Драконослов (СИ) - Кутейников Дмитрий (мир бесплатных книг txt) 📗
— Идём. — Не оборачиваясь скомандовал я Кэт.
Мы нашли Виль и Куросакуру возле теплицы — дварфы делали отличное стекло, но возить его было непросто, тем более в такую даль, так что затянута она была чем-то вроде полиэтиленовой плёнки: вполне пропускающей свет, но очень мутной.
— Виль, сколько я вчера достал карт, которых нет в колоде? — Она удивлённо на меня посмотрела.
— Разве можно достать то, чего нет? Я просто подумала, что у тебя колода больше… — Когда до неё дошло, она посмотрела на меня большими глазами.
— Ага, именно. Куросакура, сколько ты насчитала карт, которых нет в обычной колоде? — Пару раз моргнув, она дала более точный ответ.
— Приблизительно ещё десять дюжин. Может, одиннадцать. Я не сразу стала считать, да и обычную колоду помню не очень хорошо.
Я протянул ей колоду.
— Достань карту из тех, что точно нет в обычной колоде.
Немного задумавшись — логика перелистывания карт предусматривала только стандартные карты, Куросакура пожала плечами и просто вытянула карту.
— Вот.
Пальцы дёрнуло слабым разрядом. Мы переглянулись с Виль, старательно сверяя карту с памятью, и синхронно кивнули. Дважды — и по поводу колоды, и по поводу того, что это надо будет потом обсудить.
— Спасибо, Куросакура! Ты мне действительно очень помогла.
Глядя на удивлённую Куросакуру, я забрал карту и протянул колоду Кэт.
— Вот Виль, вот колода. Действуй. А мне ещё грядки пропалывать. Кстати, ты говорила про вашу магию, что она растения защищает. Подумай, чем ты можешь нам помочь, чтобы не остаться голодной.
Глава 14, в которой герой узнаёт ещё немного и всё-таки заканчивает начатое ранее
Разумеется, Кэт не удалось уговорить Виль. Она очень старалась, но взаимная антипатия была слишком велика. Зато в процессе она вложила немало сил в улучшение нашего огорода, а после обеда ушла на охоту и к ужину добыла какое-то крупное копытное. Заодно я узнал, что в этом мире практически нет животных среднего размера — с зайца или лису. Есть мелочь вроде мышей, крыс или куниц, есть крупные звери — с волка или оленя и больше, а в середине непонятный пробел. Мясо немного горчило, но после дварфийской преимущественно вегетарианской диеты пошло замечательно.
Общение с Кэтлин оставило у меня очень странное впечатление… С одной стороны, она принесла мне серьёзную магическую клятву верности, и слушалась беспрекословно, искренне стараясь сделать хорошо, а не «как сказали». С другой же — думала она только и исключительно о себе, о собственных интересах, которые сейчас, по её мнению, сфокусировались на мне. Её оговорка про личное могущество и абсолютное безразличие к судьбе бывших… не друзей, нет — друзей у таких быть не может — «всего лишь» соратников по гильдии наводили на нехорошие мысли. Попытки расспросить про общество алефси, мол, «у тебя папа есть? а мама есть? а почему злой такой, как собака?» натыкались либо на искреннее непонимание сути вопроса, либо на пространные самовосхваления, мол, алефси круче всех, а остальные живы только потому, что спрятались, где леса не растут…
Некоторые полезные факты я всё-таки постепенно собрал. Живут алефси действительно очень долго — даже возраст в тысячу лет не был чем-то удивительным, но гибнут, как правило, гораздо раньше, из-за какой-нибудь глупой ошибки (ага, вроде яда в чаше от любимой ученицы), и от старости до сих пор не умер ни один. За эти века жизни каждый алефси несколько раз меняет путь — что я для себя перевёл как профессию. Просто со скуки, надоедает им, видите ли, «вчера — царь, сегодня — царь», в смысле — маг, воин, шаман, лекарь… Примерно после ста пятидесяти — двухсот лет внешность алефси практически перестаёт меняться, обычно застывая на отметке «около тридцати» по земному счёту, и сама Кэт до этой знаменательной даты уже почти добралась: в день того самого видения ей исполнилось сто шестьдесят четыре года, и, по её словам, она уже заслужила звание совершеннолетней.
Ткани алефси отличались удивительной лёгкостью, особенно кости, очень прочные, несмотря на тонкость, и упругие — именно из костей соплеменников алефси делали свои луки. Я не стал уточнять, из кого сделан лук Кэтлин — подозреваю, что ответ мне бы не понравился. Сама она действительно весила удивительно мало, едва ли в ней было хотя бы килограммов тридцать — я смог её легко поднять и держать на вытянутых руках, пока Куросакура завязывала особо хитрые узлы. Женщины алефси были стройнее и заметно выше мужчин, примерно два с половиной метра против двух с четвертью при практически равном весе, и «всего лишь» ровно два метра Кэтлин были очень сильным недобором — эдакая лоли на эльфийский лад. Кстати, несмотря на рост, на мой взгляд выглядела она скорее подростком, чем взрослой женщиной… Везёт мне на экзотических персонажей! Я даже украдкой покосился на Куросакуру, но ничего особо странного не увидел… С другой стороны, я ведь толком и не знаю, что является странным для араманди… И это тоже надо выяснить. Проклятье, список всего того, что надо непременно и как можно скорее узнать об этом мире, уже не вмещался даже в улучшенную память!
Мне очень повезло, что Куросакура знает шибари: на следующий вечер Кэт опять пришлось связать, заткнуть рот и отстегать, иначе она ни в какую не соглашалась оставить нас с Виль в покое. Я даже начал подозревать её в мазохистских наклонностях. Во всяком случае, если ей было действительно так больно, как она пыталась показать, зачем она пыталась подставить под розги всю спину? На этот раз я не стал возиться с затыканием ушей: всё равно мы с Виль просто обсуждали странную ситуацию с колодой.
Проведённые днём эксперименты дали очень забавный результат: в радиусе примерно трёх-четырёх метров от меня из наших двух колод можно было вытащить карту с любым словом. Но если я не находился на расстоянии вытянутой руки — слово было только на родном языке «крупье». Если же я находился достаточно близко, то на карте был перевод, но только на те языки, на которые его знал я, а вместо неизвестных мне слов получались нечитаемые узоры. Я решил, что синий — это всё-таки французский, а не итальянский: в молодые годы мне попалась игра «Гоблины 3» на французском языке, и читать со словарём я худо-бедно научился. С японским, который я пока ещё знал недостаточно полно, картина была аналогичная, только вместо синей вязи получался абстрактный красный геометрический узор. С английским эксперимент не удался — я знаю его действительно хорошо, а вот в немецком несколько неизвестных мне слов превратились во что-то, напоминающее схему кладки очень толстой кирпичной стены.
За следующие два дня я узнал много нового о народах этого мира. Культура араманди напоминала интересный сплав японских самураев и монгольских кочевников, насколько я про них знал в старом мире. Сочетание непрерывной готовности в любой момент начать бой из-за малейшего оскорбления против любых шансов и строгого кодекса чести, высшей добродетелью почитающего холодный рассудок. Практически полное отсутствие мирных профессий: основным источником пищи служила охота, а в оазисы племена заходили преимущественно за водой — немногочисленные плоды в основном шли на обмен с другр и с соседними племенами (если вдруг случайно не получилось подраться) или доставались детям — не один я, как оказалось, тосковал по мясу. Непривычная система ценностей: чем сильнее маг — тем раньше он умирал — тем меньше он мог передать знаний и умений своим детям — и потому воинов уважали больше, хотя в бою даже средний маг мог зажарить четверых-пятерых противников. Магия араманди была предельно однообразной: нагреть. Нагреть что-нибудь, нагреть где-нибудь, самое сложное — те самые огненные плевки, которыми Куросакура так выручила нас при нападениях ледышек. Что интересно, эти же плевки были критерием деления на магов и воинов: «плеваться» могли только воины, у магов избыток силы мешал точному контролю и вместо маленького летящего огонька получалась струя, как из огнемёта. Представив это зрелище, я немедленно предложил «сдавать в аренду» на зиму «ненужных» магов в пещеры другр: десять-двадцать магов дварфийский клан не объедят, а в прямом смысле слова огневая мощь резко изменит баланс сил, если ледышки вздумают напасть снова. И племени араманди тоже хорошо — зимой в пустыне пищи меньше, и возможность пересадить несколько ртов на «внешнее питание» будет не лишней. Словом, очевидная выгода для всех, и заметить её раньше мешала только всеобщая скрытность.
