Трон Знания. Книга 1 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Йола в голос выдохнул:
– Горе-то какое.
– И жену его… Малику… тоже убили.
Йола обнял Муна за плечи:
– За твоей спиной одни могилы… Чем ты провинился перед Богом?
Мун устремил взгляд в выцветшие глаза:
– Чем мы провинились? Три брата – Йола, Мун и Ахе. И ни у кого нет ни жены, ни детей. Когда мы так сильно нагрешили?
Йола тяжело поднялся. Немного потоптался, разминая ноги. Подошел к окну:
– Почему не вернулся к морскому народу?
Мун хохотнул:
– Потому что морской народ меня выгнал.
– Это было давно. И после смерти Яра обиды уже не имеют значения.
Мун потер ладонями лоб. Перед внутренним взором пролетели события давно минувших дней.
Морун – представительниц древнейшего народа – боялись и ненавидели. Их считали и до сих пор считают ведьмами, которые превращают мужчин в рабов. Когда Яр – воспитанник Муна – полюбил моруну и решил на ней жениться, ориенты попытались снять с него колдовские чары. Однако обряды и молитвы не помогли: Яр не находил себе места и просился к любимой. Тогда его посадили в клетку, и он начал сходить с ума: отказался от еды, выл день и ночь, грыз деревянные прутья, рыдал, как младенец. Мун сжалился над Яром и помог ему сбежать, за что ориенты назвали его предателем и изгнали из племени.
– Йола виноват перед Муном, – проговорил брат, отведя взгляд от вида за окном. – Йола не понимал Муна.
Мун покачал головой. Все силы ушли, чтобы вопрос прозвучал спокойно:
– Сейчас понимаешь?
– У Йола было время подумать. И… – Брат отодвинул стул от стола. Сел. – Йола надеялся найти здесь Яра и попросить прощения. Теперь вину понесу до самой смерти. – Потер ладонями острые колени. – Мун пойдет с Йола к морскому народу?
– Если морской народ примет моруну, пойду.
Йола хмыкнул:
– Шутишь?
– Нет. – Мун расправил плечи. – Но даже если бы ориенты ее приняли, я бы никогда ее к вам не привел. Потому что чистому и светлому человеку не место среди трусов и лжецов.
Йола вскинул руку:
– Мун… не надо…
– У Яра и Малики родилась дочь Эйра. Но здесь ее зовут Малика. Она взяла себе имя матери.
Йола потер кончик носа:
– Правитель знает, что Эйра моруна?
– Нет.
– Почему она здесь, а не за Долиной Печали?
– Это ее тайна – не моя. – Мун перебрался к столу, взял брата за руку. – Расскажи, как поживает морской народ? Расскажи о море.
– Йола расскажет, но сначала искупит свою вину.
– Воскресишь погибших?
Порывшись в кармане штанов, Йола положил на стол холщовый мешочек.
Мун выпрямил спину:
– Спрячь.
– В мире Муна нужны деньги. Морской народ хочет помочь.
– Спрячь!
– Морской народ говорил на Совете и принял решение.
– Я вышвырну тебя из комнаты.
Вздохнув, Йола затолкал мешочек в карман.
***
Малика тихонько постучала и заглянула в комнату:
– Мун! – Увидев на сером фоне окна два темных силуэта, пробормотала: – Я потом…
– Иди к нам, дочка, – сказал старик.
Малика в растерянности перешагнула порог. Она надеялась застать Муна одного и расспросить его о брате. Сейчас корила себя за нетерпеливость. Наверняка старики вспоминали нечто приятное, а может даже сокровенное, совсем не предназначенное для чужих ушей.
– Что это вы в темноте? – спросила Малика, лихорадочно придумывая повод уйти.
– Да так. Заговорились.
Мун чиркнул спичкой, зажег стоящую на столе свечу. Пляшущий огонек осветил седые пряди, морщинистые лица, усталые глаза, опущенные плечи.
Мун положил ладонь поверх руки брата:
– Это мой брат Йола.
– Я знаю, – сказала Малика и, улыбнувшись, добавила: – Весь замок об этом гудит. – Пристально посмотрела на стариков. – Вы так похожи!
– Как Вилар? – спросил Йола.
– Спит.
– Посиди с нами, – промолвил Мун.
Малика чувствовала себя лишней. Вдобавок взор Йола вызывал в душе необъяснимую тревогу.
– Вы целый день ничего не ели. Я что-нибудь принесу.
– Йола знал Яра, – еле слышно проговорил ориент.
– Вы знали моего отца? – несмело переспросила Малика, решив, что ослышалась.
– Йола шел сюда встретиться с Яром. Не встретился.
Маленькая комнатка заходила ходуном. Свеча расплодилась сотней подрагивающих огоньков. Малика на ватных ногах приблизилась к столу, опустилась на стул.
Йола полез в глубокий карман широкой штанины. Достал холщовый мешочек, протянул Малике.
– Яр… – Старик обвел комнату взором, будто искал слова в тенях, пляшущих на стенах. – Яр забыл у морского народа.
Малика непослушными пальцами развязала шнурок. На ладонь из мешочка выкатились несколько разноцветных жемчужин.
– Что это?
– Ориенталь. Морской жемчуг. Он твой.
– Я не возьму.
– Это не подарок. Это Яра. Йола возвращает. – Старик сжал ее подрагивающие пальцы. – Неужели Йола зря нес? – Обнял Малику, осторожно, ласково, и прошептал на ухо без малейшего акцента: – Прости меня, дочка.
Часть 06
***
Отъезд ориентов никак не сказался на жизни замка. Коридоры продолжали хранить тишину, изредка нарушаемую звуками шагов прислуги и охранителей. В саду примятая пледами трава, освободившись от гнета, вскинулась и зазвенела соком. Пыль, поднятая колесами автомобилей, унесших ориентов к морю, успела осесть и исписаться следами ящериц и птиц. Солнце, равнодушно взирая на серые стены и безжизненные окна, палило желтую пустошь так же нещадно, как в предыдущие дни.
А в кабинете за плотно закрытой дверью метался Адэр. С раннего утра он взялся за отчеты, поступившие из различных контор и ведомств. Вагоны, которые в свое время подталкивали наместники, по инерции бежали по рельсам, и за несколько дней, проведенных в поисках Вилара, собралась целая стопа мелко исписанных листов. Скоро к их штудированию приступят советники, и на стол в кабинете лягут сжатые, с четкой информацией таблицы, какие Адэр видел на столе отца. Но пока…
Месяц назад, когда он впервые взял в руки деловые бумаги, им двигал интерес – чем же одарил его Великий? Если бы Адэр смог оценить по достоинству и принять с благодарностью подарок, то, возможно, простил бы отца. Не смог… Затем появилось желание найти хоть что-то обнадеживающее, светлое, что поможет расправить плечи и двигаться вперед. Не нашел… И в конечном счете занимался рутинной работой по единственной причине: он хотел знать все, или почти все, чтобы ни советники, ни кто-либо другой, не сумели обвести его вокруг пальца, как это сделал отец.
Некоторые документы Адэр изучал, подчеркивал строки, выписывал в блокнот цифры. Некоторые просматривал и откладывал в сторону. Большинство листов без лишних раздумий сминал в кулаке и бросал в корзину для мусора – незачем собирать макулатуру.
Открыто хлебных лавок – три. Закрыто – восемь. Цена на мясо выросла на мор. Почему у порубежских денег такое мерзкое название? Умерших сто сорок, новорожденных сто шестьдесят. Хлеб исчезает, а бедняки плодятся.
Так… Теперь налоги, пошлины и штрафы. Мизер. В прошлой жизни таких сумм хватало разве что на подарки племянницам. Но поднимать налоги нельзя. Это исключительное право Совета.
Рекордно высокая за последние двадцать лет температура воздуха. Метеосводки поступали дважды в неделю, и каждый раз сообщали о рекордах. Ошибка? Возможно. Только зачем ему это?
Плюс двести безработных… Пожар на мебельном заводе, три жертвы. Чей завод? Подданного Партикурама. Тогда не важно – налоги все равно идут мимо казны. Слишком много свободы Великий дал иностранным дельцам, но пересматривать законы вправе лишь Совет.
Заведено сорок три уголовных дела. Пятнадцать преступников отправлены в тюрьмы, пятеро в искупительные селения. Это неинтересно… это тоже не надо… и это ерунда… а здесь загнуть уголок, чтобы не забыть перечитать.
Ближе к вечеру Адэр добрался до низа стопки. Взял фирменный глянцевый бланк с четким оттиском печати банка, пробежал взглядом по строчкам и, бросив лист на стол, заметался по кабинету.
