Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
«Почему я не могу этого сделать? — опустошённо думал он. — Ну почему? Ведь я абсолютно точно знаю, что люблю его так же, как раньше, и буду любить всегда. Это какая-то глухая стена, вставшая на моём пути, о которую мне остаётся только бессильно биться головой, не понимая ни цели её, ни смысла, ни назначения. Если бы Манью был здесь, он бы, наверное, сказал. Если бы он только мне сказал! Великая Богиня, теперь я не убоялся бы никакой правды о себе, какой бы отвратительной она ни была. Всё, чего я хочу — это понять, как победить это. Почему его здесь нет?!»
Промелькнувшая было мысль написать Манью письмо была отброшена как совершенно абсурдная: почему-то казалось, что это будет то же самое, как если бы он писал письмо ветру.
Но вдруг Хайнэ остановился. Он вспомнил свою предпоследнюю встречу с Маньюсарьей в волшебной беседке и замер, поражённый неожиданной мыслью.
Перво-наперво он приказал принести себе парик из белых волос, лиловую накидку и средства для грима. Пока слуги ездили за всем этим в город, он отправился к Даран.
— Куда делось зеркало, которое было в комнате Онхонто? — спросил он.
— Я приказала его унести, — безразлично ответила та. — В твою комнату. Теперь оно стоит там.
Слова эти заставили Хайнэ содрогнуться. Было ли это случайным совпадением?
Так или не так, но он поднялся в свою спальню, в которой не появлялся с тех пор, как потерял сознание в комнате Онхонто, медленно толкнул двери и остановился напротив зеркала, стоявшего прямо посреди комнаты.
Зеркало было огромным, напольным, в тяжёлой дубовой раме — и отражало его с ног до головы.
Когда Хайнэ принесли всё необходимое, он начал медленно раздеваться, не отрывая взгляда от своего отражения. Руки и колени у него дрожали, ладони покрылись потом, глаза застило слезами.
Оставшись в одних только нижних штанах, он подошёл к зеркалу ещё ближе и дотронулся до своего двойника трясущейся рукой.
Вдоволь наглядевшись на него, он опустился на колени и стал облачаться в наряд господина Маньюсарьи.
Уродливое тело скрылось под ярко-фиолетовым, как лепестки ирисов, одеянием, белоснежные пряди упали на лоб и плечи. Хайнэ принялся наносить грим, проделывая процесс, обратный тому, который произошёл когда-то в беседке.
Постепенно дрожание в руках и ногах прекратилось, сердце стало биться спокойнее.
Он взглянул в тёмные глаза своего двойника, прищурил их, так что они хитро блеснули из узких щёлочек, растянул рот в насмешливой улыбке и, подняв отставленную в сторону руку, с щелчком распахнул шафранного цвета веер без всякого рисунка.
— Ты поумнел, Хайнэ Санья, своими мозгами дошёл до одного из способов волшебства, ах-ха-ха.
— Я и не знал, что это — способ волшебства.
— Да как хочешь можно называть, ах-ха-ха. Например, сумасшествием. — Полюбовавшись на свой веер, Манью вновь повернулся к нему и сделал комично-серьёзное выражение лица. — Ну и что ты от меня хочешь, Хайнэ Санья? Победить с моей помощью призрака, который явится тебе из зеркала?
— Да.
— Ну что ж, попробуй.
Хайнэ опустился на колени перед зеркалом, подполз к нему как мог, близко, и, щуря глаза, стал всматриваться в тёмно-пустое пространство зазеркалья у себя за спиной.
— Приди ко мне, — сказал он тихо. — Приди, что ты хочешь от меня получить? Мой страх, свою смерть? Или, может быть, мою любовь?
Он ждал, но ничего не происходило.
Зеркальная поверхность, которая после случившегося казалась средоточием зла и ужаса, оставалась неподвижно-ясной и отражала лишь господина Маньюсарью, чинно сложившего руки с веером на коленях и томившегося в печальной праздности.
Сонная скука, похожая на прохладный туман, медленно наползала с запада, со стороны окна, оттуда, где ненадолго появившееся солнце тихо садилось за вершинами позолотевших деревьев.
— Как ты скрашиваешь долгие грустные осенние вечера, Манью?..
— О, — беловолосый маг задумчиво усмехнулся.
Хайнэ вдруг ясно вспомнилась их первая встреча около года назад: такой же прохладный осенний вечер, беседка, цветы, листы чистой бумаге на низком столике.
К счастью, бумаги в его комнате было предостаточно.
«Он родился в Подземном Мире, и был этот мир ужасен и уродлив, в нём не было ни неба, ни солнца, ни деревьев, ни птиц, ни травы, ни цветов, одна только сухая выжженная земля, деревья без листьев и небо, чёрно-красное, как угли в печи…»
Хайнэ зачеркнул первую фразу и начал по-другому.
«Он родился в Подземном Мире, и был этот мир самым прекрасным, что только можно было вообразить. В нём было много простора и свободы, и жар, сильный жар, от которого согревалось сердце маленького демона, живого пламени, беспрестанно носившегося по пепельным полям.
Когда ему становилось достаточно жарко, то огонь, горевший внутри него, прорывался наружу, сквозь тело, и охватывал его подобно сияющей солнечной короне. Впрочем, маленький демон не знал, что такое солнце, и даже не видел самого себя, он видел лишь пламя, несущееся вслед за ним, и это казалось ему очень красивым.
Поэтому он старался не останавливаться ни на одно мгновение.
Но однажды ему пришлось это сделать, потому как он увидел демона Хатори-Онто, Владыку Подземного Мира, и замер в восхищении.
— О-о-о… — вырвался у него изумлённый вздох. — Как он прекрасен…
И в тот же миг маленького демона впервые в жизни охватила печаль, потому что он позабыл о смысле своей жизни, которая была в том, чтобы не останавливаться ни на секунду и позволять своему пламени гореть.
Ему хотелось бы плакать, если бы у демонов огня были слёзы, и он не знал, что если бы поглядел в этот момент на себя со стороны, то увидел бы, что пламя, охватившее его в этот момент, было самым сильным и ярким за всё время его жизни…»
Хайнэ опустил исписанный листок себе на колени и, печально глядя на него, вспоминал, как семь лет тому назад увидел фигуру Хатори-Онто, призванную олицетворять людское представление об уродливом.
Демон Огня, от которого Хатори взял себе имя…
Хайнэ вдруг впервые пришло в голову, что имя демона созвучно Онхонто, Хатори-ОНХОнто, Хатори Прекрасный.
В этот момент дверь скрипнула, и на пороге появилась Иннин.
— Ты решил вернуться спать сюда, Хайнэ? — спросила она, с удивлением и подозрением вглядываясь в его странный наряд.
А он успел уже позабыть о своём маскараде и поднялся ей навстречу.
— Я написал сказку для твоего сына, Иннин! — сказал он, протягивая ей листок. — Помнишь, ты просила?
Она пробежала взглядом по листку и посмотрела на него с ещё большим недоумением.
А Хайнэ прошёл мимо неё и медленно заковылял по коридору, залитому предзакатным светом, в знакомые покои.
Он распахнул двери, подошёл к постели, на которой сидел Онхонто, протянул руку и стащил с него маску.
Тот повернул голову и посмотрел на него единственным своим оставшимся глазом из-под заплывшего и опухшего века.
На месте второго глаза и второй половины лица было месиво.
— Ну, как я выгляжу? — весело поинтересовался Онхонто, поднимаясь на ноги. — Знаю, что хуже, чем раньше, но всё-таки? Зеркало у меня отобрали, так что я сам не знаю.
Хайнэ смотрел на него, глотая слёзы.
— Красивее всех, как всегда, — выдохнул он. — Но когда вы улыбаетесь, то становитесь особенно… особенно… прекрасны.
— Теперь я обязательно буду улыбаться чаще, — серьёзно сказал Онхонто.
И тут же выполнил своё обещание.
Лицо его осветила улыбка, и небо и земля, верх и низ поменялись местами, и половинки песочных часов перевернулись.
— Я обещал помочь тебе вымыть волосы! — воскликнул Хайнэ с радостью. — У меня огромное количество всяких масел, духов и благовоний. Хатори их не очень любит, но, может, тебе понравится? Есть очень много с розой. А также корица, жасмин, ваниль, чайное дерево, апельсин…
