Антифэнтези - Кувшинов Виктор Юрьевич (лучшие книги txt) 📗
Глава 4
Мы брели уже неизвестно какой час по дороге, когда мои заплетенные под косички уши запеленговали странные звуки, потихоньку нагоняющие нас. До меня не сразу дошло, что это скрип нескольких повозок, топот лошадей и возгласы возниц сливались в один непонятный гул.
Я спросил Рюшку: что будем делать? Парень стал осторожничать, опять намекнув, что на беззащитных детей кто угодно может позариться. Я самоуверенно возразил, что беззащитных детей выращивают только у них в деревне, а городскую молодежь с кондачка не возьмешь. Наш спор решила Мышуня. Она так устала от утрешнего поискового эксперимента, что взяла мою сторону, сказав:
– До ужаса надоело тащиться с такой черепашьей скоростью. Если они примут полрубля в качестве оплаты за проезд, я не против. Шиш, вся надежда на твою дипломатию!
– Я привык оправдывать ожидания, особенно самые худшие! – радостно воскликнул я и принялся готовиться к операции.
Вы думаете, это так просто: сел и поехал? Ни фига! Я уже сообразил, что здесь, впрочем, как и на Земле, нужно все делать, тщательно подготовившись. Вот и приказал «подтянуть ремни», натянуть улыбки и вообще изобразить, как нам «весело шагать по просторам».
Спросите: для чего? Для многого, например, чтобы сбить цену (спасибо Эльвире – деньги у нас были, но не так уж и много). Потом, к какому путнику вы отнесетесь с большим уважением, к бодрому и независимому или еле переставляющему ноги попрошайке? Вот то-то и оно. К тому же против нас был наш возраст, не говоря уже о некоторых нечеловеческих анатомических особенностях.
Как раз, когда появилась первая нагруженная поклажей повозка с двумя седоками, мы были во всеоружии бодрых улыбок. Единственно, Мышуне приходилось все время строить губки бантиком, а мне изображать жмурящегося от удовольствия, рыжего и зеленоглазого китайца.
Я не дал телеге проехать мимо, как бы невзначай окликнув мужичка, сидящего сразу за возницей:
– Привет! Вы за главного здесь будете? – Это я сразу определил по важно задранной к небесам черной бородище.
Дядька немного помолчал для важности, но все же ответил. Да и как не ответить – ведь телега-то вперед уйдет, пока тут важничаешь! Правда, ни его слова, ни тон меня не воодушевили.
– А что делают на дороге три малявки? – пренебрежительно усмехнулся собеседник, а возница осклабившись добавил:
– Ищут приключений на свои тощие задницы! Хотя девка… не, тоже тоща будет!
Я досадливо закусил губу. Надо же было Машухе напялить платье – так бы за пацана сошла.
– Наши приключения касаются только наших задниц, милейший, – выдал я высокопарную фразу и спросил ласковым голосом: – А вот не поможете ли вы нам до города добраться?
То ли мои слова заинтересовали важного дядьку, то ли еще что, но, внимательно окинув нашу компанию взглядом, он скомандовал вознице притормозить. Затем спросил наши имена, а в ответ объявил, что его можно звать купцом Дормидонтом. Странное, я вам скажу, имечко. Мне что-то еще припоминалось из школы типа птицы дронта, но это… язык сломаешь.
– Ну и какой, Миша, мне толк вас с собой возить? – обстоятельно приступил к беседе Дронт (настоящего его имени я так и не смог запомнить). Хотя в его голосе сквозила определенная заинтересованность.
– Возьмете за двадцать грошей? Веса в нас немного, да и места лишнего на повозке почти не займем…
– Нет, только за рубль… – Началась обычная уличная торговля за цену на проезд, только вместо такси были телеги, а вместо бомбилы – бородатая и лысоватая птица Дронт. Суть от этого не менялась, мы интенсивно приводили доводы, вроде: «…да тут пешком полдня идти осталось!», или: «…вот и идите себе – через неделю меня вспомните!». В результате интенсивных переговоров мы спустя десяток минут сидели в третьей по счету телеге, а карманы этого эксплуататора раздулись на целых полрубля.
Перебросившись несколькими словами с хмурым извозчиком, мы замолчали, приткнувшись спинами к каким-то мешкам. Спустя немного времени я почувствовал, что начинаю засыпать. Машунина голова незаметно сползла мне на плечо, а Рюшка еще немного обсудил качество телеги и деревенскую жизнь с возницей и, тоже закрыв глаза, привалился спиной к поклаже. Из последних усилий я пронаблюдал, что мои друзья крепко сидят на повозке, и отключился.
Сам не знаю, от чего я проснулся. Может, выспался, а может, какое провидение здесь завелось. Но только я открыл глаза и обнаружил, что Рюшка продолжает дрыхнуть возле извозчика, а Машуня совсем сомлела, завалившись головой ко мне на коленки вместо подушки и свернувшись калачиком на самом краю телеги. Смешно, но я сообразил во сне придерживать спящую красавицу за плечо, чтобы ее не выкинуло на каком-нибудь ухабе из телеги. Как я до этого додумался, оставалось полной загадкой.
Я сидел, как мышь, боясь спугнуть сон измученной девчонки, а в груди отчего-то разливалась предательская теплота – не хватало еще тут сюси-пуси разводить! Я что ей, мама или папа? С другой стороны, где ж тут взять маму или папу? Ладно я – парень, а девчонке же ласка нужна. Мне не понравилось ее последнее хныканье после того, как меня украли эльфы. Даже не само хныканье, а то, что она сломалась. Ведь раньше от нее только и слышались одни насмешки да ценные указания, и я был просто покорен ее вредностью. Что-что, а переплюнуть меня в этом деле до нее никто не мог. И только я обрадовался достойному сопернику, как бац, и она спасовала перед трудностями. Ладно, время покажет.
Моя рука как-то сама осторожно отодвинула непослушную прядь темных волос, щекотавших ей щеку. На лице Машуни появилась улыбка, и рука непроизвольно погладила ее волосы. Я ругал себя, на чем свет стоит, но ничего поделать уже не мог – ее улыбка растянулась еще шире и обнажила остренький, я бы сказал, даже пикантный клычок. Я, конечно, не родитель, но все же могу отчасти заменить их здесь – успокаивал я противное ощущение какой-то нежности к этой, надо признаться, весьма милой и беззащитной егозе.
И вот посреди такой постыдной идиллии мои уши уловили разговор, происходящий на последней телеге – через одну после нас. На ней ехали двое, причем, когда мы садились, я заметил, что мужик помоложе весьма смахивал на Дронта – эдакий молодой разухабистый Дронтеныш. Сначала я не вслушивался, но потом мой эльфийский слух выудил такие фразы, что сердце вместо тепла оказалось охвачено стальным холодом, к счастью, не ужаса, а злости. Я вообще от таких новостей почему-то не пугаюсь, а сержусь – наверно, и к лучшему, так как иначе от этаких фраз можно было просто сойти с ума от ужаса.
А вы бы не сошли с ума, услышав подобное?
«…отец-то твой хитер – еще и за провоз деньги взял…»
«…тихо-мирно едут сами куда надо, а вот завтра и связать можно будет – до города-то полдня пути останется…»
«Я и говорю: хитер!»
«… надо бы сегодня с девкой порезвиться…»
«…так что с нее толку, кожа да кости!»
«Что бы ты понимал, деревня! Все равно ее батя продаст. На что ему хилая малолетка? Да и парней лучше в городе продать, и концы в воду…»
«Да, за них можно почти как за этот обоз выручить. Вот как бывает, деньги-то сами по дороге в руки пришли!»
Мое подслушивание прервал слабый, но вполне возмущенный вскрик:
– Ой! Ты чего? – Машенька вскочила с моих коленок, разом покраснев, как помидор.
Я же, почти не обращая на это внимания (ну почти не обращая), придержал ее за руку, чтобы она не вывалилась с повозки, и, обняв за плечи, прошептал ей на ушко:
– Прости, Машенька, я тебя разбудил?
– Да уж, разбудил! – стала возмущаться подружка. – Рука болит, наверно синячище останется!
– Прости, милая, я от неожиданности… – погладил я ее успокаивающе по голове.
– Ты, часом, с телеги не падал? – удивленно отодвинулась от меня девчонка. – Ты прости, конечно, что я так неприлично уснула у тебя на коленках, но…
– Подожди! Тише, – шепнул я, прижав палец к губам, и оглянулся на возницу.
К счастью, тот, как тпрукал на свою кобылу, так и продолжал в том же духе. Профессиональная проказница сразу поняла по моему поведению, что у меня есть какие-то важные и тайные сведения. Поэтому я уже безнаказанно придвинулся к самому ушку своей строптивой соседки и начал шептать:
