Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (читать книги онлайн txt) 📗
— Это не просто, — сказал он, хмурясь, перебирая мысли, — когда ты в мире, то есть среди людей. Общество, культура, нация — в мире есть нападающие и защищающиеся. Большинство из нас наделены чертами и тех и этих, но в общем смысле личность попадает в тот или иной лагерь, в соответствии со своей природой.
Ветер свистел над обточенным камнем. Запятнавшие его пласты птичьего помета давно стали тонкими и пестрыми, напоминающими брызги краски. Облако жара стояла над камнем, хотя порывы бриза уносили его прочь. Но солнце не сдавалось, и Риад Элайс был ему благодарен.
Взгляд Сильхаса Руина устремился куда-то на северо-восток, но выступы пятнистого камня закрывали Риаду обзор. Ему было любопытно, но не более того. Скорее ему хотелось слушать Сильхаса, ведь белокожий Анди иногда с трудом находил слова, выражающие его мысли. Зачастую это начиналось внезапно и растягивалось в долгую, аргументированную речь, и Риад внимал молча — столь многому ему еще предстояло научиться!
— Нельзя сказать, что агрессия свойственна лишь нападающим, — продолжил Сильхас. — на деле всё не так. Например, в искусстве владения мечом мне лучше удаются приемы обороны. Я редко решаюсь на стремительную контратаку — скорее я использую привычки нападающего, его поглощенность одной задачей. Хотя и контратака в своем роде тоже агрессия. Понимаешь разницу?
Риад кивнул: — Кажется.
— Агрессия имеет много форм. Активная, пассивная, прямая и косвенная. Внезапный удар или длительная осада. Часто она не любит оставаться на месте и нападает со всех сторон. Если не помогла одна тактика, используется другая и так далее.
Риад улыбнулся: — Да. Я часто играл с детьми Имассов. То, о чем ты говоришь, знает любой ребенок. Его учат те, что сильнее, и равные.
— Превосходно. Ты, конечно, прав. Но не забывай, что такое происходит не только в детстве. Это продолжается и в обществе взрослых. Что важнее всего понимать: нападающий атакует, защищаясь. Это его инстинктивная форма ответа на угрозу, реальную или воображаемую. Он может поступать так только в отчаянии, или это может стать привычкой, когда отчаяние становится способом жизни. За нападением скрывают собственную хрупкость.
Он замолчал. Риад понял: Сильхас желает, чтобы он принялся размышлять над сказанным. Взвесил себя, так сказать. Нападающий он или защищающийся? Ему приходилось делать и то, и другое; честно говоря, бывало, что он нападал, когда следовало защищаться, и наоборот. «Не знаю, к кому себя отнести. Пока что. Но, думаю, одно я уяснил: когда мне угрожают, я нападаю».
— Культуры склонны к преобладанию того или иного пути. Падение и успех видятся по-разному. Культуры с преобладанием нападающих — те, в которых агрессивность стала предметом восхищения и поощрения — стремятся выращивать людей толстокожих, умеющих прятать хрупкое «я». Раны кровоточат, но их не видно. А культуры, поощряющие оборону, порождают людей тонкокожих, склонных к быстрой реакции, своего рода ответной агрессии — думаю, ты сам это понял. Культура нападающих требует покорности и считает покорность явным признаком собственного превосходства над низшими. Культура защищающихся ищет спокойствия в подчинении, сама наказывает несогласных, получая, таким образом, лукавое превосходство показного смирения, под маской которого надеется обхитрить врага.
Последовала долгая пауза. Риад был доволен, ибо получил много пищи для раздумий. «Имассы? Думаю, защищающиеся. Да. Разумеется, всегда случаются исключения, но так и должно быть. В-общем… да, они обороняются. Подумай о судьбе Онрека, его любви к Кайлаве и последовавших из любви преступлениях. Он отверг конформизм и был наказан».
Представить культуру с преобладанием нападающих оказалось труднее. Летерийцы? Он вспомнил отца, Удинааса. Тот был склонен защищаться. Однако умел и атаковать — при помощи насмешек. Хотя никогда не скрывал своей ранимости. — Есть ли третий путь жизни, Сильхас?
Воитель улыбнулся: — За свою долгую жизнь, Риад, я повидал множество возможных конфигураций характеров и привычек, я видел, как кто-то меняется — если жизненный опыт оказывается слишком болезненным или если он обнаруживает в себе врожденную слабость и решительно отвергает ее. Но слабости разного рода бывают у всех, и зачастую оказываются фатальными. Будь уверен, мы сложные существа. Думаю, ключ лежит в верности своей эстетике и нежелании позволять другим силам становиться арбитрами твоих вкусов. Учись изобретать стратегии, позволяющие смущать и нападающих, и обороняющихся. Используй агрессию только ради самозащиты, такого вида самозащиты, что покажет всем непробиваемость твоих доспехов, уверенность в себе, святость личности. Атакуй, когда требуется, но без дерзости. Защищай свои ценности, но не разжигай в себе пламени гнева. Против нападающих лучшая защита — холодное железо. Против обороняющихся… лучше всего бывает вложить меч в ножны и отказаться от этих игр. Презирай тех, что заслуживают презрения, но не позволяй страсти становиться оружием — лишь доспехами. Наконец, будь готов обезоруживать улыбкой и ранить словом.
— Пассивность.
— Некоторым образом. Скорее ты должен избегать возможных столкновений. Говори всем видом: «Ступайте осторожнее. Вы мне не повредите, а вот я при нужде готов ранить вас». В некоторых вещах ты не должен уступать никогда, но только ты сам можешь решить, в каких именно и до каких пределов. Не поддавайся давлению, но учитывай разумные доводы оппонентов. Всегда взвешивай и оценивай, определяя ценность и значимость. Но если ты ощутил, что черта перейдена и под атакой оказалось твое самоуважение — препоясывайся и держись твердо.
Риад потер обросшие пушком щеки. — Мог бы такое сказать мне отец, останься я дома?
— В какой-то степени да. Удинаас наделен великой силой…
— Но…
— Сила его велика, Риад. Он достаточно силен, чтобы стоять открыто, показывая слабые стороны. Он достаточно смел, чтобы подпускать тебя. Если ты ранишь его, он отступит, как и должно — но эта тропка к его душе окажется навеки закрытой. Но начинает он, предлагая дар близости. Ответ другого определит будущее отношений.
— Как насчет доверия?
Взор красных глаз пробежал по лицу юноши. — Я долго водил их по безопасным местам, — сказал Сильхас тихо. — Избегал летерийских магов и солдат. Хотя в этом не было необходимости.
— Отец это знал.
— Думаю, и Фир Сенгар тоже.
— Значит, они тебе не доверяли.
— Напротив. Они доверялись мне, чтобы я сохранял решимость.
Теперь уже Риаду захотелось отвести взгляд. — Она действительно должна была умереть?
— Она и не была по-настоящему живой, Риад. Ее послали как потенциал. Я постарался его реализовать. Все ли семена полны надежд? Можно так думать. Однако истинная надежда принадлежит создателю семени и тому, кто его сажает.
— Но на вид она была девочкой.
— Азат использовал что мог.
— Так она еще жива?
— Сильхас Руин пожал плечами: — Возможно, живее чем прежде. Она жива, но молода. Очень уязвима.
— Так что сейчас, — сказал Риад, — отцу остается уповать на выживание Азата и надеяться на твою решимость. Наверное, «надежда» — неподходящее слово. Скорее это доверие.
— Если так, ты сам ответил на свой вопрос.
— А как насчет МОЕЙ решимости? Ты доверишься ей, Сильхас Руин?
— Они приближаются, — сказал Тисте Анди, встав с камня. И помедлил. — Будь осторожен, Риад — она необыкновенна и я не могу предсказать итог переговоров.
— Что она захочет сделать со мной? — спросил юноша, тоже вставая.
— Скоро узнаем.
Лошадь ступила в особенно колючий куст кактуса. Ливень слез, тихо ругаясь, и принялся выдирать колючки из бабки.
Олар Этиль следила, стоя рядом.
Оказалось, чтобы сбежать от жуткой ведьмы, недостаточно было просто ускакать прочь. Она снова и снова возникала из пыльных воронок, причем первым являлся вечно оскаленный череп — ей даже не приходилось зловредно ухмыляться.
Преследуя повозку, он миновал еще две драконьи башни, такие же безжизненные и разрушенные, как и первая. Теперь вот они приближаются к еще одной. Из прорех в камне вывалились части загадочных машин, рассыпавшись на сотни шагов во все стороны. Среди этого мусора видны продавленные панцири и сломанные мечи, а также рваные куски кожи и чешуя. Над башней, словно дым, повисло облако насилия.
