Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз (мир бесплатных книг TXT) 📗
— Давай! Давай! — кричала Джил. Королевский отряд теснил калорменцев вправо. Единорог нанизывал людей на рог, как солому на вилы. На взгляд Джил, даже Юстейс (хотя он и не слишком хорошо владел мечом) бился блестяще. Собаки вгрызались калорменцам в глотки. Это было здорово! Это была победа…
Но тут, похолодев от страха, Джил заметила странную вещь. Хотя враги один за другим падали под ударами нар-нианских мечей, калорменцев не становилось меньше. Нет, на самом деле с начала сечи их стало больше. И с каждой минутой прибывало. Они появлялись со всех сторон. Это подоспели другие. С копьями. Их стало столько, что за вражескими рядами Джил едва различала своих друзей. И тогда раздался голос Тириана:
— Назад! К скале!
Враг получил подкрепление. Барабан сделал свое дело.
Глава 12
За дверью
А Джил уже давно должна была стоять у белой скалы, но, увлекшись зрелищем битвы, совсем забыла приказ. Теперь вспомнила, со всех ног бросилась к скале и оказалась на месте чуть раньше остальных. Обратившись спиной к врагу, бегущие не могли видеть, что творится позади. А добежав до камня и обернувшись, увидели нечто ужасное.
Какой-то воин тащил кого-то к хлеву, и этот кто-то брыкался, пытаясь вырваться. Когда же двое приблизились к костру, стало видно, кто и кого тащит. В руках у калорменца бился Юстейс.
Тириан и единорог бросились на подмогу. Но вражеский воин был ближе к хлеву — прежде чем они одолели половину пути, он швырнул Юстейса внутрь и захлопнул дверь. Не меньше полудюжины калорменцев бежали следом. Они выстроились в ряд перед хлевом. Атаковать их было бесполезно.
Но даже теперь Джил не забыла отвернуться: «Я не могу не плакать, но тетива должна быть сухой» — всхлипывала она.
— Берегитесь! Стрелы! — предупредил Поджин.
Все пригнулись и поглубже надвинули шлемы. Собаки залегли позади. Однако, хотя несколько стрел и просвистело над их головами, скоро стало ясно, что целят не в них. Это Гриффел и его гномы снова взялйсь за луки. На сей раз они били по калорменцам.
— Целься, братва! — слышался голос Гриффела, — Все разом. Не мазать. Черномазые нам нужны не больше, чем обезьяны… и львы… и короли. Гномы — для гномов!
Как бы то ни было, каковы бы ни были гномы, одно можно сказать твердо: они — не трусы. Они легко могли бы сбежать куда-нибудь в безопасное место. Однако предпочли остаться и нападать то на тех, то на других, уравнивая силы враждующих, чтобы те могли продолжить убивать друг друга. Гномам нужна была Нарния только для гномов.
Одного они не сообразили: что лошади беззащитны, а калорменцы — в кольчугах. Кроме того, у людей имелся вождь. Раздался голос таркаана Ришды:
— Тридцать человек — стерегите глупцов у белой скалы. Остальные — за мной! Проучим этих отродий земли.
Тириан и его друзья, еще не отдышавшиеся после схватки, обрадовались нежданной передышке; они наблюдали за тем, как таркаан повел свою рать на гномов. В тусклом багровом свете догорающего костра все это выглядело очень странно. Насколько можно было разглядеть, на лужайке не осталось никого, кроме калорменцев и гномов. В полумраке трудно было разобрать, что происходит, зато хорошо слышно — гномы приняли бой. Гриффел изрыгал проклятия, таркаан время от времени выкрикивал: «Живыми! Берите живьем всех, кого можете! Живьем!»
Долго это продолжаться не могло. Крики затихли. Потом Джил увидела таркаана, идущего к хлеву; следом одиннадцать воинов тащили одиннадцать связанных гномов. (Что сталось с прочими, погибли или сбежали — навсегда осталось неизвестным.)
— Бросьте их в святыню Таша, — велел таркаан, а после того, как одиннадцать гномов один за другим исчезли во тьме хлева и дверь вновь закрылась, калорменец низко поклонился и возгласил:
— Да станут и они огненной жертвой тебе, повелитель Таш.
И все калорменцы грянули мечами о щиты, восклицая:
«Таш! Таш! Великий бог Таш! Неумолимый Таш!» (И никакого вам Ташлана!)
Стоящие у белой скалы наблюдали за происходящим и перешептывались. Из расселины в камне пробивалась струйка воды. Все поспешили утолить жажду: Джил, Поджин и король — из пригоршни, а четвероногие — из лужицы, натекшей у основания скалы. Жажда была такова, что вода показалась им лучшим напитком в жизни, и покуда пили, снизошло на них счастье, и они забыли обо всем на свете.
— Шкурой чую, — сказал Поджин, — до утра все мы пройдем один за другим через эту темную дверь. Я мог бы выдумать для себя сотню смертей получше.
— И вправду мрачная дверь, — сказал Тириан. — Похожа на пасть.
— Нельзя ли что-нибудь придумать? — голосок Джил дрогнул.
— Нет, милая моя подружка, — отвечал Брильянт, легонько толкнув ее носом, — Может быть, для нас эта дверь станет дверью в страну Эслана и еще сегодня мы воссядем на его пиру.
Таркаан Ришда медленно шел от хлева к белой скале.
— Внемлите, — сказал он, — коль скоро кабан, собаки и единорог мне покорятся и положатся на мое милосердие, я дарую им жизнь. Кабан предназначен для клетки в саду тисрока, собаки — для псарен тисрока, единорог же, после того как я отпилю ему рог, будет впряжен в повозку. Но орел, эти дети и бывший король пойдут в жертву Ташу.
Единственным ответом ему было рычание.
— Вперед, воины, — приказал таркаан. — Убейте животных, но двуногих возьмите живыми.
Так началась последняя битва последнего короля Нарнии.
Поражение было неизбежно не столько из-за численного превосходства противника, сколько из-за копий. У калорменцев, с самого начала бывших при Обезьяныче, копий не имелось. Ведь в Нарнию они проникали под видом мирных торговцев, а пронести незаметно копье невозможно. Зато новоприбывшим, после того как Обезьяныч вошел в силу, скрываться уже было незачем. Их копья и решили исход дела. Копейщик, коль он проворен и хладнокровен, достанет кабана прежде, чем кабан достанет его клыками; и единорога — тоже. И вот ровный ряд опущенных копий двинулся на Тириана и его друзей. Еще миг, и начался бой не на жизнь, а на смерть.
На самом деле не так страшно биться, как смотреть со стороны. Когда напряжен каждый мускул и нужно увернуться от копья, подпрыгнуть, сделать выпад, отступить и крутануться на месте, тогда на страх и уныние просто не остается времени. Тириан понимал, что на сей раз он никому не сможет помочь — все они обречены. Краем глаза заметил, как рядом с ним пал кабан и как неистово бьется Брильянт. Мельком увидел, как огромный воин-калорменец волочит Джил за волосы. Но думать обо всем этом тоже было некогда. Единственная мысль жила в нем — отдать свою жизнь как можно дороже. Хуже всего, что он не мог сохранить позицию под белой скалой. Когда бьешься с дюжиной врагов одновременно, приходится использовать любую возможность и без промедления бить, как только враг приоткроет грудь или шею. А в результате несколько выпадов — и первоначальная позиция остается далеко в стороне. Скоро Тириан обнаружил, что волей-неволей приближается к хлеву. Почему-то ему надо было держаться подальше от этого места, но почему — он не помнил; что-либо изменить он тоже был не в силах.
И вдруг все стало на свои места: он дерется с таркааном один на один на пороге хлева — костер или то, что от него осталось, светит ему прямо в лицо, — и стоит отступить еще на шаг, как два калорменца, стоящие наготове, захлопнут за ним дверь. Тириан понял, что его гнали к хлеву с самого начала. И преисполнился решимости биться с таркааном до последнего, зная заранее, чем закончится бой.
Но тут ему в голову пришло иное решение. Отбросив свой меч в сторону, он шагнул вперед, прямо под сверкающий клинок таркаана, ухватил Ришду за пояс и с криком: «Добро пожаловать на встречу с Ташем!» увлек врага за собою в хлев. Снова, как и в случае с Обезьянычем, оглушительно загрохотало, земля дрогнула, ослепительная вспышка озарила ночную тьму.
Калорменские воины завопили: «Таш! Таш!» и захлопнули дверь. Пусть Таш его заберет, военачальника, коль скоро он нужен Ташу, а им самим встречаться с Неумолимым нет никакого резона.
