Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман (мир книг .txt) 📗
— Четыре колбас — один сребреник, — ответила баба.
— Воровка! — отрезал Тразоне и принялся торговаться.
Четыре колбасы обошлись ему меньше чем в половину суммы, которую грельцкая крестьянка запросила вначале. Тразоне ушел с базара вполне счастливый. Что баба попросту не осмеливалась всерьез торговаться с солдатом оккупационной армии, вдобавок вооруженным, ему в голову не пришло, а если бы и пришло — какая разница? Главное — не переплатить.
Не успел он уйти с площади, как увидал идущего навстречу майора Спинелло и попытался, как мог с охапкой колбас в свободной руке, отдать честь.
— Вольно, — отмахнулся Спинелло, приглядываясь к покупке Тразоне. — Солдат, это тебе полагается ункерлантским девкам свою колбаску предлагать, а не у них отбирать последние!
— Ха! — фыркнул Тразоне. — Смешно, сударь.
Несмотря на бесконечные однообразные байки о каунианской девчонке, которую майор обхаживал, прежде чем отправиться на западный фронт, Спинелло неплохо освоился на должности батальонного командира.
— Хотя, на мой взгляд, — для пущей убедительности майор сдернул шляпу, изобразил ею некую фигуру в воздухе и вновь залихватски набекрень пристроил на голове, — здешние бабы слишком страшны, чтобы заслужить внимание настоящих альгарвейских парней!
Тразоне только плечами пожал.
— Лучше страшная баба, чем никакой.
Сам он не раз отстаивал очередь в бордель для низших чинов. Не лучшее развлечение — куда там! — но все веселей, чем без женщин.
Спинелло не приходилось стоять по очередям в бардак: офицерские бордели были поприличней солдатских. И все равно майор закатил глаза.
— Страшны как смерть! — заявил он. — Все до последней. Вот когда я служил в гарнизоне того фортвежского городишки…
И он пустился вновь расписывать прелести своей ойнгестунской блондиночки. Тразоне только ухмылялся. Язык у майора был подвешен что надо. Если хоть половина его рассказов была правдой, каунианскую сучку он вышколил, как иной охотник — своих борзых. Правда, насчет баб все врут, кроме самих баб, а те на мужиках отыгрываются.
На окраине Аспанга начали рваться ядра — далеко в стороне от базарной площади.
— Мальчики Свеммеля не отстают от графика, — заметил Спинелло, даже не обернувшись на канонаду. Смелости ему было не занимать.
— Думаете, ункеры попытаются нас снова вышибить из города? — спросил Тразоне.
— По мне, так пусть пытаются, — ответил Спинелло. — С тех пор, как нас загнали в Аспанг, мы так укрепили город, что пусть Свеммель хоть всю свою армию на нас бросит — мы все равно перебьем ее до последнего солдата, прежде чем они вломятся на наши позиции.
Возможно, это было правдой: до сих пор Аспанг держался, невзирая на постоянные атаки вражеских сил. Но слишком много альгарвейских солдат полегло, чтобы остановить напор ункерлантцев.
— Кроме того, — Спинелло выразительно повел рукой, — снег тает. Следующие несколько недель ни мы, ни они не сможем куда-то двигаться — разве что вниз, на дно болота.
— Что-то в этом есть, — согласился Тразоне. — Ункерлант бьет все рекорды по количеству дорожной грязи. Кубок вручали прошлой осенью. Силы преисподние, да если бы не здешняя распутица, мы бы в Котбус вошли, не сбавляя шага!
Спинелло покачал пальцем. Тразоне нахмурился — что такого может возразить этот офицеришка, когда его осенью и в Ункерланте-то не было? В то время майор отсиживался в Фортвеге, обрабатывая свою ковнянскую шлюшку. Однако Спинелло нашел слова.
— Подумай, приятель, — проговорил он менторским тоном. — Осенью дороги развозит от дождей. Весной дороги развозит от дождей — и оттого, что начинает таять скопившийся за зиму снег. Как думаешь, что хуже?
Тразоне, как ему было приказано, подумал. Потом присвистнул неслышно.
— Да мы в грязи до жопы завязнем! — воскликнул он.
— Глубже, — пообещал Спинелло. — Как и ункеры. Покуда грязь не подсохнет, на фронте будет затишье. А потом посмотрим, кто ударит первым и где. Будет любопытненько…
Сейчас он больше походил на ученого, нежели на солдата.
— Мне уже до смерти надоело отступать, — только и ответил Тразоне. — Я бы лучше на запад двинул.
Общая картина кампании не волновала его так, как собственный маленький участок фронта. Если Тразоне отступал — Альгарве проигрывала войну. Если наступал — побеждала.
— На запад мы и двинемся, — уверенно предрек Спинелло. И у него были причины для такой уверенности: — Если думаешь, что ункерлантские чародеи хитрее наших, — подумай еще раз.
— Ага. — Тразоне кивнул и хмыкнул. — К тому времени, как эта драная война закончится, мы так всех кауниан изведем.
И если в их число попадет и девка, которую драл в свое время майор, Тразоне не прольет по ней ни слезинки.
— И всех ункерлантцев заодно, — добавил Спинелло. — Кого мы не пристрелим, того Свеммелевы чародеи зарежут. Ну и поделом. Прескверный народец. И уродливый вдобавок. — Он вытянулся по стойке «смирно». — Мы достойны победы, ибо мы красивы!
Всерьез он это или фантазирует, как это с ним бывало, Тразоне не мог сказать, да и не пытался. Спинелло доказал свое мастерство на поле боя и пока оставался хорошим командиром — пускай хоть с ума сходит.
Майор огрел Тразоне по спине:
— Давай, солдат! Колбаса ждет!
И он двинулся прочь через всю площадь, вышагивая, точно бойцовый петушок. Тразоне поглядел ему вслед почти с отеческой приязнью. Потом развернулся и зашагал в сторону театра, где сейчас расквартирована была его рота. У входа еще болталась афиша с названием спектакля, который давали на здешней сцене перед тем, как альгарвейцы вошли в Аспанг, — во всяком случае, так кто-то сказал Тразоне, потому что сам солдат не знал ункерлантского и не умел читать здешние письмена — от альгарвейских они сильно отличались.
Сержант Панфило припас несколько луковиц и, что было еще важнее, сковородку. Из соседнего с театром дома рота вынесла железную печурку. За зиму снабжение не раз подводило бойцов, и если уж тем удавалось добыть еды, ее приходилось еще и готовить самим. Очень скоро над сковородкой повис мясной дух.
