Отступник. Изгнанник. Воин - Сальваторе Роберт Энтони (книга регистрации TXT, FB2) 📗
За несколько последующих дней Дзирт пролил немало слез, но стоило ему вспомнить эту последнюю улыбку, выражавшую вечный покой, снизошедший на старого человека, он напоминал себе, что оплакивает только свою потерю, а не самого Монши.
Он похоронил следопыта под каменным курганом возле рощи, а затем тихо перезимовал, поглощенный каждодневными делами и сомнениями. Ух-Ух прилетал все реже и реже, и однажды взгляд улетающего филина сказал Дзирту, что птица больше никогда не вернется в эту рощу.
Весной дрову удалось понять чувства Ух-Уха. Более десяти лет провел он в поисках дома и обрел его здесь, у Монтолио. Но когда следопыта не стало, роща больше не казалась столь гостеприимной. Это место принадлежало Монши, а не Дзирту.
– Как я и обещал, – пробормотал однажды утром Дзирт.
Монтолио просил его как следует подумать о своем будущем, и теперь Дзирту предстояло сдержать слово. В роще ему было уютно, здесь он по-прежнему не чувствовал себя изгоем, но это место перестало быть его домом. Он понимал, что его дом где-то за пределами рощи, где-то в этом бескрайнем мире, который, по словам Монтолио, был полон не только боли, но и радости.
Дзирт отобрал и упаковал кое-что – несколько приспособлений и самые интересные книги старого следопыта, прицепил к поясу сабли и закинул за плечо длинный лук. Затем он в последний раз обошел рощу, окидывая прощальным взглядом веревочные мосты, оружейный склад, бочку с бренди, корень дерева, где погиб великан, и линию укреплений, где укрывался Монтолио. Он призвал Гвенвивар, и пантера все поняла, стоило ей появиться.
Они ни разу не оглянулись, шагая по горной тропе навстречу миру, полному боли и радости.
Часть 5
ПРИСТАНИЩЕ
Как сильно отличалась тропа, по которой я уходил из рощи Монтолио, от той дороги, что привела меня туда! Я снова был один, кроме, конечно, тех моментов, когда на мой призыв являлась Гвенвивар. Однако мое одиночество было только физическим. В душе я хранил имя, ставшее воплощением тех принципов, которыми я так дорожил. Монши называл Миликки богиней, а для меня она стала образом жизни.
Она всегда шла рядом, со мной, когда я шагал по дорогам поверхности. Она обеспечила мне безопасность и помогла прогнать отчаяние, когда дворфы из Цитадели Адбар, крепости к юго-востоку от рощи Монши, травили меня и охотились за мной. Миликки и моя вера в собственное достоинство придавали мне смелости появляться в разные городах по всему северному краю. Меня везде встречали одинаково: люди испытывали потрясение и страх, который быстро превращался в гнев. Самые достойные из тех, кто мне встречался, просто велели мне убираться восвояси; другие прогоняли меня, обнажив оружие. Два раза мне пришлось сражаться, хотя я сумел. исчезнуть, не причинив никому существенного вреда.
Но мелкие шрамы и царапины оказались невысокой иеной. Монши просил меня не жить так, как жил он, и советы старого следопыта, как всегда, оказались верны.
Из моих скитаний по северу я кое-что вынес – это была надежда, которую я ни за что не сохранил бы, если бы стал затворником в хвойной роще. Когда на горизонте показывался новый незнакомый город, трепет предчувствия заставлял меня ускорить шаг. Я надеялся в один прекрасный день обрести понимание и найти свой дом.
Это случится внезапно, воображал я. Я подойду к воротам, произнесу обычное приветствие, а затем представлюсь как темный эльф. В моих фантазиях учитывалась та реальность, что при моем приближении ворота не раскроются настежь. Скорее всего меня под стражей введут в город, и начнется период испытаний, подобный тому, который я пережил в Блингденстоуне, городе глубинных гномов. Много месяцев меня будут подозревать, но в конце концов мои принципы станут ясны и приняты такими, каковы они есть на самом деле; личные качества окажутся важнее цвета кожи и дурной славы моей расы.
В течение многих лет я бесконечное количество раз тешился этой фантазией.
Каждое слово при каждой встрече в моем воображаемом городе превращалось в мольбу против бесконечных, отторжении. Этого было бы недостаточно, чтобы справиться с охватывающим меня порой отчаянием, но со мной всегда была Гвенвивар, а теперь рядом оказалась и Миликки.
Дзирт До'Урден.
Глава 20
ГОДЫ И МИЛИ
Постоялый двор «Страдная пора» был излюбленным местом встречи людей, путешествующих по Долгому тракту, протянувшемуся между двумя большими северными городами-Синими Водами и Мирабаром. Кроме удобного ночлега по разумным ценам, «Страдная пора» предоставляла харчевню «У Дерри», прославленное место обмена новостями, где в любой вечер любой недели постоялец мог встретиться с искателями приключений из самых разных краев, от Лускана до Сандабара. Пламя в очаге было ярким и горячим, напитки лились рекой, а небылицы, сплетенные в «Дерри», рассказывались и пересказывались потом по всем Королевствам.
Родди не снимал низко надвинутый капюшон потрепанного дорожного плаща, даже когда вгрызался в свою порцию баранины и хлеба. Старый желтый пес, рыча, сидел на полу рядом с ним, и время от времени Родди рассеянно кидал ему куски мяса.
Проголодавшийся охотник редко поднимал голову от тарелки, однако его воспаленные глаза подозрительно вглядывались из-под капюшона в окружающих.
Несколько головорезов, собравшихся здесь этим вечером, были ему знакомы лично или понаслышке, и он не стал бы доверять им, как, впрочем, и они не доверились бы ему, если бы были умнее.
Один высокий человек узнал пса Родди, когда проходил мимо его стола, и остановился, раздумывая, не стоит ли поприветствовать знаменитого охотника за головами. Однако в конце концов он молча прошел мимо, считая, что бедняга Макгристл не стоит подобных усилий. Никому в точности не было известно, что случилось с Родди несколько лет назад вблизи Мальдобара, но в результате он покинул этот край, получив глубокие раны, как телесные, так и душевные. Вечно угрюмый, Макгристл теперь проводил больше времени рыча, чем разговаривая.
Какое-то время Родди обгладывал большую кость и наконец кинул ее своему псу, а сам принялся вытирать жирные руки о плащ, при этом случайно откинув край капюшона, скрывавшего отвратительные шрамы. Родди поспешно надвинул капюшон обратно и острым взглядом окинул всех, кто мог заметить это. Взгляд с выражением отвращения стоил нескольким людям жизни, когда дело касалось шрамов Родди.
Однако на этот раз вроде бы никто ничего не заметил. Большинство тех, кто не был поглощен едой, стояли возле бара и громко спорили.
– Никогда этого не было! – вопил один.
– А я говорю, что видел его собственными глазами! – кричал в ответ другой.
– И говорю я правду!
– Собственными глазами! – передразнил его первый.
Тут в спор вмешался третий:
– Даже если ты его видел, откуда ты знаешь, что это он?
Несколько человек угрожающе надвинулись друг на друга, толкаясь плечами.
– А ну, тихо! – раздался чей-то возглас. От толпы отделился один человек и указал на Родди, который, не узнавая говорящего, невольно положил руку на Громобой, свой верный топор. – Спросите Макгристла! – выкрикнул человек. Родди Макгристл лучше кого бы то ни было разбирается в темных эльфах.
Сразу дюжина человек заговорили одновременно, приближаясь к Родди, словно какой-то бесформенный крутящийся ком. Рука Родди снова легла на Громобой, когда он пожимал руку человеку, севшему за стол напротив него.
– Ты ведь Макгристл, верно? – уважительно спросил этот человек.
– Может, и так, – спокойно ответил Родди, наслаждаясь всеобщим вниманием.
С тех пор, как обнаружили погибшую семью Тистлдаунов, люди ни разу так сильно не интересовались его мнением.
– Господи, – раздался откуда-то сзади недовольный голос. – Да что он знает о темных эльфах!
Под свирепым взглядом Родди кое-кто из стоявших рядом попятился, и он это заметил. Ему понравилось это ощущение – он снова почувствовал себя значительным и уважаемым.
