Белая тетрадь - Ролдугина Софья Валерьевна (полная версия книги .txt) 📗
Ничего – ни малейшего следа. Но это на физическом уровне. А на энергетическом… Сама себе я напоминала наполовину сдутый футбольный мяч. Жизненных сил почти не осталось, энергоконтур всмятку… Крови я потеряла не так уж много, судя по ощущениям, но восстановить ее будет труднее, чем все остальное, что со временем исправится и само.
– Вот, держи.
Я подскочила на месте, не сразу сообразив, что просыпавшийся рядом обильный дождь из веток и палок и есть обещанные дрова. Князь стоял рядом и по-кошачьи брезгливо отряхивал руки от мелкого сора.
– А как же костер? Не будешь разводить? – робко предположила я, отгребая от себя ветки. После такого резкого перехода от полудремы к бодрствованию голова опять начала кружиться.
Ксиль только плечами передернул:
– Спичек нет. А сама не можешь? Ты же равейна.
– Нет. Сейчас – не могу. И будь любезен, оденься, – проворчала я, отворачиваясь. Смотреть, как Максимилиан отряхивает соринки с груди и живота, было почему-то неловко. Князь фыркнул, но скомканную рубашку подобрал, расправил и надел, правда, не утруждая себя застегиванием пуговиц, а потом принялся укладывать деревяшки в подобие шалашика. – Не совсем понимаю, зачем вообще понадобилось раздеваться, да еще на глазах у смотрителей, – добавила я, скрывая смущение.
– Рубашку пожалел, я сейчас не так хорошо крылья контролирую, чтобы ее ими не порвать. К тому же так сложно было устоять, – пакостливо улыбнулся Ксиль. – Они же этого хотели… Подсознательно, разумеется. А кое-кто даже вполне осознанно представлял себе довольно… хм… интересные сюжеты. Любители мальчиков. Нет, я понимаю, Орден, полувоенная организация, с девушками проблемы…
– Ясно. – Я покраснела и быстро сменила тему. – Ты точно спички не взял?
– Нет, – он качнул он головой, но сразу обнадежил: – Не переживай, без спичек обойдемся.
– А как? – Мне стало любопытно. Магией шакаи-ар не владели, по крайней мере стихийной.
– А так!
Ксиль быстро разворошил груду дров, выбрав несколько палочек, какой-то мелкий и легкий мусор, вроде сухого мха и трухи. Я с интересом следила за его действиями. Вот он сгребает мох в кучу, совершает сложные, почти мистические манипуляции с палочками, и…
– Фу! – разочарованно протянула я, когда из трута повалил дым, а через некоторое время стараниями Ксиля и огонек показался. – Это же трение просто.
Он рассмеялся, не зло, но обидно:
– Ты точно домашний ребенок, Найта. Все либо спичками, либо магией. А если ни того, ни другого нет?
– Ну…
– «Ну»! – передразнил меня он и опять улыбнулся: – В жизни все надо уметь. Мало ли что пригодится.
– Все равно у меня бы не получилось. – Я нахохлилась и подтянула коленки к подбородку. Мне было завидно. Самую капельку, но все-таки.
– Злись чаще, тебе идет, – хмыкнул Ксиль.
Костер разгорался все сильнее, и вскоре около него уже действительно можно было греться. Я потянулась к нему… и охнула, когда оперлась на больное запястье – то самое, которое выкрутил Ксиль во время «кормежки».
– И почему шакаи-ар такие садисты… – пробурчала я, потирая руку.
– В смысле? – хитро сощурился князь. «Зуб даю, что он все понимает», – подумала я, но все-таки постаралась сформулировать вопрос. Раз уж Ксиль настроен разговорчиво и благожелательно, почему бы не прояснить некоторые моменты? Один знакомый целитель точно бы одобрил такое поведение.
– В смысле, что ваши жертвы чаще умирают не от потери крови или силы, а от переломов и болевого шока. Это врожденная жестокость или приобретенная? – Не знаю, как это вышло, но вопрос получился очень дэриэлловским – спокойным и слегка снисходительным. Впрочем, Ксиль даже не обиделся.
– Хм… А ты знакома с механикой процесса? – вкрадчиво спросил он с тем же выражением, с каким говорил о тайных мыслях смотрителей в полувоенной организации… Тьфу ты!
– Нет! – ответила я, пожалуй, слишком поспешно. – Я таким не интересуюсь.
– Таким… Скажешь тоже, – искренне обиделся князь. – Ты еще сморщи носик и скажи, что это неприлично и неподобающе. Впрочем, неважно. Слушай. Голод – это не просто желание набить желудок. Есть, конечно, и физическая сторона, но если бы дело было только в ней, я бы предпочел ограничиться чашкой кофе и парой бутербродов. Ну, или лососем, запеченным на гриле… Э-э, ну, это не к теме! Так вот. Голод – это скорее истощение. И во время процесса я не только пью кровь, но и вытягиваю жизненную силу и магию – это энергетический голод. Фактически кровь нужна только как проводник. Обычно сильным князьям достаточно маленькой ранки, нарушающей кожный покров. А старейшина может тянуть силу и одним прикосновением… – На лицо его набежала тень, словно вспомнилось что-то неприятное. – Есть еще третья сторона – эмоциональная, и этот голод тоже требует утоления. Но в обычном состоянии человек испытывает слишком мало эмоций. Приходится… э-э…
– Стимулировать? – подсказала я. Дэриэлл может мной гордиться.
– Вот-вот. Способы разные. Поиграть в смертельные прятки, выскочить из-за угла, сломать руку… Поцеловать, в конце концов. – В голосе вновь появились опасно-тягучие нотки. У меня мурашки по спине побежали. – Тоже хорошая стимуляция эмоциональных взрывов. Но проще всего, конечно, причинить боль. Иногда увлекаешься настолько, что не можешь остановиться. Ведь чистые эмоции и жизненная сила текут рекой.
– А что предпочитаешь ты? – Идиотский вопрос вырвался прежде, чем я заткнулась. Максимилиан выразительно коснулся языком кончиков клыков.
– Совмещаю. Но лучше всего, когда жизнью делятся добровольно. Совершенно потрясающее ощущение – самопожертвование. Сладкое и горькое одновременно. В этом случае эмоции столь сильны, что стимулировать их не нужно. Так что если захочешь расстаться с жизнью, я всегда к твоим услугам, – подмигнул он.
Я нервно хохотнула, представив себе бредовый телефонный разговор: «Знаешь, мне что-то жить надоело… Ну, учителя достали, экзамены на носу…» – «Так в чем проблема? Приезжай, я как раз проголодался!» Да уж… Но тут мне в голову пришла пугающая мысль:
– Подожди… но ведь шакаи-ар – поголовно эмпаты! Это же не значит, что ты чувствуешь…
– То же, что и жертва. И боль, и удовольствие.
– А… смерть?
– И смерть у нас на двоих.
У меня закружилась голова, и на этот раз недомогание не имело ничего общего с кровопотерей. Боги, сколько же раз он умирал… по-настоящему умирал, в отчаянии, как и его жертвы? За три тысячи лет – тысячи раз…
Неудивительно, что шакаи-ар такие… психи.
– Не представляю, как с этим можно справиться.
Голос у меня дрогнул.
Максимилиан блаженно потянулся и прилег, опираясь на локоть. Задумчиво посмотрел на меня, накручивая на палец жесткую черную прядь.
– С этим нельзя справиться. Можно только наслаждаться. Всем, что чувствуешь. Всегда. – Он помолчал. – Знаешь, в этом есть какая-то высшая справедливость. Когда чувствуешь то же, что и твоя жертва, то сразу пропадает желание играть в бога. Может, поэтому шакаи-ар ценят жизнь больше, чем вы, люди? Может, поэтому нам в голову не придет устроить, например, геноцид?
Я молчала. Я не знала, что ответить.
Видимо, я тогда поторопилась с характеристикой. Шакаи-ар не садисты, и он не садист. Он чокнутый, двинутый на всю голову мазохист.
Максимилиан поймал мой взгляд и понимающе усмехнулся.
– Никто не говорит, что это нормально по человеческим меркам, наивная ты моя. Но мы такие, какие есть. Привыкай.
Это «привыкай» мне весьма не понравилось.
Между тем костерок уже вовсю разгорелся. Я встрепенулась, порылась в сумке и плюхнула на огонь котелок, доверху наполнив его водой из бутылки. Пока вода закипала, нашарила пакет с травами. Выбрала один толстый сухой стебель полыни – мешать зелье. Князь с интересом наблюдал, как в кипяток полетели синеватые листочки, ягоды рябины, эктаун, мята… Я медленно, в колдовском темпе размешивала варево, дергая за нужные ниточки. По часовой, потом против… Внезапно бурая масса зашипела, посветлела и вмиг покрылась ледяной корочкой. Я быстро сняла котелок с огня и, разбив сверкающую глазурь, наполнила кружку напитком, по цвету и густоте напоминающим мед. Отпила. Фу, кислятина, даже зубы сводит!
