Милость крестной феи (СИ) - Заболотская Мария (книги без регистрации бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
…Заминка, возможно, не стоила бы беглецам слишком дорого — лес был все так же готов укрыть их в своей чаще от преследователей. Но не каждому по силам было воспользоваться этой помощью — недаром ночью по едва заметным тропам тихо ступают одни только дикие звери, различающие каждый шорох и видящие сквозь тьму; обычный же человек, не наделенный волшебным зрением и слухом, в эту пору благоразумно прячется за оградами и стенами или же жмется к костру, дожидаясь утра. Нескольких мгновений, которые Ашвин потратил на колебания, хватило Эли, чтобы поразмыслить и принять решение. Она, поведя вокруг себя быстрым кошачьим взглядом, одним стремительным тихим прыжком взобралась на ветвь старого дерева, которое широко раскинуло свою крону над оградой. Не успел встревоженный Ашвин понять, что ее уже нет рядом, как Эли тихонько позвала его откуда-то сверху — и он невольно вздрогнул, увидев, как светятся в темноте, из густой листвы глаза его новой подруги.
— Хватайся за мою руку! — прошептала она. — Я помогу тебе подняться!
— Но… ты же… — пробормотал Ашвин, чувствуя себя неловко: ему не хотелось бы обидеть свою проводницу, но все же раньше ему не приходилось доверяться силе девчоночьих рук!..
— Я крепче, чем ты думаешь! — фыркнула Эли насмешливо и чуть сердито: возможно, магическая влюбленность и ослепляла ее, когда она смотрела на Ашвина, заставляя видеть в нем одни лишь достоинства, однако всему фейскому волшебству в мире не удалось бы переиначить главное в ее характере. Стоило Ашвину заговорить — и у нее перехватывало дыхание, но даже ему не стоило как-либо принижать чувство собственного достоинства Эли. К счастью, юноша был достаточно умен, чтобы правильно истолковать интонации собеседницы, и, более не подвергая сомнению ее способности, он протянул руку навстречу.
— Слушай, о чем они говорят — быть может, это окажется полезным для нас! — тихо сказала Эли, когда они устроились поудобнее среди толстых ветвей. — Но храни молчание, что бы ты не услышал и не увидел! Если они догадаются, что ты не успел уйти далеко — нам конец.
Ашвин в ответ тихонько пожал ее руку, показывая, что доверяет ее советам.
Госпожа Клариза тем временем подняла тяжелый засов на воротах и впустила ночных гостей, голоса которых звучали недовольно — и громче всех звенели проклятия жестокой дамы. Слишком долго им пришлось плутать по лесным дорогам, чтобы ждать еще и у порога!..
— Они приказывают ей как можно быстрее провести их в дом! — прошептал Ашвин. — Требуют показать им мальчишку… то есть, меня. Говорят, что времени у них в обрез — им во чтобы то ни стало нужно первыми добраться до наследника… Но у меня нет никакого наследства! — он нахмурился. — Я не знал своих родителей, и с рождения был воспитанником при доме господина Эршеффаля, моего добрейшего крестного отца… Быть может, это какая-то путаница и они ищут кого-то другого⁈
Эли, помнившая о том, как фея говорила, будто ей ради исполнения своей клятвы ничего не стоит перетасовать колоду судеб и простолюдинов, и королей, только вздохнула и кротко повторила: «Тише, Ашвин, умоляю!».
Не таясь и не приглушая своих сердитых, взбудораженных голосов, ночные гости торопились ко входу в дом, пустив взмыленных лошадей на подворье как придется.
Окна засветились, словно в усадьбе нынче давали бал — госпожа Клариза не жалела свечей, выказывая свое почтение. Кем бы ни были чужеземцы, перед ними она лебезила и выслуживалась так явно, что легко было догадаться: прибывшая в Терновый Шип суровая дама — особа знатная и важная.
— Странно, — заметила Эли, распластавшись по ветке, как белка. — Они так шумят, словно не опасаются, что ты их услышишь и сбежишь!
— Я бы и не сбежал, — ответил на это Ашвин, и то, как прозвучали эти слова, рассказало Эли об одиночестве юноши куда больше, чем самая долгая откровенная история о его жизни.
— Смотри! — Эли приподнялась, глаза ее засветились от волнения. — Она идет наверх, за тобой!..
И они, не сговариваясь, одновременно хихикнули, на мгновение почувствовав себя проказливыми детьми.
Окно спальни Ашвина было распахнуто, поэтому они слышали, как стучит в дверь Клариза, как притворно-ласково зовет своего воспитанника. Затем в ее голосе зазвучало раздражение, беспокойство, и вот она врывается в комнату!.. Затем кричит — и гнев ее сменяется испугом, когда она понимает, что спальня пуста.
Страх в голосе господи Кларизы отрезвил и Эли, и Ашвина — их приключение вовсе не было веселой детской шалостью, как им только что показалось. Они, затаив дыхание, припали к могучему стволу дерева, боясь выдать себя лишним шорохом. Теперь ночная тьма и густые листья не казались такой уж надежной защитой от зла, пришедшего в усадьбу.
Спустя несколько мгновений старый дом задрожал от топота ног, суеты, воплей и проклятий. Ночные гости обыскивали комнаты, распахивали окна и двери, выбегали во двор, с фонарями высматривая следы, грозили госпоже Кларизе, визгливые оправдания которой становились все громче и отчаяннее. Дворовые псы, не зная, что и думать, истошно выли, звеня цепями и пугая лошадей.
— Они говорят, что она обманула их, — Ашвин шептал едва слышно. — Называют предательницей и обвиняют в злом умысле… Что она служит кому-то другому… Что меня успели увезти из усадьбы, а она тянула время, чтобы задержать… Что они все равно найдут меня, рано или поздно, где бы я не прятался…
Шум и вой становился нестерпимым; казалось, что в собак вселились бесы, да и в самом доме нынче пирушка нечистой силы. Разобрать голоса было все сложнее — все сливалось в один пронзительный крик, в единый траурный вой. Что-то страшное происходило в доме — Эли почувствовала, как сердце вновь словно окунули в ледяную воду, как это было, когда она едва не утонула в лесной реке. Ашвин, не в силах сказать ни слова, тоже дрожал, отворачиваясь от светящихся окон — и, надо сказать, светились они все ярче, как будто внутри теперь горели не только свечи.
А затем чужеземцы вышли из дома, неся в руках факелы — и Кларизы с ними не было. Жестокая госпожа раздавала отрывистые приказы — один из ее подручных тут же подвел ей лошадь, а двое других швырнули факелы в распахнутые двери дома, откуда и без того уже валил дым. С минуту дама-чужестранка смотрела на то, как разгорается пламя, а затем, вскочив в седло так ловко, как умеет не каждый мужчина, свирепо выкрикнула какое-то проклятие — не требовалось знать чужестранное наречие, чтобы понять, как она зла из-за неудачи, — и спустя мгновение ее отряд уже скрылся в ночи, оставив за собой занимающийся пожар.
— Они убили госпожу Кларизу, ведь так? — помертвевшим голосом промолвил Ашвин. — И подожгли дом. Зачем они так поступили?..
— Нужно отвязать собак, — только и сказала Эли, потрясенная произошедшим не меньше его. — Иначе они тоже погибнут.
И она темной тенью скользнула вниз, предоставив Ашвину самому спускаться с ветвей дерева. Никогда она ее не видела столько зла и разрушений, и ум ее пока что не мог осознать, как страшны враги Ашвина и на что они способны во имя достижения своей цели. Единственное, что было ей по силам — так это побеспокоиться о псах, пасти которых были полны пены от ярости и страха.
Другой бы не решился к ним подойти — то были грозные сторожевые псы Лесного Края, известные своим диким нравом. Но Эли, словно не замечая, как они рычат и скалятся, как скребут землю чудовищными когтями, смело подошла к каждому, чтобы расстегнуть грубый шипастый ошейник. Ашвин, глядя на это, невольно жмурился, ожидая, что лесную девочку вот-вот изорвут в клочья. Но псы, для порядка облаяв ее, успокаивались точно по волшебству, стоило ей тихо заговорить, и, отбежав, возвращались, подставляя свои огромные медвежьи головы в надежде получить хоть немного ласки.
— Уходите! Уходите! — говорила им Эли, указывая рукой в сторону леса. — Ищите новый дом!
И псы, поняв ее приказ, один за другим, неохотно разворачивались и тяжелыми скачками уходили во тьму. Огонь разгорался все ярче, и Эли отмахивалась от жгучих искр, осматриваясь — не забыла ли она еще кого-то освободить.
