Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г. (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Звук был настолько сильным, что на миг Дэвон отпрянул, шокированный громкостью крика исходившего из настолько молодой женщины. «Грэта́к», — рявкнул он повелительным тоном, и её крик внезапно оборвался, каждая мышца в её теле застыла на месте. Дэвон отпустил её руку, и перевернул её на кровати, чтобы увидеть её лицо.
— А ты и впрямь особенная, не так ли, дорогуша? Не думаю, что я когда-либо слышал, чтобы девушка кричала так громко, как ты, — улыбнулся он ей. — Но ты ведь сейчас и не будешь больше девушкой, так ведь? — говорил он, глядя на неё сверху вниз с разливающимся на лице удовольствием. Он протянул руку, и начал спокойно пытаться распустить завязки её лифа, что вскоре оказалось довольно трудным. Схватив её за ворот, он разорвал его в стороны, открыв её груди.
Пенни не могла дышать — её лёгкие были парализованы так же надёжно, как и остальные её мышцы. Единственное движение, которое ей осталось — её глаза, которые дико вращались, пока она искала способ сбежать. Её голова пульсировала в такт с её сердцем, пока она боролась, чтобы вдохнуть. Дэвон склонился, и медленно лизнул её лицо, оставив на её шее и губах слюнявый след.
— Не думаю, что когда-либо видел такой милый пурпурный оттенок, — сказал он с насмешкой. — Ке́лтис, — произнёс он, и коснулся её горла, прежде чем провести рукой вниз, чтобы грубо ущипнуть её сосок. Её горло раскрылось, и она внезапно смогла вдохнуть. Она втянула воздух в свои лёгкие, воздух входил в неё крупными, тяжёлыми всхлипами. Она приготовилась снова закричать, но он приложил палец к её губам, предостерегая её. Страх заставил Пенни остановиться.
— Ну же, давай будем хорошей девочкой. Если ещё раз закричишь, я могу и не позволить тебе вдохнуть в следующий раз. К тому же, разве не лучше, когда ты в этом соучаствуешь? Знание о том, что ты могла закричать, но промолчала? Иногда требуется что-то подобное, чтобы научить кого-то тому, насколько важна жизнь, и это определённо стоит больше твоей девственности, — плотоядно ухмыльнулся он, потянув её юбку вверх, выставляя на свет её наготу.
Пенни закрыла глаза, она больше не могла смотреть на ужасную реальность происходившего. А потом её затопило благословенное беспамятство, и она потеряла сознание.
Глава 7
Искусное использование эйсара волшебником опирается на последнюю из трёх важных характеристик, которая называется просто «контроль». Из трёх атрибутов этот — единственный, который может значительно меняться с практикой или обучением. Маги, пережившие созревание, в целом учатся направлять свой эйсар с помощью какого-нибудь метода символизма и ритуала, обычно с применением одного или нескольких мёртвых языков. Хотя эйсар может быть использовал без языка или символов, как часто делают молодые маги, делать так довольно опасно. Волшебники учатся использовать язык или систему ритуалов для того, чтобы управлять не только тем, «как» высвобождается их сила, но и «когда». Необученный маг, чья сила лежит исключительно в его мыслях, действительно опасен, поскольку его сила может пробудиться в любой момент, придав его непрошеным мыслям смертоносное могущество.
До библиотеки я добрался, не встретив никого в коридорах, к моего облегчению. После того дня, какой у меня был, мне правда не хотелось никого видеть. Оказавшись внутри, я забрал книгу, и взвесил её в руках. Это был впечатляющий том весом в несколько фунтов, покрытый загадочными словами и символами, светившимися для моего взора. Уже успев прочесть солидную часть журнала Вестриуса, я испытывал уверенность в том, что остаток его будет гораздо проще понять благодаря этой книге. Владение лайсианским языком было буквально самым важным знанием, какое я мог обрести, поскольку оно было средством для управления моими зарождающимися способностями.
Почувствовав себя немного лучше, я засунул книгу подмышку, и направился обратно к своей комнате. Моя жизнь, может, и стала беспорядочной в большинстве отношений, но вот это, по крайней мере, была задача, которую я мог решить путём честного приложения усилий. Погружённый в собственные мысли, я едва заметил голоса, которые шли от одной из комнат вдоль коридора. Я шёл дальше, гадая, до какого часа я смогу не спать, занимаясь учёбой, и всё ещё встать утром в надлежащее время, когда мои размышления прорезал пронзительный крик. Такой звук никогда не забудешь. Первозданное выражения страха и ужаса — такой крик, который иногда воображаешь, но надеешься никогда не услышать. Такой звук, который кто-то может издать в смертельном падении. Он прекратился внезапно, отрезанный до своего завершения.
Я беспокойно огляделся, не будучи уверен в том, откуда звук доносился. Книга отвлекала меня, поэтому я прислонил её к стене, чтобы освободить руки, и прошёл обратно в направлении, откуда пришёл. Вот. Мне был слышен чей-то голос из-за двери. Я проверил двери по обе стороны, прежде чем нашёл нужную, и когда прислонился к ней, мне показалось, что я услышал голос Дэвона, спокойно с кем-то говорившего. В тот момент я чуть было не пошёл дальше, ведь человек, издавший такой крик, от которого сворачивается кровь, не мог быть внутри, только не с говорящим настолько спокойно Дэвоном.
Я оторвал голову от двери, и ощутил внезапный выброс силы. Моя практика за последние несколько дней достаточно хорошо познакомила меня с этим ощущением. Это удержало моё внимание. Я плотно приложил ухо к двери, силясь расслышать его голос сквозь толстую древесину. От наконец донёсшихся до меня слов кровь застыла у меня в венах: «Иногда требуется что-то подобное, чтобы научить кого-то тому, насколько важна жизнь, и это определённо стоит больше твоей девственности». Я не мог быть уверен, с кем говорил Дэвон, но было ясно, что кто бы это ни был, этот человек был в ужасной беде.
Не будучи уверенным в том, что делать, я глубоко вдохнул, и воспользовался единственным известным мне заклинанием, которое могло помочь: «Шибал», — тихо произнёс я, вкладывая как можно больше силы, направляя мою волю за дверь. Я снова прислушался, я не был уверен, но мне показалось, что я услышал, как кто-то сполз на пол, и Дэвон больше не говорил. Удовлетворившись, я попробовал ручку двери.
Дверь, конечно, была заперта. Я не знал ничего, что помогло бы мне миновать запертые двери, и двери в Замке Ланкастер были так прочно сделаны, что выбить их смогли бы лишь два человека с тараном. Я уставился на дверь, злясь на собственное невежество — несомненно, имей я образование получше, обойти замок было бы легко. Мысли о состоянии, в котором наверное была бедная девушка, придали моей злости срочность. Положив ладонь на дверь, я закрыл глаза, и склонил голову. Я глубоко вдохнул, и потянул свою силу вверх, наполняя свои лёгкие, втягивая ещё больше, пока я не ощутил, что это вот-вот станет гонкой за то, что взорвётся ранее — мой разум или моя грудь. Я никогда прежде не пытался делать что-то подобное, но знал, что без надлежащих слов это потребует уйму силы. Затем я начал медленно выдыхать, наращивая давление в моей ладони, которую я прижимал к двери. По мере того, как воздух выходил из моей груди, я стал ощущать, как дверь начала поддаваться, и выдохнул остаток воздуха в лёгких взрывным напором. Результатом стал взрыв древесины и деревянных осколков, когда дверь дезинтегрировалась, во все стороны полетели щепки.
Открывшаяся мне картина до сих пор является мне в кошмарах. Сползший на пол Дэвон лежал на противоположной стороне кровати, но я не уделил ему ни капли внимания. Меня приковала к месту лежавшая на кровати фигура. Это была Пенни, её длинные тёмные волосы выбились из узла, в котором она их обычно держала, когда работала, и рассыпались вокруг её головы тёмными завитками. Её форма была разорвана от шеи до живота, открывая её тело, которое я раньше воображал, но никогда не надеялся увидеть. Юбка её была задрана до бёдер, а ноги были разведены в стороны, одна из них была неудобным образом сложена под ней, а вторая — вытянута, касаясь стопой пола. Она выглядела мёртвой. Из её правого бедра торчала длинная щепка, кровь капала на льняные простыни. Если бы я мог описать заполнившую меня в тот момент эмоцию, то я описал бы, но у меня не было слов — весь мир побелел, будто из него высосали все цвета, оставив ужас абсолютного белого и чёрных контрастов.
