Голодная дорога - Окри Бен (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Иногда днем заходили женщины. В основном это были торговки тем, что блестит на солнце. Они говорили о своих детях или мужьях, о предстоящих выборах, о громилах и насилии, о людях из различных партий, убитых в политических стычках в глубине страны. Женщины всегда приходили с узелками на головах. Они выглядели здоровыми, но вместе с тем печальными, добродушными, но словно чем-то придавленными. В большинстве это были торговки, идущие на рынок, или же женщины, которые останавливались передохнуть в тени, спасаясь от пыльных дорог поселка. Они разговаривали высокими голосами и скапливались вокруг Мадам Кото во дворе, когда та сидела на табурете, готовя вечерний перечный суп.
Когда женщины входили, они постоянно дразнили меня, приговаривая:
– Этот мальчик женится на моей дочке. Посмотрите, у него женское воспитание.
К спинам у них были привязаны дети. Вот и женское воспитание: именно от женщин я узнавал о том, что происходит в стране. Я узнал, что идут разговоры о Независимости, узнал про то, как с нами обращаются белые люди, узнал о политических партиях и племенных движениях. Я сидел в баре на скамейке, так и не доставая ногами до земли, и слушал их истории о сенсационных любовных скандалах, пока сон не касался моих глаз жарким дневным дыханием. Жарко было постоянно, и мухи, и гекконы, и комары, и мошки постоянно находились в движении.
Женщины все не умолкали, и Мадам Кото приходилось покупать у них какую-нибудь вещицу или две, тогда те снаряжались в жаркую дорогу, трогая меня или улыбаясь, когда проходили мимо.
Иногда Мадам Кото исчезала и оставляла меня одного в баре. Посетители приходили, и я смотрел на них, а они на меня.
– Есть пальмовое вино?
– Да.
– Тогда обслужи нас.
Я не двигался.
– Ты не хочешь нас обслуживать?
Я не произносил ни слова.
– Где твоя мадам?
– Я не знаю.
Они прогуливались до заднего двора, приходили и опять садились.
– Как тебя зовут?
Я не говорил им своего имени. Они с отвращением уходили, и я не видел их долгое время после этого. Когда Мадам Кото возвращалась, я рассказывал ей о посетителях, и тогда она говорила со мной резко.
– Почему ты не пришел и не позвал меня?
– Куда?
– Ко мне в комнату.
– А где она?
– Пошли со мной.
Она провела меня к себе, и тогда я узнал, что у нее в бараке есть комната. Ее комната была возле туалета. Она не позвала меня внутрь, и дверь комнаты всегда была закрыта. Я также понял, что днем она ходит на рынок, чтобы закупить необходимые припасы для ужина и нужные травы для своего перечного супа. Иногда она покупала листья табака и коротала полдень, сворачивая ртом сигаретки.
Однажды днем я сидел в своей обычной позе, когда вдруг глиняный котел начал дребезжать. Я положил на него руки, и он замолчал. Я убрал руки – и он задребезжал. Я пошел во двор, осматриваясь вокруг, чтобы мне кто-нибудь это объяснил. Когда я вернулся, то увидел стоящих в дверях троих очень странно выглядящих мужчин. Они были необычно высокого роста и очень черные. У них были миндалевидной формы глаза, маленькие носы, короткие руки, и на лицах у них не проскальзывало и тени улыбки. Говорили они между собой гнусавыми голосами, звучавшими так, словно у них не было груди. Я не мог понять, о чем они говорят. Они отказывались входить дальше двери. Оглядывали бар, инспектируя его, и каждый смотрел в свою сторону, как будто их разные головы были связаны общим разумом.
Глаза у них были глубоко посаженные, тусклые, невыразительные. Я не был уверен – смотрят ли они на меня или в потолок. Я показал на скамейки. Мужчины одновременно покачали головами. Они просто стояли в проеме, полностью закрывая свет с улицы. Я посмотрел на их короткие руки, двинулся в сторону двери, и моя голова едва не соскочила с плеч от испуга, когда я понял, что у них у всех без исключения по семи пальцев на каждой руке. Затем я заметил, что все они босые и большие пальцы на их ногах загнуты вовнутрь, как у некоторых животных. От мужчин исходило сильное и пугающее чувство достоинства. Я соскочил со скамейки и побежал к комнате Мадам Кото сказать ей, что в баре три очень странных клиента. Она поспешила в бар, затягивая набедренную повязку, сплевывая табак изо рта. Я так и не попал к ней в комнату. Я осмотрелся. Мухи и гекконы исчезли. Черный кот подглядывал за мной через открытую дверь на задний дзор. Я пошел за ним, но он перепрыгнул через забор. Я пошел к фасаду бара и не смог найти Мадам Кото. Войдя в бар, я увидел, что она вытирает столы мокрой тряпкой.
– Я никого не видела, – сказала она. – Зови меня только тогда, когда приходят клиенты, ты понял?
Я ничего не ответил и даже не кивнул.
Когда Мама выздоровела, она стала еще более грустной, подавленной, но и более собранной. Каждое утро, когда она просыпалась, она сразу принималась бродить по комнате, словно что-то ночью выбивало ее из привычной колеи, но она не могла припомнить, что именно. Папа ложился спать очень поздно и очень рано вставал. Когда я просыпался, он уже где-то искал работу. Мама слонялась по комнате, что-то бурча себе под нос о крысах и бедности.
По утрам я порой просыпался от необычной суматохи – Мама била шкаф своей метлой. Она хлестала его сверху и снизу, пинала корзины с провизией и мешки с гарри, словно они лично обидели ее. Иногда после этой процедуры со шкафа сыпались майские жуки, которые заползали мне на лицо, и я вскакивал. Мама, в забытьи, охваченная мщением, продолжала сбивать жуков. Она сметала их трупы на дощечку, ставила метлу и выходила выбрасывать жуков, потом мы садились есть. Она всегда давала мне в школу кусок хлеба, провожала меня до развилки и затем уходила с корзиной на голове, нараспев расхваливая свой товар.
На какое-то время Папа исчез из моей жизни. Я просыпался и его нигде не было. Я шел спать, и он все еще не появлялся дома. Он очень много работал и, когда я видел его по воскресеньям, я видел только его страдания. Его спина постоянно болела, и мы с Мамой разминали ее ногами, чтобы уменьшить боль. Спина у него была очень сильная и мускулистая, и я никогда не мог на ней удержаться. Однажды, когда Мама хорошенько прошлась по спине, она хрустнула, и нам пришлось намазать ее отвратительно пахнущей мазью, которую мы достали у странствующего травника. Папа работал изо всех сил, перетаскивая тяжелые грузы в гараже и на рынках, и зарабатывал очень мало. Из этих денег ему приходилось платить кредиторам, которые каждый вечер приходили к нам напомнить, что они все еще живы. И из того, что оставалось, нам едва хватало на еду и на уплату ренты. После того как я несколько дней не видел Папу, я спросил Маму, что с ним случилось.
– Он работает, чтобы мы могли есть, – ответила Мама.
Была ночь. Дети играли в проходе. У нас было темно, потому что мы не могли позволить себе покупать свечи. Мама молча, не жалуясь, бродила в темноте. Она ударилась обо что-то, выругалась и присела, я зажег спичку и увидел, как кровь сочится из ее большого пальца на правой ноге.
– Правая нога будет счастливая, – сказала она.
Кровь капала на пол, и я сказал:
– Мне вскипятить воду?
Она ничего не ответила. Спичка догорела. Мамина кровь стала цвета темноты. Я не слышал дыхания Мамы, не видел ее. И прежде, чем я зажег другую спичку, она поднялась и пошла на двор. Когда она вернулась, то уже обмыла палец, и я спросил, что она положила на рану.
– Бедность, – ответила она.
Я зажег еще одну спичку и стал изучать ее палец.
– Не трать спички, – сказала она резко.
Палец все кровоточил через черную ткань, в которую она его обернула.
– Пепел, – сказала она.
Спичка догорела. Мы не двигались. Крысы начали что-то грызть, и майские жуки забегали в шкафу.
– Тебе пора спать, – сказала она.
Я не двигался. Я хотел дождаться Папу. Было уже поздно и темно. Помолчав, Мама сказала, что пойдет и приготовит еду.
