Обе Бездны (СИ) - "Хеллфайр" (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

Глава одиннадцатая — Три прогулки

Ликдул после описания Мирдалом воспринимался Наратой совсем иным. Сначала она представляла, что он — как храмовая школа. Детей-сирот и детей от нерадивых родителей обучают бесплатно, но попутно больше сдабривают идеологией, чем знаниями. А "Светлейший" оказался сторонником идей Аменемхата о всеобщем равенстве, и даже более сильным, чем сам Аменемхат. Правда, равенства в результате, опять же, не вышло. Начальник всегда мог подтолкнуть народ к нужному себе решению и убить любого неугодного чужими лапами.

Потомок саров не стала шляться по деревне и находить компанию там, наоборот, направилась за её пределы, к озёрному берегу, с которого вдали был еле заметен Утгард. Присев на травянистую подушку, Нарата взглянула на город — темнеющие на фоне закатного неба рваные зубцы с клыком Дворца Сталагмитов — но мысли её относились не к родителям — она задумалась о том, как теперь уживаться в Лидуле и не попасть под влияние Мирдала. Ведь не зря его бывшие друзья с Хардола изгнали его, и с ним стоит держаться настороже…

Светлые — настоящая противоположность нашаран, если только они не обжились в Нашаре настолько, что восприняли Тёмную философию, как Зерая и в какой-то степени Мирдал. Когда идеалом Тёмного была всегда собственная воля — не важно, учитывающая интересы сородичей или идущая наперекор — Светлые считали её тяжелейшим проступком и называли "эгоизмом". Сами же во всём стремились свою волю подавить и отдать себя в услужение своим ближним — но только при том условии, что и сами смогут их эксплуатировать в ответ. Иначе, если Светлый не шёл даже на неприятное ему дело с добровольной радостью, в лучшем случае к нему применяли запрещённую в Нашаре магию изменения сознания — пранически промывали мозги, вживляя угодные инстинкты и эмоциональные реакции. Проще говоря, нашаране были похожи на уурров, территориальных в сытый год и стайных в голодный, а хардольцы — на неизменно-организованый рой травушей.

Скоро ли поймут они, что это — бесполезная и, наверное, даже вредная философия — кроме разве как тем, кто отдаёт приказы? Мирдал и вовсе сторонился подобных методов своих собратьев, но мало ли что придёт ему в голову? Тем более при обучении дочери сар-волода! "Коллективное решение проблем" тоже настораживало — учитывая, что совершенно неизвестно, какие поступки подразумеваются под этими проблемами. Взглянешь неласково — и всё собрание решит тебя изгнать. Или возьмёшь без спроса перо со стола учителя — а тебя за это весь класс разорвёт!

Нет, конечно, Нарата утрировала, но выходило так. Своеволие драконов всё же должно контролироваться, и пусть даже власть сар-волода не абсолютна, он умеет навязать свою волю. Подданные уважали Аменемхата, боялись Герусет и любили Инанну — всё это тоже методы управления, пусть и зародившиеся из-за ошибок правителей. Аменемхат прогадал в выборе друзей, Герусет — в выборе врагов, но раз мама Нараты ещё жива, значит, Инанна Нингаль всё правильно делает.

— Здравствуй! Ты прилетела к нам, почему сторонишься нас?

Думы Нараты наконец прервались её сверстницей, приземлившейся невдалеке. Раскрас у неё был вполне обычный для чешуйчатой драконицы, хотя и слегка бледноватых оттенков — зелёная чешуя, переходящая на груди и хвосте в жёлтый, да светло-лиловая грива оттенка высохших чернил. Фигура у самки была скорее округлой, чем рельефной, хотя и без особого жира, помешавшего бы взлететь. Зато глаза у неё были большие, выразительные и яркие.

— Я не сторонюсь, просто не хочу никого отрывать от занятий… — драконочка слегка расправила крыло. — Как ты меня нашла и для чего явилась?

— Это было просто — отсюда очень хорошо виден Утгард, — самочка присела рядом. — Хорошо, когда ты можешь посмотреть на место, где родилась и жила, где живут твои родные и друзья. Я вот свой дом больше никогда не увижу.

Нарата собиралась объяснить, что сюда она вышла не поэтому, а потому что пространство здесь более открытое и просторное, чем в разросшемся лесу, но последняя фраза навязавшейся собеседницы сделала это высказывание неуместным. Драконесса мыслила другими категориями.

— Кто знает… Хрон и Айн уничтожили до основания, но потом восстановили.

— Но не такими, как в прошлом. И без их старых обитателей.

Нарата пригляделась к самочке повнимательней. В отличии от вполне здорового, лишённого мутаций тела, аура незнакомки выдавала связь с Хаосом — мерцала, слегка изменяя свои оттенки и густоту. Но не настолько, чтобы порождать безумие из-за влияния на психику. А судя по цвету энергии, драконесса скорее совсем опечалилась от воспоминаний, чем желала мстить, как деструктор. Похоже, кто-то из её близких, живущих в Махааре, погиб во времена нападения людей на этот город хаосистов, вот она и попала сюда.

— Плоть истлевает, лишь я вечна. Зови меня Тьма, — задумавшись, Нарата, вместо того, чтобы представиться по имени, как хотела, процитировала "Тихую Тьму", сборник проповедей давно слившейся с покровительницей Воплощения Намиры, — потому что тебе не узреть того, что стоит за мной.

Чешуйчатая испуганно хлопнула глазами и отступила:

— Светлейший был прав… твою волю одолевают…

— С чего ты это взяла? — удивлённо спросила Нарата, перепугавшись больше, чем драконочка — её. Не походила такая реакция на простое возмущение тому, что эта странная перепончатокрылая была расположена поворошить прошлое, а её прервали и вернули к настоящему.

— Почему ты назвала себя Тьмой? — продолжила дрожать самочка, дёргая ушами. — Ты же… не Воплощение?

— Что? С чего это… — в Нарате сперва вскипело возмущение, но потом она сообразила, что дейстаительно ляпнула это, не задумываясь и даже не собираясь!

Неужели на неё так подействовало это место и что-то в глубине души воспротивилось её обучению у Светлейшего?

— Да просто вспомнилась поговорка… — проговорила она, стараясь придать мордашке весёлое выражение. — Какой-нибудь жрец-идиот так бы тебе и ответил!

— У нас то, что связывает Тёмных, стараются не упоминать, — обвинила и укорила Нарату соученица одной лишь мордой. — Говорят, всегда слышит, когда о ней вспоминают, и наблюдает ещё долгое время за теми, кто её призвал. Суеверия, но… Лучше быть осторожными, когда Воплощений становится всё больше. Ладно, забудем, если ты правда не одна из них… Моё имя Хубур. Когда-то раньше — Хубур Тиамат.

Не только ровесница… Но ещё и близка по статусу… Тоже дочь владык, только не Тёмных, а почти вымерших во время войны с людьми хаосистов-мутаторов.

— Не волнуйся насчёт этого. Если я начну превращаться в Воплощение, ты это заметишь первой, Хубур, — улыбнулась драконочка уже искреннее. Даже если Тьма и шевельнулась в её душе, то теперь снова впала в спячку. — А я — Нарата Нингаль.

— Твоё появление всполошило Ликдул, — всеми силами желая отвести тему беседы подальше от произошедшего, беженка из взорванного Махаара присела на камень подле Нараты. — Все гадают, почему твой отец не захотел тебя обучать сам, а отдал в чужую волю.

— У всех свои проблемы, — но сама смущённая и сбитая с толку пушистая продолжала обдумывать произошедшее. Бывало ли такое с ней раньше, а если нет — почему сейчас началось?

Иногда, правда, она ощущала присутствие Тьмы и ранее… Только не понимала сути. Инанна как-то наблюдала за дочерью, по детской глупости пытавшуюся поймать подлетевшую к балкону птицу. Ей это не удалось, но в матери пробудились воспоминания, и она обмолвилась, что ещё раньше, когда Нарата была мелкой драконочкой, на её плечи опустились две птицы — совершенно белая и чёрная… Как будто Нарата находилась между Тьмой и Светом.

Подобный знак мог бы ничего и не значить, но он произошёл во время попытки оградить Нарату от связи с Тьмой особым ритуалом, при помощи которого нашарские Светлые обещали навсегда избавить детёныша от былой связи с Безначальной, приобретённой ещё до рождения — в то время, когда Воплощение Дивр пытался вселить в пленённую Нарату сознание Тьмы.