Отделённые (СИ) - Кнави Нико (бесплатные версии книг txt, fb2) 📗
— Завтрак съешь сам, обедом поделись с маагеном, и ужин отдай ему же, — изрёк Рейт известную чащобно-наёмничью мудрость и приторно-ласковым голоском спросил: — Добавочки, Гери?
Тот сердито зыркнул на него, сосредоточенно жуя.
— Ведьме бы тоже поесть, — тихо сказал он, протягивая чашку.
— Ну, ей-то не так надо, как тебе. — Рейт заботливо подлил Геррету похлёбки, выловив кусок мяса пожирнее. — И ей надо беречь свои, э-э-э, плоскости.
Все тихонько посмеялись.
— Да ладно вам. Может, её эльф любит нежиться на ледяных равнинах? — предположил Фаргрен.
— Думаешь, найдётся такой любитель? У такой-то ведьмы? — скривился Геррет. — Она, наверное, нестабильник. Они всегда худющие, будто год голодали.
Было похоже на правду. Хотя разницу между маагенами и нестабильными генасами многие не до конца понимали. И те и другие способны брать силу из собственного тела. Из-за этого ели много. Но маагены могли обойтись без этого. А нестабильники поддерживать постоянный уровень силы по-другому не умели. Поэтому встретить жирного огневика хоть и редко, но можно было, а нестабильника — нет. А вот у стабильных иллигенов, ферагенов и аирогенов так дополнять силу почти не получалось, сколько бы они ни ели.
— Почему нестабильники всегда худые-то? — решил воспользоваться случаем Фар и спросить у единственного «учёного» среди них четверых.
— Себя жгут, — прочавкал Геррет.
— Ну, так и ты тоже, потому и ешь. Не могут они, что ли, есть побольше?
— Это сложные процессы. Так просто не объяснить. Я могу использовать то, что не успело стать частью моего тела навсегда. А для нестабильников таких ограничений нет. Могут жечь всё. И жгут.
— Проще говоря, — с умным видом произнёс Рейт, — нестабильник жжёт жир, а мааген — дерьмо!
От такого жутко научного объяснения Геррет скривился, а все остальные было расхохотались, но тут же притихли. Не хватало ещё призвать ледяную ведьму.
Вопреки опасениям, ночь прошла спокойно. Для всех, кроме Фаргрена — ему опять приснился старый кошмар, вырвав из сна и бросив в холодный пот. Фар снова увидел изувеченное тело матери, под которым лежала младшая сестрёнка с широко раскрытыми глазами. Будто мёртвый котёнок под придушенной кошкой. И кровь повсюду.
«А где был брат? — подумал Фаргрен. — Кажется, в сенях...»
И тут же опомнился, не давая себе увязнуть в кошмарных образах.
Но как он не понял, что котёнок не погиб? Ей было четыре года тогда. Такая кроха — и выжила. Ну не чудо ли? Какая она сейчас?
Попытавшись заснуть ещё раз, Фаргрен снова увидел тот же сон, но теперь сестра смотрела на него, и в глазах её застыло осуждение, разодравшее сердце будто когтями. Он бросил её. Маленькую, израненную... Одну. И никак не помог.
Больше заснуть у Фара не получилось, а потому он сменил Лорина, стоявшего на страже. И даже не стал будить Рейта, который был следующим на часах. Утром тот поворчал, но, кажется, только для приличия — уж таким довольным он выглядел.
Наскоро позавтракав, отряд снова двинулся в путь. Когда по прикидкам Фаргрена до селения оставалось часов пять, они наткнулись на громадный труп, загородивший собой половину дороги. Его неприятно кисловатый запах Фаргрен почуял ещё до того, как увидел Тварь.
Горбушка беспокойно топтался на месте и фыркал.
— Ни фига себе размерчик! — то ли восхитился, то ли ужаснулся Рейт, глядя на бездыханное чудовище.
Чем-то Тварь напоминала огромного богомола. То есть, это и был богомол. Омерзительный, крылатый, размером с Горбушку, но вряд ли такой добрый.
— Никогда не видал подобных Тварей. — Рейт спешился и разглядывал чудище. — А вы?
Мильхэ тоже слезла со своего жеребца и подошла ближе.
— Он... Странный.
Богомол величиной с лошадь — странный? Да неужели?
Фаргрену спешиваться не очень-то хотелось, а уж разглядывать эту мерзость — тем более. И с коня он понял, что таких Тварей не видел. Не змееклюв, не жнец, не древесник, не мантикора, какие чаще всего встречаются на Тракте. Иногда там шастали и жгучеиглы, и рогосплюшки пролетали, но редко: эти Твари ночные, а ночью по Тракту никто не ездит. И в Чащи не ходит.
«Фу, и с ними придётся драться?!» — думал Фар, с отвращением представляя, как из размозжённой головы насекомого брызжет вонючая лимфа.
И почему не бывает аксолек-Тварей?
Мильхэ бормотала что-то на своём языке, ходя вокруг богомола. Потом достала кинжал и воткнула под глаз насекомого.
— Ты, что, хочешь вырезать его? — скривился Рейт.
— Именно.
Через пару минут эльфийка спрятала глаз и склянку с лимфой себе в мешок, предварительно хорошенько их заморозив. Как ни странно, делая всё это, она превратилась в ведьмочку, немножко растаяв.
Если ей нравятся драконьи атаки и вырезание глаз у Тварей, то... не чащобная ли маньячка им досталась в отряд? Так называли наёмников, которые как полубезумные постоянно ходили в Чащи. Нравилось им резать чудовищ. Ну и, видимо, подыхать от них.
— Много имела дел с Тварями? — спросил Геррет у Мильхэ, когда их маленький отряд продолжил путь.
Та кивнула.
— Тёмный Тракт?
Снова просто кивок.
— Много раз ходила? — услышав их жутко интересный разговор, спросил Рейт. — Видала таких?
— В книжках читала, — ответила Мильхэ с ледяной мрачностью, и все глупые вопросы замёрзли на корню.
И неглупые.
Чем дальше они продвигались, тем больше вокруг становилось тварьих следов. Многие были оставлены мантикорами — отметины огромных кошачьих лап на земле, деревья со рваными бороздами от когтей. Некоторые следы выглядели странно. Например, большие вырытые ямы.
«Там наверняка остался запах», — с досадой думал Фаргрен.
Определить бы, кто оставил эти следы. Или, по крайней мере, запомнить носом и быть готовым, если встретится то же самое. Но отъехать он не мог. Это было бы слишком странно.
Пока же ничего, кроме кислого «аромата» богомолов, Фар не чувствовал — их трупы встретились ещё несколько раз. И это ему очень не нравилось. Очень. Среди обычных насекомых богомолы — настоящие чудовища. На что способен такой, если он размером с лошадь? А если их несколько? Чем больше Фар об этом думал, тем сильнее ощущал себя маленькой букашкой.
Когда отряд доехал до деревни, солнце уже клонилось к горизонту. На просёлочной дороге — никого. Везде сплошь ямы, обломки. Разруха. Большая часть домов превратилась в бесформенные груды. Ближе к центру деревни строения были целее, но выглядеть стали странно: вокруг каждого — высокий частокол, крышах — куча всякого хлама, ломаных веток, кольев и... Какого хррккла там делают вилы?
Лорин остановился, пытаясь разглядеть что-то за забором. Внезапно кони заржали и нервно заплясали. В следующий миг Лорин оказался на земле — Фаргрен нечеловеческим прыжком сбил его с жеребца, которого через миг унесла крылатая Тварь. Похожая на ту, чей глаз сейчас лежал в походном рюкзаке Мильхэ.
Вторая Тварь с размаху врезалась в мерцающий купол — Геррет поставил щит. Или ледяная ведьма.
— Не должно быть здесь Тварей? — возмутился Рейт, тоже поднимаясь с земли, — его скинул обезумевший жеребец. — А они так не думают!
Будто в ответ на его слова, на крышу ближайшего дома села огромная крылатая кошка с хвостом скорпиона.
— Маатар меня сожги! Мантикоры же одиночки!
Геррет спрыгнул со своей беснующейся лошади сам.
— Надо успокоить лошадей! — сказал Фар, уворачиваясь от коня Рейта.
Испуганные скакуны метались внутри купола, заставляя прижиматься к мерцающим стенам. Такое же мерцание, но гораздо слабее, окутало каждого члена отряда. А через несколько мгновений кони затихли, мотая головами будто оглушённые, упали на передние ноги и, в конце концов, повалились на землю.
Геррет изумился, посмотрел на Мильхэ и хотел было что-то сказать, но с неба на отряд обрушилась вторая мантикора. Щит выдержал, коротышка даже не поморщился. Он определённо неплох.
Несколько богомолов взлетали и резко пики́ровали на купол. Потом будто отпрыгивали в сторону. И снова взлетали. Фаргрен даже удивился, что успел спасти Лорина, — такие быстрые они были.
