Темная сторона медали - Мусаниф Сергей Сергеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
По улице бродили дачники. Как правило, компаниями не меньше трех человек, иногда встречались парочки, а совсем редко – одиночки. Одиночки – это те, кто идет за «Клинским». «Клинского» в местном магазинчике должно быть навалом. А вот где Серега взял «Миллера», это большой вопрос. Наверное, привез с собой.
– Здравствуй, Костя, – меланхолично сказал Серега. – Рад тебя видеть.
– Здравствуй и ты, – сказал я. – Только вот что-то радости на твоем лице я не вижу.
– Прости, – сказал он. – Я все пытаюсь думать о чем-то приятном и возвышенном, но мысли в голову лезут какие-то подземные.
– И не только мысли, судя по твоему виду. Ты чем тут занимаешься?
– Септиком.
– Это новый вид сексуальных извращений?
– Типа того. Пива хочешь?
– Нет.
– Это хорошо. А то всего две бутылки осталось. Зато минералки полно. Хочешь минералки?
– Хочу.
– На веранде стоит холодильник.
Холодная минералка – это хорошо. Конечно, холодное пиво было бы куда приятнее, но я предпочитал быть трезвым. Неизвестно, когда Грегор в следующий раз заявится.
– Ты тут что-то роешь? – спросил я.
– Потрясающая наблюдательность, – сказал Серега. – Ты знаешь, сколько существует разновидностей такого, казалось бы, примитивного инструмента, как лопата? Есть лопата штыковая, лопата совковая, лопатка саперная, есть лопата для уборки снега, наконец…
– Эк тебя плющит, – сказал я. – Так чего роешь-то?
– Септик.
– Слушай, я и в первый раз так услышал. А это что?
– Ты не знаешь, что такое септик? – спросил он.
– Не знаю.
– Считай, что тебе повезло.
– Слово какое-то нерусское. Септик. Это как-то связано с антисептиками?
– Ага. Септик против антисептика. Септик, друг мой Костя, это – большая яма в земле.
– Зачем?
– Фиг знает, – сказал Серега. – Слушай, давай не будем об этом. Я на прошлой неделе тоже ничего о септиках не знал и был от этого совершенно счастлив. Теперь я могу читать лекции на тему канализации, чего я, кстати, сегодня и сделал, завоевав уважение всех соседей, но довольным жизнью меня теперь не назовешь.
– Ты эти кольца, что ли, закапываешь?
– Ага.
– Они же тяжеленные. Неужели в одну рожу?
– Нет, – сказал Серега, – В две. Теоретически мы тут вдвоем работаем – я и сосед. Но он только кольца опускать помогает и землю выкидывать. А вниз не лезет, говорит, у него на глубине голова кружится.
– Типичный приступ клаустрофобии.
– Черта с два. Типичный приступ алкоголизма.
– Ничего, один покопаешь. Тебе полезно.
– Кто тебе сказал? – насторожился Серега.
– Хемингуэй, – сказал я. – Говорил, что лучшим занятием для писателя, когда он не пишет, является тяжелый физический труд.
– Хемингуэй жрал круассаны в Париже, любовался корридой в Испании и стрелял львов в Африке, – сказал Серега. – Кроме того, старина Хэм не копал септиков и пустил себе пулю в голову в солнечном Ки-Уэст, штат Флорида.
– Еще он говорил, что лучшей жизненной школой для писателя является тяжелое детство.
– Тут мне повезло.
– Так зачем ты роешь?
– За деньги.
– А как же твои авторские гонорары?
Серега вздохнул.
– Они имеют нехорошее свойство заканчиваться. А чувство голода никогда не уходит насовсем.
– Писателям так мало платят? – ужаснулся я.
– Смотря каким, – сказал Серега. – Хотя вам, потомственному олигарху, нас, бедную творческую интеллигенцию, никогда не понять.
– Опять все пропил?
– Нет, – гордо сказал Серега. – Не все. Большую часть проиграл в казино.
– Орел.
– А то, – сказал Серега. – Кстати, а ты хотел чего-нибудь или просто меня проведать приехал?
– Хотел, – сказал я. – Не знаю, как бы тебе это объяснить, но… Короче, история долгая. Может быть, в дом зайдем?
– Давай, – согласился Серега, спрыгивая с кольца. – Посидим, о делах наших скорбных покалякаем.
Одно дело, когда ты участвуешь в чем-то непонятном, невероятном, во что очень трудно поверить. Поскольку ты во всем этом участвуешь сам, то рано или поздно тебя либо увезут в психушку, либо ты найдешь происходящему какое-то логичное объяснение. Ну пусть даже не слишком логичное. Главное, что оно тебя удовлетворяет.
И совсем другое дело, когда ты эту историю рассказываешь человеку, в ней не участвующему. Например, Сереге.
Мы сидели на кухне, где посреди грязной посуды, пустых упаковок быстрорастворимой лапши, бутылок пива, сигаретных пачек, дрелей, перфораторов и шуруповертов стоял новенький Серегин ноутбук, и я смотрел на лицо писателя-землекопа. Оно было непроницаемо, никаких эмоций не выражало и только и делало, что курило во всю ивановскую.
– Это прямо сюжет для романа, – высказался Серега когда я закончил свой рассказ решением обратиться к нему за помощью. – Ты продашь мне идею или выступишь на литературном поприще собственноручно?
– Ты мне веришь? – спросил я.
– Нет, – сказал Серега.
– Почему? – спросил я. – Ты же писатель, человек с развитым воображением и безграничным полетом фантазии.
– Сюжет слишком дешевый, – сказал Серега. – Типичное городское фэнтези с совершенно типичным для этого вида литературы изобилием заглавных букв. А также вампиры, орки, эльфы, герои с мечами и прочие магические побрякушки.
– Значит, не веришь?
– Нет.
– Ты думаешь, что я псих?
– Нет.
– А если я не псих и ты не веришь в то, что я тебе рассказал, то что ты вообще об этом думаешь? – спросил я. – У тебя же должно быть какое-то свое объяснение моему рассказу.
– Должно, – сказал Серега. – Но нету. Что ты от меня хочешь? Чтобы я вскочил на коня, схватил шашку и побежал рубать направо-налево воинов Тьмы?
– Воинов Света, – поправил я. – Единственный выживший в этой ситуации представитель Тьмы сидит перед тобой.
– Уже можно рубить? – спросил Серега.
– Руби, – сказал я. – Только должен предупредить, что без наличия специального снаряжения занятие это беспонтовое.
– Костя, – сказал Серега, – ты мне друг. Я не буду говорить громких и банальных слов, потому что обычно я ими пишу, но ты мне друг. Так скажи мне, друг, ты хочешь, чтобы я для тебя кого-то убил? Я убью. Только дай мне достойный мотив. Дай мне нормальное основание.
– Ты думаешь, я тебя разыгрываю?
– А что, это не так?
– Понятно, – сказал я.
Наверное, были и более разумные способы, чтобы его убедить, но в тот момент я их не видел.
Я взял со стола кухонный нож, проверил пальцем остроту его лезвия и, признав ее удовлетворительной, воткнул нож себе в живот.
Предварительно расстегнув рубашку и тщательно прицелившись.
Надо сказать, испытывая при этом не самые приятные чувства. А вдруг на этот раз магия не сработает, и я окажусь самым экстравагантным исполнителем харакири на текущей педеле?
Серега было дернулся ко мне, но замер на полпути, и челюсть у него отвисла. Впрочем, стоит отдать представителю землекопающей интеллигенции должное – челюсть быстро вернулась на место, а Серега сбавил обороты и подошел ко мне вполне спокойной походкой. И снова с полным безразличием на лице.
Он потрогал деревянную ручку ножа двумя пальцами, почесал в затылке и вернулся на свой стул.
– Больной, у вас в организме избыток тяжелых металлов, – сказал он, – Вас это каким-то образом беспокоит?
– Видите ли, доктор, на самом деле я не больной, – сказал я. – На самом деле, я – Бэтмен.
– И когда, вы говорите, по вашу душу явится Джек Николсон?
– С минуты на минуту, – сказал я.
Теперь я понимаю, что с моей стороны это был эгоизм чистой воды. Люди вокруг меня в последнее время и так не страдали особо продолжительными сроками жизни, даже те, которых я толком и не знал, а я еще втянув в это дело своего друга.
Я не пытаюсь оправдываться. Оправдываться сейчас уже слишком поздно.
Но после того как Серега залез в подвал дома и вылез оттуда с обрезом охотничьего ружья, показав серьезность своих намерений, я извинился перед ним. Я сказал, что жалею о своем визите сюда, ибо он может оказаться смертельно опасным. Я сказал, что готов покинуть дачу в любой момент, и даже попытался это сделать.
