Некромант . Трилогия - Петерсон Андрей Викторович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Солнце медленно ползло по небосводу, рев вдалеке никуда не делся, и даже, вроде, немного усилился, а всполохи стали ярче. Может, конечно, это небо потемнело, или тень тут на аллее погуще стала, но теперь все окружавшие Ташура склепы и гробницы вполне отчетливо окрашивались алыми вспышками в такт налетающим откуда-то издали раскатам…
«Вот, теперь еще и раскаты появились», — с тоской подумал хилависта и глубоко вздохнул. Умозаключение его, основанное на довольно верных наблюдениях, было абсолютно точным, и, словно в подтверждение этого, громыхнуло так, что аж стены покачнулись.
– Только этого мне не хватало, — буркнул Ташур и снова с тоской поглядел на Осси. — Ну, давай уже… Пожалуйста…
Ярко-алая зарница полыхнула, окрасив белый мрамор цветом крови, и тут же следом докатился раскат грома по сравнению с которым предыдущий был так… легким шелестом.
Склеп заходил ходуном, откуда-то сверху сыпануло каменной крошкой, а по стене скользнула глубокая трещина.
– Давай, давай, давай, — как заклинание шептал хилависта, не отрывая глаз от Осси. — Скорее…
Вдалеке — там, где бушевал разгул непонятных стихий, что-то глухо ухнуло, а затем раздался надрывный раздирающий душу вой. Долгий, невыносимо тоскливый, исторгнутый душой, лишившееся вечности. Вся боль мира, вся посмертная безнадега, выплеснутая однажды под это небо, сплелись в нем так, что стало окончательно ясно — настал последний день. По крайней мере для хилависты.
В общем, события на забытом всеми поднебесном кладбище развивались стремительно и сообразно общепринятым канонам — если уж зло собралось народиться, то рождение его сопровождалось всей непременной атрибутикой, а потому нет ничего удивительного в том, что хилависта вдруг стал белее самого белого мрамора, явив таким образом чудо мимикрии, подобно одной довольно редкой ящерице.
Отлепившись от стены, он подкатил к неподвижно лежащей леди Кай и на собачий манер ткнулся ей в руку носом.
– Вставай!.. Вставай, слышишь! Да вставай же!.. — Он орал, визжал, угрожал и требовал, но Осси не шевелилась и к мольбам его была глуха.
А вот вой усилился. Причем довольно здорово. И, вроде, даже приблизился.
Да и всполохи на стенах стали ярче и замелькали куда быстрее.
Словом, светопреставление уже готово было начаться для одного единственного зрителя.
– Гадина! Тварь тупоумная! Нашла время тут валяться! — Хилависта чуть не рыдал уже от бессилия. — Сдохнем же сейчас! Вставай!
Серое помертвевшее лицо Осси оставалось недвижным. Ни один мускул не дрогнул, не трепыхнулись ресницы, только ветер перебирал разбросанные по земле волосы, да и то делал это как-то лениво и нехотя.
Ташуру послышалось какое-то приглушенное хлюпанье. Будто кто-то босыми ногами по лужам шлепал, но старался делать это очень тихо и осторожно. Затем, также неожиданно, как и началось, хлюпанье это прекратилось, причем, такое ощущение, — что прекратилось оно всего в паре шагов от него, а потом рядом что-то зашуршало и будто коготки по камням… Словно карабкался кто-то по стене соседнего склепа, цепляясь за малейшие неровности и шероховатости камней.
Отскочив от тела своей подружки хилависта метнулся в сторону и, прижимаясь к стене, и заглянул за угол.
Никого.
А царапанье продолжалось.
Налетевший ветер принес еще один всполох и еще один громовой раскат, разом заглушивший все остальные звуки.
– Почудилось, — вздохнул хилависта и покатил обратно, но не успел добраться до Осси всего каких-то пару ардов, когда вой внезапно оборвался, а землю довольно ощутимо встряхнуло. Потом еще раз. И еще.
На краткий миг над кладбищем воцарилась полная, ничем не нарушаемая тишина, а затем вой возобновился с новой силой, причем, на этот раз он стал многоголосым.
Пять или шесть отчаянно заунывных голосов, принадлежащих непонятно кому выводили омерзительные рулады, словно соревнуясь между собой в мастерстве выхолаживания крови. И в этот миг хилависта вдруг почувствовал на себе тяжелый пристальный взгляд.
Мгновенно крутанувшись на месте, да так, что мелкая белесая пыль взметнулась из-под него маленьким пушистым облачком, хилависта уставился на Осси, которая прямо, в упор, и не мигая, смотрела на него.
– Фу, ты… Напугала! — Ташур шумно выдохнул и двинулся было к девушке, но вдруг резко затормозил и откатился в сторону. Что-то не так в ней было… Что-то не то… Будто некое абсолютное зло смотрело на него ее глазами. Чужими и незнакомыми.
– Эй! — Ташур поерзал на месте, а потом откатил еще на шаг подальше. — Ты как там? В порядке?
Осси ничего не ответила, продолжая неотрывно смотреть на хилависту, а в глазах продолжала плескаться тьма и… неузнавание.
– Осси? — Голос Ташура звучал все неувереннее, да и чувствовал себя он все неуютнее. — Ты, что — меня не узнаешь?
В ответ из горла девушки послышалось глухое рычание, ноздри ее раздулись как у зверя почуявшего легкую добычу, а глаза продолжали буравить несчастного хилависту, просто пригвоздив его к месту, и не давая ему шелохнуться.
Леди Кай оперлась на руку, пытаясь приподняться, но сил не хватило, и она откинулась на спину, продолжая глухо рычать. Пальцы ее с ожесточением скребли сухую землю оставляя в ней глубокие борозды, обломки ногтей и капли крови. Голова моталась из стороны в сторону, как в горячечном бреду, лицо покрылось липкой испариной, а тело затряслось, будто в предсмертной лихорадке.
А потом ее вдруг подбросило в воздух и выгнуло крутой дугой.
Хилависта подался назад, а девушка продолжала биться в воздухе, ничем там не удерживаемая, и изгибаясь во все стороны с такой невероятной силой, что даже сквозь по-прежнему непрекращающийся вой было слышно, как хрустят смыкаясь ее позвонки. Светлые волосы плескались во все стороны на радость подоспевшему ветру, глухое рычание прерывалось громкими стонами, а руки били по воздуху беспомощными крыльями.
Впрочем, взмахи их становились все более редкими и неуверенными, и, наконец, они замерли, широко раскинувшись в стороны. Парящая в арде над землей леди Кай взвыла от резкой, пронзившей все ее тело боли, и в тот же миг пальцы на ее руках стали стремительно удлиняться, изламываясь дополнительными суставами, и прорастая мощными хищно загнутыми когтями, которые, хоть и уступали в длине и остроте вурлочьим, но с мастером Абатемаро посоперничать могли запросто.
– Все хорошо… Все нормально… Это скоро пройдет… — как заговор шептал хилависта, но сам в это ни капельки не верил, а потому продолжал потихонечку шаг за шагом отступать. — Все пройдет… Все хорошо…
И тогда Осси закричала.
Крик этот вспорол все еще розоватый воздух и умчал вдаль — к самой границе некрополя. Туда, где бились о низкое небо алые всполохи, туда, где рождался выхолаживающий душу вой, и где вызревало то, чему нет и не должно быть места на земле. И столько ярости, боли и отупляющей жажды было намешано в этом крике, что мир Аулы содрогнулся, признав пришествие новой силы, а многоголосый вой захлебнулся на полуноте. Но длилось эта растерянность всего один лишь краткий миг бытия, а затем оборвавшийся было вой возобновился с новой силой.
Когда хилависта решился открыть глаза, Осси уже не болталась в воздухе, подобно призраку, а стояла, как и положено человеку на земле, с интересом озираясь по сторонам. Вот только человеком ее назвать не решился бы теперь даже самый отъявленный льстец.
Слияние впрыснутого Ходой яда с кровью леди Кай прошло как оно и должно было, и результат получился бы тоже вполне ожидаемый, не вмешайся в этот не самый простой процесс фактор, который ни Осси ни даже Хода не учли и во внимание не приняли. То ли опыта у них в этом деле маловато было, то ли слишком торопились, а потому скрупулезной оценке ситуации предпочли немедленное и безотлагательное действие, но, так или иначе, про то, что вампирская сущность леди Кай никуда не делась, а просто спит где-то глубоко внутри, основательно заторможенная, они забыли. А ведь предупреждал Абатемаро, что никуда это вампирское эго не денется, и хотя леди Кай потребности в крови больше не испытывала и от зависимости этой не самой приятной была избавлена, но и радуга вампирская, и регенерация и все остальное при ней осталось. Сильно ослабленное и глубоко запрятанное, но осталось.
