Рыцарь умер дважды - Звонцова Екатерина (книги бесплатно без .txt) 📗
— Молчи… — похоже на шелест ветра. — Молю, молчи с ним, или он узнает…
Наваждение проходит, возвращается страх. Я откидываюсь обратно на постель, прикрываю глаза, чтобы спрятаться от мужчины. Кьори заговаривает с ним:
— Зачем ты пришел, Вайю Меткий Выстрел? Зачем пришли все они?
— Я не смог удержать их, — отзывается тот. — Да не особенно и пытался. Им нужна вера, нужна и мне. Благодари за то, что мы не допустили сюда большинство.
— Вера? — Цьяши, тоже остающаяся рядом, хмыкает с неприкрытым презрением. — Тебе придется разочароваться, Вайю из рода Черной Орхидеи. Вам всем. Потому что это…
— Не время, — обрывает Кьори. Ее голос подрагивает. — Вы…
— Что с тобой, Жанна? — Мужчина игнорирует обеих девушек. — Ты ранена?
«Я не Жанна». Вот что я должна ответить, вот что правильно. Но я вижу блеск оружия всех этих существ, страшный блеск, с которым не вяжется затравленное, усталое, но оживленное надеждой выражение глаз. Во рту сухо. Я лихорадочно думаю. Что делать? Что если я признаюсь, кто я, и они… бросятся? Если убьют в ярости? Если не поверят, не отпустят, будут пытать? Цьяши не вступится. И хрупкая Кьори не сможет. А мужчина, Вайю? Он явно вожак. Они позволяют ему говорить первым. В том, как он произносит имя, чужое имя, слышны тревога и… нежность? Кем он приходился сестре? И как поступит, узнав, что держит за руку подменыша? У него на поясе кинжал, за спиной — самострел, в волосах перья, не зачарованы ли они? Он так красив и одновременно страшен. И прочие не менее страшны в своей слепой вере.
— Милая Жанна, милая… прошу, улыбнись, улыбнись как раньше, большего не просим.
Рядом появляется женщина, почти старуха. Лицо цвета луковой шелухи, из-за прически — светло-зеленых, зачесанных в высокий хвост прядей, — голова вся похожа на луковицу. Ростом женщина примерно как Цьяши, сухая, быстрая, а на поясе два ножа. Беспокойные глаза мечутся по моему лицу, в глубине словно вспыхивают иногда крохотные звездочки.
— Помнишь, — говорит она, — ты дала мне лоскут своего платья? Вот он. — Показывает запястье, обвязанное грязной тряпкой. — С тех пор я не получила ран. С тех пор ничего не боюсь.
— Молчи, — снова слышится шепот Кьори. — Молчи… или они отчаются.
Вайю из рода Черной Орхидеи смотрит на нее, она смолкает. Он что-то услышал?.. Его губы сжаты. Даже если услышал, что он мог понять?
— Послушай. — Женщина с «луковой» прической заглядывает мне в лицо. — Ты — наше благословение. Не можешь умереть. Не можешь. Ты нам нужна.
— Нужна… — вторят стоящие сзади.
Они напирают, толкаются. Я смотрю на них — мужчины и женщины разных возрастов, высокие и низенькие, плечистые и хрупкие. Некоторые тянутся ко мне, другие шипят на них и одергивают, бросая: «Она слаба. Не трогай…». Паника захлестывает все сильнее. Я не Жанна. Не Жанна, и они пришли не ко мне, не мне предназначены их тревога и любовь. Кьори кладет руку на мое плечо, эта рука дрожит. Что я должна сделать? Что? Если…
— Пропустите! — по подземелью катится вдруг новый голос, низкий и рокочущий.
— С дороги! — вторит другой, высокий и гортанный.
— Прочь, зелень… — прибавляют еще несколько, сливающиеся в злой рык.
Те, кто первыми пришел ко мне, переглядываются, вздрагивают, некоторые торопливо расступаются. Спокойными остаются лишь двое у моей постели — мужчина и старушка. Цьяши бормочет ругательства. Вновь прибывшие прорубают в толпе путь, путь ко мне. И уже не нужна новая подсказка Кьори, сдавленный шепот:
— Молчи… Молчи ради себя же. Они тебя убьют.
Я и так бы потеряла дар речи.
Насколько «зеленый» народ близок к людям, настолько далеки от них новые гости. Двое впереди более всего напоминают тотемы индейцев: столь же высоки, могучи, столь же… звероподобны. Но если, вырезая лица тотемам, краснокожие пытаются передать мудрость духов, то пристальные глаза незнакомцев полны лишь настороженности, презрения и гнева.
Зная вкратце о «звериной» ветви, я безошибочно определяю принадлежность обоих: род Волка и род Орла. Второе существо от первого отличают лишь перья, острый клюв и крылья за спиной, крылья, которые могли бы служить плащом, — так они огромны, задевают землю. Оба мужчины плечистые, обнажены по пояс, броней защищены только их ноги. У существа из рода Орла они венчаются огромными желтоватыми когтями. В наступившей тишине двое подходят к моей постели. Я жду, что они потребуют от Вайю уступить место, но «звериные» лишь переглядываются с «зеленым» и мирно кивают, почему-то не решаются дерзить.
— Эйро, Ойво, — приветствует он. На других пришедших, оставшихся в толпе, даже не смотрит. — Кьори Чуткое Сердце сказала, мы выбрали не лучшее время, чтобы прийти.
Человек-волк — видимо, Эйро, — щурится на замершую девушку.
— «Кьори сказала»… — низко повторяет он. — А что сказала сама Жанна? Она нам что же… — морду ощеривает двусмысленная улыбка, — не рада? Почему молчит?
Мне не нравится услышанное, и не только потому, что обо мне — точнее, о Джейн — говорят как об отсутствующей и при этом неотрывно глядят в упор. У человека-волка зеленые глаза, шерсть отливает платиной. Когда он склоняется, я замечаю на шее украшение на шнурке — продырявленную монету, серебряный доллар. Подарок Джейн?..
— Мы скучали по твоему запаху, — заявляет вдруг Эйро, и клыки блестят за приподнятой верхней губой. — И по тебе всей. Ты обещала остаться навсегда, а потом сбежала… странный поступок, ты обычно держишь слово.
Когтистая лапа тянется к моему поцарапанному лицу. Цьяши с размаху бьет по ней, прошипев: «Прекрати, занесешь ей заразу!», но меня волнует не возможное прикосновение чудовища. Навсегда?.. В висках стучит. Моя Джейн пообещала этим тварям остаться в их мире навсегда? Пообещала и пробыла здесь три дня, а три наших дня — что-то вроде их двенадцати. Все это время мы искали ее по округе. Исчезновению предшествовало, казалось бы, счастливое событие, такое счастливое, что…
Такое счастливое, что Джейн решила сбежать на войну и никогда, никогда не приходить больше домой. Ко мне. К маме и папе. К Сэму.
У меня вырывается сдавленный всхлип; его принимают за стон боли. Кьори начинает удобнее устраивать меня на постели, а человек-орел, Ойво, одергивает товарища: берет за плечо своей покрытой оперением рукой, хорошенько встряхивает и вкрадчиво напоминает:
— У нас было две цели, Эйро с Дикой Тропы. Первая — убедиться, что Жанна жива, вторая — задать ей два вопроса. После этого мы собирались уйти, мы же… — не могу сказать точно, но, кажется, орел брезгливо ухмыляется, — не зеленый сброд, которому лишь бы поваляться у Рыцаря в ногах. Мы же понимаем, что ей необходим отдых?
Цьяши подпрыгивает от возмущения, открывает рот, но Вайю из рода Черной Орхидеи, встав с колен, властно осаживает ее:
— Не поддавайся. А то ты не знаешь эту птичку.
«Птичка» отвечает учтивым кивком:
— Тебя не спрашивали, цветочный куст. Не нужно злиться, никто не отнимет твоего первенства. Но будь щедрее, Жанна наверняка соскучилась и по другим соратникам… Верно?
Ойво смотрит прямо на меня; его глаза — такие же серебристые, как доллар на шее его приятеля. Это колючий, требовательный, но не угрожающий взгляд, и, то ли испуганная, то ли вновь завороженная, я киваю орлу, даже пытаюсь улыбнуться. Я еще не знаю, что иногда самая длинная и страшная ложь начинается не со слов, а с простого кивка.
— Задавайте вопросы. — Голос Черной Орхидеи холоден, кулаки сжаты. — И уходите. Все.
Последнее адресовано толпе, где окончательно смешались и переругались «зеленые» и «звериные». Я замечаю среди последних человекоподобного кролика, крокодила, ягуара; все они едва ли довольны услышанным. Волк и орел перемигиваются. Первый слегка кивает второму.
— Прежде чем уйти, ты обещала, что скоро расскажешь нам о Мэчитехьо Злом Сердце нечто важное. Ты узнала секрет?
Ойво говорит громко, внятно, и слова действуют на собравшихся. При имени врага они дрожат и скалятся, при слове же «секрет» все в едином порыве подаются вперед. Теперь в глазах не только тревога и благоговение, там — вера, и я готова умереть прямо сейчас, умереть, чтобы не лгать. Кьори бледнеет. Кажется, она не подскажет, она ничего не знает. Я зажмуриваюсь; все силы уходят на одно — владеть лицом, скрыть, насколько я боюсь тех, кто окружил меня. Мне даже страшнее, чем было, когда я пряталась от теней. Экиланы могли убить меня, ненавидя ту, на кого я похожа; эти же существа убьют меня как предательницу, лишившую их идола. Их больше. Они не ограничатся одной стрелой. «Я не Жанна. Не Жанна!» — вопль рвется из груди, но я его давлю. Под серебристым взором орла, под десятками других взоров я пытаюсь спасти свою жизнь и во второй раз отрезаю себе путь назад.
