Книга дракона - Новак Илья (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– Да, – сказал он наконец. – Световая мельница. Конечно, ее поставил здесь Бардо Тодол, больше некому.
В этот момент снаружи заскрипели крылья, труба-гармошка начала ритмично двигаться, вытягивая магию из губчатой перегородки. Зашумел воздух, в колбе загудело, и третье облако всплыло над землей.
– Океан полон магии, ведь он источник… Мельница фильтрует воду, выцеживает магию и отправляет ее по воздуху.
– Куда отправляет?
Если бы у Кастеляна был указательный палец, то, наверное, сейчас бы он многозначительно поднял его.
– К центру мира. Туда, куда направляемся мы. Гагра, знаешь, что это?
Гаргантюа склонился над ведром, в которое из крана посыпался бледно-желтый порошок. Приглядевшись к нему, эльф нахмурился и отрицательно мотнул головой.
– Гагра не понимает.
– Жмых, – пояснил пес. – Сухой магический остаток. Им можно заправить топку, как думаешь?
– О! Большой Кастелян, умный Кастелян… Надо только подождать, пока ведро наполнится.
Пес взглянул на Эба и вдруг сказал:
– Послушай, а тебе здесь опасно находиться. Ну-ка выйди наружу.
– Почему опасно… – запротестовал Эбвин, но Кастелян рявкнул:
– Выйди, я сказал!
Эб хмуро покосился на него и вышел. Крылья вращались, протянувшиеся от них тени медленно двигались по кругу, то пересекали окна мельницы и съеживались, то попадали на неосвещенные участки и расширялись, густели. Эбвин обошел здание и встал у самого берега.
Ветер протяжно завывал над океаном, гоня непрерывную череду мелких волн. Они наползали на заледеневшую гальку, с тихим шелестом откатывались и наползали вновь. Эб присел на корточки и опустил руку. Вода оказалась холодной, но не ледяной. И еще – что-то непривычное было в том, как она касалась кожи. Будто щекотала ее…
Эб поднял согнутую лодочкой ладонь, поднес к глазам. Жидкость наполняли мельчайшие световые пылинки, стая беспрерывно снующих из стороны в сторону мушек – частичек магии. Эбвин долго завороженно рассматривал живущий внутри холодной воды магический свет, потом осторожно раздвинул пальцы и позволил ей вылиться в океан. Он медленно провел ладонями по поверхности волн и подался вперед. Как только соленый язык океана лизнул носки сапог, блеклые отблески возникли далеко впереди, и Эб посмотрел туда.
Ночь напоминала бесконечное полотнище материи, которой кто-то затянул горизонт. И теперь словно огромные ножницы прорезали черный бархат. Края разреза разошлись, из-за горизонта полилось сияние и затянуло небо. Эб увидел город. Башни, самая маленькая из которых была, казалось, выше самой большой горы, протянулись вверх. Блистали купола, полоскались в ярком свете флаги, стены из огромных мраморных глыб сверкали мириадами белых искр.
У подножий раскинулась пустошь, а за ней – аккуратные изгороди, исчерченные рядами грядок огороды, глиняные домики с соломенными крышами, узкие земляные улочки, колодцы под навесами, деревья, в чьих кронах порхали разноцветные птицы…
Золотые лестницы и серебряные арки, благородные минареты и красные пагоды, высившиеся на фоне одинокой горы с курящейся вершиной.
Лежащие в тени деревьев странные животные, медленно идущие по улицам существа в белых одеждах.
Над крышами – крылатые повозки без колес, влекомые изящными драконами.
Балконы с витыми перилами, колонны и дворики.
Сливочно-желтый песок пляжей.
Полоса прибоя.
Океан.
Но не такой, как этот, а живой, сине-зеленый…
Город был где-то очень, очень далеко, за небом, за границей этого мира – и в то же время совсем близко. Казалось, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться мрамора стен… и все же он находился в недосягаемости. К этому городу можно было идти всю жизнь, и все равно он оставался где-то за поворотом ярко озаренной солнцем дороги, за пологим зеленым холмом впереди, на другом берегу весело журчащей неглубокой речки, всегда рядом, но всегда ускользающий…
Эб попятился и как только сделал шаг от берега, город пропал.
Увидев его лицо, Кастелян настороженно спросил:
– Что случилось? Ты что там увидел?
– Город… – Эб чуть не плакал. – Город за океаном. Там башни и купола. Что это?
– Башни и купола? – Кастелян опустил голову, глядя в пол. Вокруг него взвихрялся и медленно опадал сухой мучной свет. – Как бы я хотел вернуться… Это был Цукат, Эбби.
– Но где он? Где Цукат? Почему я…
– Он… он вокруг. Вокруг нас.
– Но почему…
– Готово! – Гаргантюа, показав им наполненное магическим жмыхом ведро, быстро пошел к двери.
Пес пробормотал, выскакивая за ним:
– Идем, Эбби. Я понимаю, что ты чувствуешь, но протоволк уже совсем рядом.
– Он истощает мой мир! – говорил Кастелян спустя минуту, когда под пронизывающим ветром они возвращались к насыпи. – Океан наполнен магией, а он высасывает ее…
Идущий впереди Гагра, ахнув, загрохотал каблуками по лесенке. Последние несколько ступеней он преодолел одним длинным прыжком и сразу же нырнул в двери вагона. Вскоре и Эб, и Кастелян увидели причину его испуга – протоволк был рядом.
Пока эльф наполнял топку магическим жмыхом и разводил пары, Эбвин с магом прошли в кабину. Не успел Эб усесться в кресло, как вагон дрогнул и поехал, быстро набирая ход. Тут же прибежал взволнованный Гагра и сообщил:
– Совсем близко. Сейчас догонит.
В переднее окно было видно, что поддерживаемые опорами рельсы исчезают в узком ущелье между склонами гор.
– Большой Кастелян! – сказал Гагра, тыча пальцем в пса. – Чародей. Волшебник. Могучий маг в теле пса. Магопес! Так почему бы ему не поколдовать и не избавить нас от протоволка?
– Я тебе щас как наколдую! – магопес гневно застучал хвостом по полу. – Чтоб колдовать, руки нужны и пальцы. Это ж искусство, а не трах-бах – и готово. Я замаскировался от Бардо, и хватит. Если в этом теле попробую колдовать, такое может произойти… эх, да что с тобой говорить!
Пожав плечами, эльф опять метнулся в хвост вагона. Эб поспешил за ним.
Прибрежные торосы исчезли, теперь вокруг простирались лишь заросшие мхом уступы и крутые откосы. Протоволк приближался, встречный ветер срывал с бесформенного тела клочья мглы и уносил прочь. Тварь мчалась следом по узкому коридору из склонов, таких близких, что до них можно было дотянуться рукой. Ярко-синие пятна глаз-фонарей двигались длинными зигзагами, тусклые отблески переливались на изогнутой поверхности сабельных клыков.
