Замок лорда Валентина - Сильверберг Роберт (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Она отметила свой двадцатый день рождения в одиночестве, горестно потягивая прокисшее вино и пытаясь представить себе, какое чувство она будет испытывать, распоряжаясь доходами от Ниссиморнского окоема. Почему все так затянулось? Без сомнения, Везан Ормус и Стейг должным образом отправили документы в департамент, офисам понтифекса; но столь же несомненно, сейчас ее бумаги лежали на каком-нибудь пыльном столе, ожидая, пока их переложат на другой стол, в то время как сады ее имения зарастали сорняками.
Накануне Зимнего дня Иньянна решила отправиться в Ни-мойю и лично проследить за ходом дела.
Поездка должна была обойтись очень дорого, а Иньянна уже лишилась всех своих сбережений. Чтобы добыть деньги, она заложила магазин семейству хьортов. Они уплатили ей десять реалов. Погасить ее долг они имели право, распродавая ее запасы, и если бы они успели вернуть свои деньги до ее возвращения, то должны были продолжать вести торговлю, выплачивая ей аренду. Контракт был составлен целиком и полностью в пользу хьортов, но Иньянну это не тревожило: она знала, хотя и не говорила никому, что никогда больше не увидит ни свой магазин, ни этих хьортов, ни Велатис и что единственной вещью, интересовавшей ее, были деньги, с которыми она смогла бы добраться до Ни-мойи.
Это было нешуточное путешествие. Прямой путь из Велатиса в Ни-мойю пролегал через Пиурифэйн, область, принадлежавшую меняющим форму, куда никто не заходил без крайней необходимости. Так что ей надлежало сделать огромный крюк: на запад через перевал Стиамота, затем по длинной широкой долине, именовавшейся ущельем Дюлорн, по правую сторону которой на сотни миль тянулся огромный, в милю высотой, почти отвесный Велатисский уступ. Город Дюлорн лежал почти точно на середине предстоявшего ей пути, и оттуда нужно было одолеть еще половину колоссального материка Зимроэля, сначала по суше, а потом на речном судне до Ни-мойи. Но Иньянна видела в предстоящей поездке только великолепное приключение и не думала о том, как долго она может продлиться. Она никогда еще не выезжала из города; лишь однажды, когда ей было десять лет, мать, на радостях от успешной торговли, отправила ее на месяц в теплые края, на юг от Гонгарских гор. Другие города, которые она видела только на картинках, были для нее столь же далеки и неправдоподобны, как и другие планеты. Ее мать однажды была на побережье, в Тил-омоне, и рассказывала, что это был край вечного мягкого лета, где ласковый солнечный свет походил на золотое вино. А мать ее матери была даже в Нарабале, где тропический воздух был влажным и тяжелым и лип к телу, словно мокрая одежда. Но прочие города — Пидруид, Пилиплок, Дюлорн, Ни-мойя и все остальные — являлись для нее только именами, понятие океана с трудом вмещалось в ее воображение, а поверить в то, что где-то за загадочным океаном имелся другой континент с тысячами миллионов обитателей, где имелся десяток огромных городов против каждого города Зимроэля, где посреди пустыни находилось загадочное подземное логовище, именуемое Лабиринтом, в котором скрывался от мира понтифекс, где вздымалась к небу гора высотой в тридцать миль, на вершине которой обитал корональ и весь его королевский двор, она до сих пор до конца не могла. От мыслей о таких вещах в горе у нее начинало першить, а в ушах звенело. Устрашающий и непостижимый Маджипур был слишком уж большой конфетой для того, чтобы проглотить ее одним большим глотком; но и разгрызать ее постепенно, небольшими кусочками по миле-другой, для человека, который никогда не покидал пределов Велатиса, тоже было немыслимо трудной задачей.
Так, Иньянна с изумлением отметила перемены в климате, когда большая многоместная летающая лодка миновала перевал и спустилась на равнину, раскинувшуюся к западу от гор. Там все еще стояла зима — дни были короткими, солнечный свет бледным и зеленоватым,— но ветер был теплым и плотным, почти весенним, и в воздухе чувствовался приятный острый запах конца зимы. Она с удивлением обнаружила, что почва здесь мягкая, рассыпчатая и упругая, совершенно непохожая на твердую глину, сверкавшую бесчисленными мелкими и крупными камнями, на которой стоял ее дом, и что в этих местах земля имела удивительный ярко-красный оттенок. И растения с мясистыми глянцевыми листьями были незнакомы ей, и птицы здесь носили непривычные оперения, и поселения, попадавшиеся вдоль шоссе, жили открыто и были полны воздуха; эти деревни ничуть не напоминали темный тяжеловесный серый Велатис, их непохожие друг на друга маленькие деревянные домики, украшенные причудливой резьбой, сияли яркими всплесками желтого, синего и алого цветов. Для нее было также до ужаса непривычно не видеть со всех сторон горы, как в Велатисе, угнездившемся на груди Гонгарского хребта, но сейчас она оказалась в широченной впадине, лежавшей между горами и отдаленной прибрежной полосой и, когда взглянула на запад, то увидела перед собой почти пугающую ничем не ограниченную перспективу, полого уходившую вниз, сливавшуюся с бесконечно далеким горизонтом. С другой стороны от дороги, на севере, вздымался казавшийся бесконечным Откос Велатиса, противоположная Велатису сторона горной цепи, но даже и горы здесь были незнакомыми: цельный монолитный мрачный вертикальный барьер, из которого лишь изредка торчали, грозя небесам, острые пики. Но, описывая направленную на север кривую, они в конечном счете выехали из впадины, и почва снова изменилась — они достигли верхнего конца ущелья Дюлорн. Здесь было много гипса, холмистая низменность была от него белой, как будто покрытой изморозью. Камень казался жутковатым: на изломе он показывал рисунок, очень похожий на паутину, и сверкал таинственным холодным блеском. В школе она узнала, что из этого минерала был построен весь город Дюлорн; ей показывали там картинки с изображением изящных шпилей, арок и прозрачных фасадов, сверкавших подобно холодному огню в дневном свете. Она всегда воспринимала это как легенду, наподобие сказок о Старой Земле, с которой, как считалось, некогда сорвались на поиски счастья люди, отдаленные предки ее соплеменников. Но однажды, в конце зимы, Иньянна увидела предместья настоящего города Дюлорна и поняла, что эта легенда вовсе не являлась плодом воображения. Дюлорн оказался гораздо более красив и странен, чем она была способна вообразить. Он, казалось, сиял своим собственным внутренним светом, тогда как свет солнца, преломляемый, расщепляемый и отражаемый бесчисленными углами и изгибами высоких причудливых зданий, сияющими потоками затоплял улицы.
Так вот каков был этот город! Рядом с ним, думала Иньянна, Велатис следовало считать грязным болотом. Она могла бы остаться здесь на месяц, на год, навсегда и ходить из улицы в улицу, рассматривать башни и мосты, глядеть в витрины невероятных магазинов, ослеплявшие изысканными дорогими товарами, так не похожие на ее собственную жалкую лавчонку. Эти орды людей, покрытых чешуей, со змеиными языками — город принадлежал гэйрогам, миллионам квазирептилий, среди которых лишь изредка попадались представители иных рас,— перемещавшихся с такой целеустремленностью, занимаясь какими-то работами, незнакомыми простой горянке… эти светящиеся, мигающие разноцветные рекламы знаменитого Непрерывного цирка Дюлорна… эти элегантные рестораны, гостиницы, парки нее это привело Иньянну в благоговейное оцепенение. Конечно же, на Маджипуре не могло быть ничего, что сравнилось бы с этим местом! И все же она не раз слышала, что Ни-мойя гораздо больше, а Сти, город на Замковой горе, больше их обоих; а ведь были еще и знаменитый Пилиплок, и порт Алаизор, и… множество, множество других городов!
Но она пробыла в Дюлорне всего лишь полдня — пока из летающей лодки высаживались пассажиры, выгружался багаж, освободившиеся места занимали новые пассажиры, а машину проверяли перед выходом на следующий этап маршрута. Она не понимала толком, идет время или стоит. Днем позже, когда машина уже давно двигалась на восток через леса, раскинувшиеся между Дюлорном и Мазадоном, она обнаружила, что совершенно не уверена, видела ли она на самом деле Дюлорн, или он ей только пригрезился.
