Изгой. Пенталогия (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– А ну прекратить! – решительно вмешался я в разгорающуюся ссору и, пораженно покрутив головой, добавил: – И как вы друг дружку не поубивали, пока меня не было? Лени, продолжай говорить и не отвлекайся. А ты Тикса, слушай и, если он что пропустит, потом дополнишь.
– Ха! Чтобы я да пропустил! – фыркнул было рыжий, но, наткнувшись на грозный взгляд моих покрытых инеем глаз, осекся и живо сменил тему. – Риз Мертвящий – так звали самого грозного и умелого полководца, правую руку Тариса Некроманта. Настоящего его имени не знает никто – во всяком случае я не слышал, хотя помногу раз переслушал каждую легенду и сказку о тех временах.
– Понятно, – кивнул я, подтаскивая к себе сумку со своими заметками, письменными принадлежностями и прочими мелочами – я забрал свои вещи сразу же, как обустроил ниргалов. – А почему Мертвящий?
– Да потому, господин, что земля, по которой он прошел сам и провел армию, просто вымирала! Риз не оставлял в живых никого! Даже скот безвинный и тот топорами забивали, про людей несчастных и говоритьто нечего. Старики рассказывали, что когда началась война между Империей и западными провинциями, принц Тарис послал своего верного Мертвящего к замкам и землям тех западных дворян, что отказались вмешиваться в назревающую бойню и остались в стороне, а то и сохранили верность императору Мезерану. И в назидание остальным непокорным Риз сровнял их родовые замки с землей, выжег дотла деревни, села и почти полностью вырезал город Сильгала, что был на северном побережье, к западу от Ледяных Клыков. Целый город, господин! Всех под нож пустил, кровопийца проклятый! Говорят, черный дым и зарево огромного пожара были видны даже из столицы!
– Стоп, стоп, Лени, – остановил я разошедшегося не на шутку рассказчика. – Все, я уже понял – Риз был лучшим полководцем Тариса Некроманта, он же уничтожил вассальное поселение и семью лорда Ван Лигас, что привело к вступлению Кассиуса в отряд Листера Защитника, направляющегося за головой мятежного принца – хотя это в легендах говорится, что они якобы шли убивать младшего брата императора, а на самомто деле… но это уже детали… В общем, Лени, я правильно тебя понял?
– Агга, – с запинкой кивнул рыжий, несколько ошалевший от моего краткого подведения итогов. – Все так и есть, господин.
– Ладно, – кивнул я, отпихивая от сумки с документами парочку излишне любопытных щупалец и доставая свою книгу для заметок. – Вернемся к лорду Кассиусу. Кто он вообще такой?
– Как кто, господин? Дык в точности, как вы – дворянин самый всамделишный, – шмыгнул носом Лени и посильнее закутался в одеяло. – Только он помер давно, а вы, слава Создателю, живы и здоров… и… и живы!
Покосившись на смущенно замолчавшего рыжего, Тикса пренебрежительно фыркнул:
– Главное – живой! Как домой придем, с Койном поговорить! Койн умный! Много всего знать и про лекарство для друг Корис тоже может знать! Вот!
– Угу, – хмыкнул я. – Хватит меня утешать. Лучше про Кассиуса расскажите! Как он умер?
– Как настоящий воин – в бою! – тотчас ответил Лени и, заметив зверское выражение моего лица, поспешно добавил: – Только это и знаю, господин: пал в битве с врагом, но успел забрать с собой самое малое две сотни вражеских солдат.
– Сколько, сколько? – переспросил я, решив, что Лени оговорился. – Ты, наверно, хотел сказать – два десятка. Да?
– Нет, господин Корис, – отрицательно мотнул головой Лени. – В легенде, что мне рассказывали, говорилось о двухстах поверженных врагах, а то и больше. Оно и неудивительно – боевой маг, какникак!
– Знаешь, Лени, – горько усмехнулся я, – в последнее время я както перестал верить в правдивость древних легенд. Слишком уж часто в них все оказывается перевернуто с ног на голову. Что еще ты знаешь о Кассиусе? Какой у него был магический талант? Вода? Чтото со льдом?
– Больше ничего не знаю, господин, – вздохнул Лени; – В нашей деревне менестрели нечасто останавливались, все больше в вашем замке гостили, а старики изо дня в день одно и то же талдычили, какой уж тут интерес слушать по десятому разу?
– Ясно, – кивнул я. – Тикса, а ты?
Гном скорчил гримасу и развел руками, давая понять, что знает не больше Рыжего.
– Койн знать! Койн много сказка и легенда знать!
– Значит, тем больше причин добраться до дома поскорее, – улыбнулся я и, взглянув на медленно ползущую по ночному небосклону луну, велел: – Все, давайтека спать. Завтра у нас длинный день.
Отправив своих новоприобретенных спутников спать, я положил поверх коленей книгу для заметок и собрался увековечить услышанные и додуманные мною сведения на одной из чистых страниц, но меня ждал удар – чернила превратились в насмешливо поблескивающий под лунным светом кусок черного льда. Со скорбью поскребя напрочь замерзшие чернила ногтем, я чертыхнулся и вновь упаковал книгу и письменные принадлежности в сумку. Если раньше (до того, как попасть в ледяную ловушку), чтобы отогреть чернила, я ставил чернильницу на камень и пододвигал поближе к костру, то теперь такой метод вызывал у меня настоящий животный ужас. Придется положиться на свою многократно ушибленную голову и постараться ничего не забыть. А кто виноват в том, что я не могу написать ни слова? Я сам! Если бы не отдал в свое время магическое перышко в загребущие руки отца Флатиса, то сейчас вовсю строчил бы слово за словом! Ну не дурак ли?..
Хотя… ведь я видел точно такое же перышко, когда бесцеремонно рылся в… в могиле Кассиуса!
Обрадованно подскочив, я поспешно сорвал со спины заплечный рюкзак и, отодвинув в сторону кусок светящегося хрусталя, зарылся в найденные вещи с головой. Мои пальцы скользили среди полуистлевших обрывков пергамента, запутывались в переплетениях многочисленных золотых и серебряных цепочек. В тот момент, когда мое терпение окончательно истощилось и я хотел вытряхнуть содержимое мешка на снег, я наконец наткнулся на тонкий стержень магического письменного пера. Осторожно вытащив стило из мешка, я сдул с него комочки грязи и с большим удовлетворением убедился, что оно выглядит неповрежденным. Абсолютно белое перо с аккуратно подрезанным оперением, скошенный кончик слегка испачкан в чернилах – полное ощущение, что его лишь намедни выдернули из хвоста важного гусака и, очинив на скорую руку, окунули в чернильницу.
Ухватившись за перо, я пролистал свою книгу до чистой страницы (коих осталось всего ничего), затаив дыхание, вывел первую букву и с искренним изумлением увидел четкую линию чернил, протянувшуюся по бумаге. Работает! Магическое стило неизвестно сколько лет служило своему первому владельцу, затем два столетия пролежало в сырой земле, но все еще работает.
– Ну мастера, ну умельцы, – тихо, но с уважением пробормотал я, покрутил в удивлении головой, а затем повернул книгу так, чтобы на открытые страницы падал тусклый лунный свет, и принялся строчить слово за словом.
Представляю, как все это выглядело со стороны – некто, больше всего похожий на хорошенько промороженного и облезлого мертвяка с веером извивающихся белесых щупалец над головой, скрестив ноги, сидит в глубоком снегу и чтото увлеченно пишет в раскрытой на коленях книге. И все это под мертвенножелтым сиянием ночного светила… Да уж, зрелище не для слабых духом.
* * *
Спустя день пути я уже не был настолько рад воссоединению со своими друзьями. Далеко не рад. За время вынужденного одиночества – сопровождающих меня ниргалов я никак не мог воспринимать в качестве обычных спутников – я привык к тишине, когда изо дня в день мне не с кем было перекинуться словечком. Теперь же мне очень быстро напомнили все прелести совместного путешествия с говорливым Лени и неугомонным Тиксой.
Гном вообще не мог спокойно усидеть на лошади больше получаса. Стоило ему завидеть каменный взгорок, заснеженный холм или устилающие дно замерзшего ручья зеленоватые камни, как коротышка тут же сползал с седла, плюхался в снег и с самым решительным выражением лица перся к известной только ему цели с молотком наперевес. Мы возвращались к Подкове по уже пройденному пути, по сути, шли по собственным следам, а значит, все окружающие нас камни Тикса уже успел простукать, изучить и едва не полизать. В общем, такому вот выводящему меня из себя поведению гнома радовалась только его лошадь, которая и без седока едва переставляла ноги под тяжестью двух набитых камнями седельных сумок.
