Наследство Ушедших (СИ) - Артемьев Роман Г. (читать книги бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
— Старики? — мать уже поднялась с лавки и шуровала возле печи, наливая уху в глиняную миску. — Полмесяца назад из Рыжих Овражков орда пришла, так Пересвет с одного удара вожака выбил.
— Он рассказал, — посерьёзнел отец. — Они с Самбором думают, собирается большая орда, а это её передовой отряд был.
— Не дай боги!
Мать поставила миску перед Ратибором и присела рядом, глядя, как он ест. У нас патриархат, но роль и права женщины во многом зависят от социального слоя. Чем выше семья по статусу, тем больше у жены свободы, тем более она самостоятельна. По моей теории, равноправием общество обязано Обители Исцеляющей, обучение в которой проходят многие знатные девушки. Довольно сложно унижать, избивать жену, способную тебя отравить или обеспечить какой-нибудь обидной болячкой. Поэтому Вьюга никогда не стеснялась высказывать своё мнение, хотя и соблюдала приличия, публично с мужем не споря.
С точки зрения образования, мужчины и женщины не равны. Представительницу слабого пола не пустят в Обитель Испепелителя, их меньшинство у Лесного Князя и Синеокого, причем программы обучения у последних двух отличаются для девочек и мальчиков. Зато у Исцеляющей младшие — почти поголовно девчонки, мужчины приходят в относительно зрелом возрасте, в основном интересуясь методиками развития божьего сплетения.
Впрочем, насчет Лесного Князя ситуация несколько сложнее. Девочек мало в основной Обители, где они проходят полный курс, зато в региональных «филиалах», малых школах с укороченным сроком обучения, их большинство. Дело в том, что Князь учит понимать животных и растения, помогать им с ростом и плодовитостью. Для хозяек дома — умение архиважное. У нас, к примеру, почти всё домашнее хозяйство лежит на женщинах. Мы не пахари, хлеб не выращиваем, но у нас есть свое поле репы (ненавижу её), сад с плодовыми деревьями, ягодные кустарники и большой огород. Тяжелую работу выполняют мужчины, основной присмотр осуществляют мать с сестрой.
Сад, кстати, мы разбили первыми. Бабушка захватила семена перед бегством, вырастила саженцы, добилась приличных урожаев. На востоке и севере садов не разбивают, это сейчас соседи, глядя на нас, устраивают у себя нечто похожее. Зато на юге не разводили рыбу в садках, дед Самбор рассказывал, у них там подобное было не принято.
— Надолго вернулись? — спросила мать.
То, что муж и двое старших детей не дома, в безопасности, ей не нравится. Она понимает, что это нормально — и по местным меркам это в самом деле нормально! — но легкое недовольство чувствуется. В то же время, если бы вдруг мы с Остромиром предпочли мирную карьеру, она бы нас не поняла. Статус необходимо подтверждать, преодолевая опасности, а Вьюга, на свой лад, честолюбива. Она безусловно желает нам лучшего, просто лучшее, в её представлении, неразрывно связано с воинской стезей со всеми её издержками.
— Пока с Родней полюбовную сказку не подпишут, — ответил отец. — До тех пор дорогу строить не начнут.
Ратибор, похоже, не сомневался, что мировое соглашение, то есть «полюбовная сказка», будет подписано на наших условиях. Уверенность оправданная — приходящие от армии вести говорили о победах нашей стороны. Фактически, образовался неформальный союз из нас, Берестья, Мстиславля и Бела Озера, сейчас дружно пинавший армию Родни. Окончательно запинать мешали несогласованность действий и южные наёмники, к тому же Мстиславль ограничился разрешением участвовать в драке отдельным боярам, не желая столкновения с войсками Чагая. А в то, что Чагай придет на помощь избиваемому сателлиту, верили многие.
— Значит, всё-таки будут строить.
— Ну да, — кивнул отец, не отрываясь от еды. — Кошкины и Плоскиничи в опале, их слово веса не имеет. Ратшичи и раньше не возражали. Так что нет больше препятствий!
— А Ратшичи точно с князем не в ладах? — задал я давно мучавший меня вопрос.
— С чего бы им не быть? На каждом вече промеж собой лаются.
— То, как они себя ведут, не имеет значения, — я аккуратно придержал Добромира, чуть не уронившего кружку со стола на пол. — Важны дела. Я вижу, что они постоянно спорят, но, когда ставка высока и на кону стоит нечто весомое, они всегда выступают вместе. Как сейчас. Могли бы Ратшичи присоединиться к заговору? Могли, однако ж не сделали. Так, может, нет никакой вражды, и не было? Просто есть две ветви одного рода, младшая из тени помогает старшей.
— Тишенька, — отец перестал жевать, потер лоб. — Ты, это. Помалкивай, ладно? Мы-то на отшибе живём, с чудищами дружбу водим. Но хотя бы в Березове мыслями такими ни с кем не делись.
— Я и не делюсь.
Мама негромко засмеялась.
— Вот и хорошо, вот и ладно. Сегодня отдыхай, а завтра на тебя деды посмотреть хотят. Проверят, чему научился.
Капище всегда ставят в центре поселения. Фактически, место расположения капища считается родовым гнездом и главным владением, даже если другие усадьбы больше размерами или лучше укреплены. Последнее, впрочем, нонсенс. В капище помимо стола также хранятся наиболее значимые или ценные сокровища, поэтому защищают его лучше покоев главы рода. Поговаривают, на востоке хранилища прячут в укромных местах и доступ к ним дозволен крайне ограниченному кругу лиц из главных семей, но у нас так не принято.
Меня к столу привел дед Пересвет, предварительно изрядно погоняв по тренировочному полю. Возраст позволял ему шустро прыгать и ловко орудовать взятой вместо меча деревянной палкой. Остался доволен, хотя и поругал за небрежение физическими упражнениями. В качестве поощрения и своеобразного стимула дедуля решил выдать для изучения семейный приём под названием «скачок», причем не словами стал объяснять, а позволил посидеть на столе. На престоле рода, точнее говоря.
Капище у нас простое в смысле архитектуры. В земле вырыли яму, укрепили стены и пол бревнами, обшили внутренности досками, получив таким образом подземную клеть. Сверху накрыли длинными толстыми бревнами и слоем земли, вход прикрыли тяжелым валуном. На получившемся кургане поставили пятерых идолов, символизирующих местных богов. Снаружи смотреть — ничего особенного.
Внутри, откровенно говоря, тоже. Свет дают светлянки, горшки с которыми обильно висят где только можно, так что глаза напрягать не приходится. Вдоль стен выстроились деревянные лари, половина с грубыми навесными замками, в самом дальнем от входа углу расположился тяжелый металлический шкаф, ключ от него хранится у Пересвета. Понятия не имею, что внутри, скорее всего, деньги или немногочисленные серьёзные артефакты. Лично для меня единственным интересным предметом является стол — похожее на стилизованное под лесной пень глубокое кресло, служащее одновременно хранилищем информации, показателем статуса и символом сакральной власти главы.
— Садись, — кивнул дед. — Что делать, помнишь?
— Расслабиться, закрыть глаза, ощутить давление, не сопротивляться ему и попытаться воспринять Слово как можно четче.
— Верно. Готов?
Перед тем, как усесться в кресло, я отвесил ему низкий поклон. Откинулся спиной на необычайно мягкое дерево, выдохнул.
— Готов.
Не было картинок, перед глазами не вставали строки текста. Я стал сосудом, принимающим чистое знание. Губкой, впитывающей влагу концентрированной информации. Как на мгновения повысить производительность мозга, в разы улучшая скорость восприятия; подготовка гормональной системы к резкому выбросу веществ в кровь; повышение эффективности работы мышц, в первую очередь сердечно-сосудистой группы; мелкие нюансы, касающиеся укрепления костей и кожаных покровов. Божье сплетение не имело порога развития, позволяя совершенствовать собственное (и в меньшей степени — чужое) тело до бесконечности, но требовало внимательности и жестоко наказывало за ошибки.
— Хватит, — страховавший меня дед своей властью остановил поток сведений, наклонился, всматриваясь мне в лицо. — Воспринял?
— Да, я всё помню, — я рискнул пошевелить головой, с удовольствием отмечая отсутствие боли.
