Царь Аттолии (ЛП) - Тернер Меган Уолен (книги хорошего качества TXT) 📗
— Похоже, он хорошо подумал над твоими словами, что ведет себя не как царь. Ты думал, что он не умеет держаться по-царски, но вчера у него получилось очень убедительно.
Арис получил не тот ответ, которого, вероятно, ожидал.
— Он рассказал мне одну историю, Арис. Когда я сидел у себя в комнате и ждал, когда меня повесят. Он сказал, что его двоюродные братья были еще хуже моих, потому что макали его лицом в лужу, пока он не соглашался проклясть свою собственную семью. Он сказал… — Костис наморщил лоб, — он сказал, что не рассказывал об этом никому, кроме меня. Я полагаю, он не ожидал, что я доживу до следующего дня.
— Ты мне не рассказывал.
— Конечно, нет. — сказал Костис. — Он рассказал это мне одному, и только потому, что думал, я не проживу достаточно долго, чтобы проболтаться. Я ни с кем не мог говорить об этой истории.
Арис тихо рассмеялся.
— Я кажусь тебе смешным? — спросил Костис.
— Вот именно, — признался Арис. — Но мне, циничному реалисту, приятно видеть, что кто-то еще верит в идеалы и даже готов сражаться за них.
— Если царь не рассказывал эту историю никому, кроме меня, он подумает, что это я растрепал ее всем вокруг. Только почему он ничего не сказал мне сегодня утром, когда мы тренировались?
— А он должен был? — спросил Арис.
— Не знаю, — признался Костис. — Но я не хочу, чтобы он считал меня паршивым сплетником.
— Или продавцом сплетен, — предположил Арис.
Глядя в озадаченное лицо Костиса, он пожал плечами и закатил глаза.
— Ты знаешь, сколько могут стоить жареные новости о твоем патроне? — спросил Арис. — Если наш друг Дитес не заплатил за них тебе, можешь быть уверен, что он заплатил кому-то другому.
Костис пришел в ужас.
— Неужели он думает, что я продал его секрет?
Арис снова пожал плечами. Костис выругался, пунктуально прокляв царя именем каждого известного ему бога.
Он все еще был зол на следующее утро. Зол и полон решимости объясниться с царем при первой же возможности, которая как раз должна была представиться на утренней тренировке. Странно, непохоже, чтобы царь держал на Костиса страшную обиду. Впрочем, подумал Костис, царь никогда не выглядит так, как должен был бы. Сейчас он просто стоял и ждал, когда Костис примет стойку для их убогих простейших упражнений. Но Костис не двигался. Он стоял, гордо развернув плечи, и готовился произнести свою речь.
— Ваше Величество, если вы думаете, что это я продал историю о ваших братьях…
Царь прервал его, не дав закончить.
— Я бы никогда не обвинил тебя в подобном поступке.
— Ну, уверяю, вы ошибаетесь, — запоздало возразил Костис, не расслышав ответа.
Царь рассмеялся. Костис начал медленно краснеть. Люди вокруг них стали оборачиваться. Все же Костис решил не сдаваться.
— Вы можете думать обо мне плохо, я и сам плохо думаю о себе, но я не распространял эту историю.
— Опоздал найти покупателя? Ничего, повезет в следующий раз.
Костис поднял подбородок немного выше.
— Следующего раза не будет. Я никогда бы не опустился до того, чтобы рассказывать чужие тайны.
— Даже если тебе не нравится человек, чью тайну тебе приходится хранить?
— Тогда особенно, — сказал Костис, надеясь, что его презрение производит должное впечатление.
— Да уж, я вижу. — казалось, царь развеселился еще больше. — Переходим к первой позиции? Постараюсь не выколоть тебе глаз. Хотя это будет нелегко, учитывая, как ты задираешь подбородок.
Костис покинул плац вызывающе удовлетворенный. Возможно, он вел себя как осел, скорее всего, так оно и было, но он показал царю, что имеет право на собственную гордость. Он был очень доволен собой, по крайней мере до тех пор, пока не получил вызов к царице.
В полдень Костис, как обычно, спешил из внутреннего дворца в казарму. Он должен был пошевеливаться, чтобы успеть перехватить что-нибудь в столовой гвардии, а затем вернуться к службе в царских покоях. Проще было бы захватить с собой хлеба с сыром в сумке на поясе, но это являлось грубым нарушением дисциплины. Он так же пробовал пропустить обед, но его желудок имел свойство громко бурчать во время судебных заседаний.
В коридоре к нему подошла одна из служанок царицы, Имения, и он посторонился, давая ей пройти, но она остановилась.
— Царица желает поговорить с вами, лейтенант, — сказала она.
Костис удивленно уставился на нее.
— Со мной?
Служанка ответила строгим взглядом. Костис пробормотал извинения.
— Простите, куда мне идти?
Имения снисходительно кивнула и отвернулась, ожидая, что он последует за ней. Костис знал имена всех служанок и постепенно приложил эти имена к лицам, которые наблюдал в зале суда и за ужином. Имения не была главной служанкой царицы, но являлась одной из самых старших.
Чувствуя легкое головокружение, и только частично от того, что вообще ничего не ел в тот день, он шел к покоям царицы. Имения кивнула охранникам в коридоре. Они не сказали ни слова и даже не взглянули на Костиса. Вообще, они выглядели более солидно, чем те, кто охранял царя. Караульное помещение за дверью было целиком залито светом из окон под потолком. Эта комната была намного просторнее караулки в апартаментах царя, полностью обшитая деревянными панелями с мозаичными картинами. Костис зачарованно уставился на них.
Он считал обстановку в комнатах своего царя пределом роскоши, но только до тех пор, пока не увидел это помещение, которое было даже не приемной, а всего лишь комнатой для охраны. Звук легких шагов, цокающих по мраморному полу, напомнил ему, что он пришел сюда вовсе не для того, чтобы любоваться стенами. Он вручил свой меч одному из стражников и поспешил за Именией, которая даже не замедлила шага.
Она прошла через одну из дверей на противоположной стороне караульного помещения, затем миновала коридор, который превратился в неширокий проход, освещенный узкой полосой света из неплотно притворенной двери. Служанка остановилась на пороге и поманила Костиса. Царица ждала его в маленьком кабинете, единственной мебелью которого было кресло и небольшой стол.
Аттолия бесстрастно посмотрела на него и сразу приступила к делу.
— Что делает царь, когда отсылает слуг и уходит в свою комнату?
Всего несколько часов назад Костис гордо заявил царю, что никогда не опустится до распространения сплетен. Он почти слышал, как Арис оплакивает его идеалы, рухнувшие вниз, словно груда мусора. Хотя, это нельзя было считать сплетнями, царица имела право задать ему прямой вопрос о действиях царя, который до сих пор считался то ли полновластным сюзереном, то ли гнусным осквернителем престола. Костис возблагодарил богов за то, что может оставить свою совесть незамаранной, и ответил:
— Я не знаю, Ваше Величество.
— Не знаешь, лейтенант, или не хочешь сказать?
— Я не знаю, Ваше Величество. Прошу прощения.
Царица выглядела задумчивой.
— Совсем ничего?
Костис сглотнул.
— Ты хочешь сказать, что насколько тебе известно, он проводит все время, сидя у окна и больше ничего не делая?
— Да, Ваше Величество, — сказал Костис, радуясь, что может ответить правду.
— Можешь идти.
Костис шагнула назад в дверь и вернулся в караульное помещение. Служанки не было видно. Костис потряс головой, но не смог избавиться от ощущения гнетущего величия царицы. Вот так, сказал он себе, и должен выглядеть настоящий государь.
Однажды утром в гвардейской бане, слуга, старательно намыливавший Костису спину, неожиданно заговорил.
— Один мой друг, — тихо сказал он, — кое-что слышал вчера.
Удивленный его таинственным тоном, Костис переспросил:
— Что он слышал?
— Разговор двух человек. Вы знаете, когда люди сидят в ванне, им кажется, что их не слышит никто вокруг, но иногда их слова могут прилететь кому-нибудь прямо в ухо.
— Да, — согласился Костис.
