Меч в камне - Уайт Теренс Хэнбери (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
При этих словах дряхлый некромант встал на цыпочки и проделал все сказанное.
Варт прилежно повторил его позу, гадая, что будет дальше. Дальше Мерлин, шепотом произносивший последние заклинания, вдруг превратился в кондора, а со стоявшим на цыпочках Вартом ничего не произошло. Мерлин маячил перед ним, словно бы обсыхая на солнышке, с крыльями, раскинутыми чуть не на одиннадцать футов, с оранжевой головой и фуксиновыми глазами навыкате, похожими на драгоценные камни. Вид у него был удивленный и довольно смешной.
— Вернись, — сказал Варт. — Ты не того превратил.
— А все весенняя уборка, клянусь Пресвятой Богородицей, — воскликнул Мерлин, вновь обратясь в себя самого. — Один раз пустишь женщину на полчаса в кабинет, и уже невозможно понять, где лежит нужное заклинание, и вообще лежало ли оно там когда-либо. Ну, становись, попробуем снова.
На этот раз по-прежнему крохотный Варт ощутил, как ступни его, удлиняясь, царапают пальцами пол. Он ощутил, как задираются кверху и оттопыриваются пятки, как колени уходят в живот. Бедра его сильно укоротились. От запястий до плеч наросла сетчатая кожица, на кончиках пальцев раскрылись и стали быстро расти мягкие синеватые стволики первых маховых перьев. Вторые пустили ростки между запястьями и локтями, а концы каждого из больших пальцев опушились маленькими и прелестными ложными маховыми перышками.
Как бы по мановению ока выросла дюжина хвостовых перьев со сдвоенными рулевыми посередке, а на спине, на груди и на плечах выскользнуло из-под кожи кроющее оперение, пряча корни наиболее важных контурных перьев. Варт быстро глянул на Мерлина, сунул голову между ног и там осмотрелся, взъерошил перья, чтобы они стали по местам, и принялся острым когтем скрести подбородок.
— Ладно, — сказал Мерлин. — Теперь садись ко мне на руку, — ох, да поосторожней, не цапайся, — и выслушай то, что я должен тебе сказать. Сейчас я тебя отнесу в кречатню, которую Хоб запер на ночь, и посажу рядом с Балином и Баланом, свободного и без клобучка. Теперь повнимательней. Не приближайся ни к кому без предварительного разговора. Тебе следует помнить, что они большей частью сидят в клобучках и с перепугу могут поступить опрометчиво. Балину и Балану можешь доверять, кроме них — кобчику и перепелятнику. К сапсанихе близко не подходи, разве что она сама тебя позовет. И ни в коем случае не вставай вблизи отгородки Простака, потому что он-то без клобучка, и будь у него хоть полшанса, он достанет тебя сквозь ее ячейки. У бедняги не все дома, и если он только ухватит тебя, живым ты от него не уйдешь. Помни, что ты навещаешь своего рода армейскую трапезную спартанцев. Эти ребята — кадровые военные. Единственное твое занятие в качестве молодого младшего офицера — это держать рот на замке, говорить только когда к тебе обращаются и никого не перебивать.
— Готов поспорить, что я не такой уж и младший, — сказал Варт, — все-таки дербник.
— Что ж, вообще говоря, ты прав, — сказал Мерлин. — Ты увидишь, что и кобчик, и перепелятник будут с тобой вежливы, но ради всего святого не перебивай ни старших дербников, ни сапсаниху. Она у них — шеф полка. Что же до Простака, то он тоже полковник, хоть и пехотный, так что с ними поаккуратней.
— Я буду осторожен, — сказал Варт, начавший уже немного побаиваться.
— Хорошо. Утром я приду за тобой. До того, как поднимется Хоб.
Птицы молчали, когда Мерлин внес в кречатню их нового сотоварища, и сохраняли молчание еще несколько времени после того, как их оставили в темноте. Дождь уступил место полной августовской луне, столь яркой, что можно было видеть в пятнадцати ярдах от двери мохнатую гусеницу, ползущую по бугристому песчанику крепостной стены, и Варту потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы глаза его свыклись с рассеянным светом, наполнявшим кречатню. Свет, слегка отливающий серебром, пропитал темноту, и перед глазами Варта предстало зрелище несколько жутковатое. Посеребренные луной ястребы и соколы стояли каждый на одной ноге, другую подобрав под свисающее с живота оперение, и каждый являл собою неподвижное изваяние рыцаря в полных доспехах. Они стояли важно в своих украшенных перьями шлемах, при шпорах и при оружии. Мешковина и холст отгородок между насестами тяжело колыхались под дыханием ветра, словно знамена в часовне, и в рыцарственном терпении высокая воздушная знать несла свою рыцарскую стражу. В ту пору клобучки нахлобучивали на кого только могли, даже на ястребов и на дербников, которых теперь в клобучках не держат.
Увидев эти царственные фигуры, стоящие столь спокойно, словно их вытесали из камня, Варт затаил дыхание. Он был до того ошеломлен их величием, что наставления Мерлина касательно смиренного и скромного поведения оказались совеем не нужными.
Наконец послышался легкий звон колокольчика. Крупная самка сапсана шевельнулась и произнесла высоким носовым голосом, исходившим из ее аристократического клюва:
— Джентльмены, можете говорить. И вновь наступила мертвая тишина.
Лишь из дальнего угла, отгороженного сетью для Простака, сидевшего там привольно, без клобучка, и сильно линявшего, доносилась невнятная воркотня холерического пехотного полковника.
— Проклятые черномазые, — бормотал он. — Проклятая администрация. Проклятые политиканы. Проклятые большевики. Что в воздухе я вижу пред собою? Кинжал проклятый? Хвать за рукоять. Проклятое пятно. Так-то, Простак, останься тебе всей жизни один только краткий час, и то был бы ты проклят во веки веков.
— Полковник, — холодно произнесла сапсаниха, — не при младших офицерах.
— Прошу прощения, Мэм, — мгновенно откликнулся несчастный полковник. — Знаете, в голову что-то вступило. Какое-то глубокое проклятье.
И вновь тишина, официальная, жуткая и спокойная.
— Кто этот новый офицер? — осведомился тот же прекрасный и яростный голос.
Никто не ответил.
— Ответьте сами, сэр, — скомандовала сапсаниха, глядя прямо перед собой, словно бы разговаривая во сне.
Они не могли разглядеть его сквозь клобучки.
— С вашего позволения, — сказал Варт, — я дербник…
И умолк, испуганный тишиной.
Валан, один из настоящих дербников, стоявший с ним рядом, склонился и вполне добродушно прошептал ему на ухо:
— Не бойся. Называй ее «Мадам».
— Я дербник, Мадам, если позволите.
— Дербник. Это хорошо. А из какой линии Дербников вы происходите?
Варт ни малейшего понятия не имел, из какой линии он происходит, но не осмелился обнаружить себя ложью.
— Мадам, — сказал он, — я один из Дербников Дикого Леса.
Вслед за этим опять наступила тишь, серебристая тишь, которой он начал страшиться.
— Существуют йоркширские Дербники, — произнесла наконец ее почетное превосходительство своим медленным голосом, — и валийские Дербники и Мак-Дербники с севера. Затем имеются Дербники Солсбери, есть кое-кто в окрестностях Экебура, также О'Дербники из Коннаута. Но я что-то не слышала ни о каком семействе из Дикого Леса.
— Осмелюсь сказать, Мадам, — произнес Балан, — это скорее всего младшая ветвь.
— Благослови его Бог, — подумал Варт. — Завтра специально словлю воробья и скормлю ему, когда Хоб отвернется.
— Не сомневаюсь, капитан Балан, что это правильный вывод.
Вновь наступило молчание.
В конце концов сапсаниха звякнула в колокольчик. И произнесла:
— Ну что же, перейдем к катехизису, а после — присяга.
Варт услыхал, как при этих словах слева от него нервно закашлялся перепелятник, но сапсаниха не обратила на это внимания.
— Дербник из Дикого Леса, — сказала она, — каковы суть Звери Ногатые?
— Звери Ногатые, — ответствовал Варт, благословляя свою звезду, что свела его с сэром Эктором, давшим ему Первостатейное Образование, — суть скакуны, собаки и соколы.
— Отчего же оные прозываются «Звери Ногатые»?
— Оттого, что жизнь сих зверей зависит от мощи их ног, а потому, по закону, всякий, кто причиняет ущерб их ногам, почитается покусителем на сами их жизни. Ибо захромавший скакун — это мертвый скакун.
