Дипломатия Волков - Лайл Холли (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Безопасность ждет его за границей, в Стрифии. Роковая для него женщина принадлежала к Семьям, он мог поклясться в этом своей жизнью. Да он и ставил на кон свою жизнь. Вероятно, она принадлежала Галвеям, если он правильно истолковал узоры на ее шелковом платье, и, конечно же, находилась на самых верхах социальной лестницы. Такая особа не станет, забыв обо всем, гнаться за ним к Стрифийской границе и далее.
Погрузившись в свои думы, Хасмаль забыл о боли, которую причинял ему скакун своей острой как бритва спиной, и — что еще более важно — позволил себе забыть о том, что едет Шаталльской Лесной Дорогой. В отношении первого факта подобную забывчивость можно было назвать благословенной; проявленная же в отношении второго, она едва не стала причиной его смерти.
Гнусное подобие лошади, на которой он восседал, обогнуло резкий поворот дороги, и вдруг с нависавших сверху пологом ветвей посыпались люди — при ножах, в отрепьях и со зловещими физиономиями. Перепугавшийся конь встал на дыбы. Хасмаль, будучи наездником неумелым и неловким, упал на дорогу. Сразу же у горла его появился нож, а лошадь понеслась обратно прежней дорогой, и Хасмалю оставалось только сидеть смирно, притом не вздыхать чересчур глубоко.
— Деньги! — потребовал человек, приставивший нож к его горлу.
— У меня их нет, — ответил Хасмаль.
Собравшиеся вокруг него разбойники захохотали, а один спросил:
— Разве ты ехал не на лошади? Или ты одет не в новую, красивую одежду?
Грабитель, державший нож, повторил:
— Деньги сюда!
Хасмаль глотнул, пожалев о том, что в Халлесе не удосужился соорудить вокруг себя щит невидимости — поскольку на это требовались часы и она могла успеть прийти за ним. Кстати, он давно уже мог бы сделать себе постоянный талисман-оберег… однако подобную роскошь приходилось всякий раз откладывать на завтра — слишком уж много дел выпадало на каждое сегодня. Талисман так и остался неизготовленным, и в результате он теперь беспомощен и беззащитен.
— Клянусь! — возгласил он. — Клянусь собственной Душой, что денег у меня нет. Ни единого дана!
Подумав о довольно крупной сумме, драгоценных магических припасах, книге и прочей одежде, в настоящий момент скакавших прочь на спине проклятой животины, он пояснил со всей откровенностью:
— А коня я украл.
И в порыве вдохновения добавил:
— Одежду тоже.
Разбойники загоготали, а тот, что держал нож у горла, сказал:
— Он решил, будто сумел надежно спрятать свои денежки. Разденем его, и все станет ясно.
Четверо воров схватили Хасмаля за ноги, еще четверо за руки, остальные трое взялись за одежду. Тот, что был с ножом, рявкнул:
— Эй, свиньи, не разорвите, такой наряд мне пригодится.
А потом нагнулся поближе к Хасмалю и прошипел с устрашающей ухмылкой:
— Я отыщу твои деньги, даже если ты проглотил их.
Хасмаль задрожал. Кожа его покрылась испариной. Вырваться от грабителей он не мог — любое сопротивление бесполезно. Держали его крепко и не думали ослаблять своей хватки, предполагая, что он не станет противиться, раз у них численное преимущество. Орудовали они аккуратно и осторожно, а совершенная точность и согласие действий свидетельствовали о длительной практике. Разбойники собирались убедиться в том, что на нем нет денег, а потом вспороть ему живот, дабы проверить, не проглотил ли он свое золото, как поступали иные путешественники перед опасной дорогой. И когда они убедятся, что при нем действительно ничего нет, правда уже ничем не сможет помочь ему.
Один из грабителей закончил осматривать его одежду.
— Ничего нет.
— Значит, мне придется выпотрошить тебя, — заявил тот, что с ножом.
Люди, державшие Хасмаля, ухватились покрепче, сам он напрягся и зажмурил глаза.
— Все, что было у меня на свете, унесла проклятая лошадь, — выдохнул он, ожидая, что холодное пламя ножа вот-вот вспыхнет в его животе.
Однако ничего не произошло. Осторожно открыв один глаз, молодой человек обнаружил, что все бандиты таращатся на него.
Разбойник, только что собиравшийся выпотрошить Хасмаля, выругался.
— Идиот. У тебя вместо мозгов моча. Ты все положил на лошадь? Все? А что ты собирался делать, если б она тебя просто сбросила?
— Я вообще-то не знал, что на поганой твари так неудобно ездить, — ответил Хасмаль.
Грабители зафыркали, а главарь их, покачав головой, изрек:
— Я уже почти верю тебе… почти… потому что сделать такую глупость — ничего не оставить при себе, может только человек, у которого никогда не было собственной лошади.
Другой разбойник заметил:
— Поглядите, а между ног-то все сбито. Похоже, ему действительно еще не приходилось ездить верхом.
Хасмаль ощутил прилив надежды. Он остался нагим, при нем не было ничего, однако одежду всегда можно украсть, а если отыскать пищу и место для ночлега, то, имея в своем распоряжении нужное время и некоторые вещества, он всегда сумеет наворожить себе какую-нибудь защиту, найти работу…
Но надежда умерла, едва появившись на свет.
— Ну что, потрошим его? — осведомился кто-то из разбойников, и вожак ответил:
— Зачем? Чтобы перепачкать кровью мою новую одежду? Повесим его, и делу конец.
— Зачем вешать? — вопросил Хасмаль. — Лучше отпустите меня. Зачем нужно меня обязательно вешать?
— А вот отпустим тебя, и расскажешь стражникам, где мы с тобой повстречались. Или сколько нас здесь сшивается, и какой улов они могут найти, если решат посмотреть. Нет уж! Лучше мы хорошенько растянем твою шею, пока ты вообще не перестанешь болтать. Так-то надежнее. — Он повернулся к своим: — Вяжите его и пошли.
— Со мной?
Хасмаль все еще надеялся на счастливый исход: если они не повесят его прямо сейчас, возможно, он сумеет найти лазейку для спасения.
— Если б мы вывесили тебя возле дороги, — объяснил вожак на удивление терпеливым тоном, — то сами указали бы дорожной страже место, где находимся. А так отведем тебя подальше в лес — и готово.
Голос его говорил: обижайся не обижайся, а дело есть дело.
Впрочем, Хасмаль не мог найти в своей душе понимания.
Бандиты отошли достаточно далеко, увлекая за собой пленника. Где-то по пути один разбойник без всяких просьб принялся извиняться за то, что его ведут так долго: дескать, если запашок донесется до дороги, то уж власти-то его точно учуют. Он не сказал запах трупа, однако в пояснениях не было нужды. Хасмаль понял, что представляет собой живой труп. Он наконец сдался, утратив любые надежды, и обмяк, предоставив бандитам возможность самим тащить его вперед. Он прекратил всякое сопротивление. И в этот самый миг до его слуха донеслось пение. Сперва ему показалось, что он слышит голоса кейриев, до срока начавших напевы, которые будут сопровождать его путешествие в Край Тьмы; однако же кейрии пели только усопшим, но не живым, и кое-кто из разбойников вздрогнул, услышав подобные звуки.
— Боислы? — шепнул кто-то.
Боислами назывались огромные, волосатые лесные твари; приняв человеческое обличье, они заманивали к себе обреченных на смерть путешественников… Хасмаль не стал бы клясться, что подобных созданий не существует — в конце концов, он видел куда более страшные вещи собственными глазами, — однако ему еще не доводилось слышать, чтобы боислов обнаруживали в цивилизованных краях. Кроме того, никто не упоминал, что эти существа поют.
— Охотники, наверно, — предположил рядом некто, также стараясь не возвышать голос.
Но тут откуда-то прилетел припев, а с ним ласковый минорный писк палочки-флейты.
Кхаадаму, кхаадамас, мерикаас чеддае
Аллелола во садее.
Эмас авесамас беторру фаэддро
Комосум кхаадаму жи.
— Нет, — ухмыльнулся вождь, словно леопард, наткнувшийся на стадо коз, которое отбилось от пастуха. — Это Гирусы; клянусь Коцем, первая удача за сегодняшний день.
Разбойничье счастье сулило Хасмалю половину удачи. Прекрасную песню выводил звучный и трепещущий баритон, в голосе звучали боль и утрата, но, услышав ее, Хасмаль мог опечалиться еще больше, только если бы при первых звуках разбойники потащили его к ближайшему дереву. Ну а пока он мог надеяться в равной степени на оба исхода: на возможное избавление от смерти и весьма вероятное низвержение в ад.
