Перекрестки сумерек - Джордан Роберт (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Туон не произнесла ни одного слова. Она с любопытством выглядывала из-под своего глубокого капюшона, с любопытством и с осторожностью, но следила за тем, чтобы не показывать свое лицо и даже руки, кутаясь в темный плащ и даже привалившись к Сеталль, словно ребенок, ищущий защиты у матери посреди толпы незнакомых людей. Ни одного слова, пока они не миновали ворота Корамена и не загромыхали к подножию хребта, возвышавшегося за городом, где Люка уже расставлял фургоны. И вот тут-то Мэт понял, что ему не будет пощады. Она собиралась засадить свой треклятый крючок по всем правилам. Она просто выжидала удобного момента.
Он удостоверился, чтобы этим вечером все шончанки оставались в своих фургонах, и Айз Седай тоже. Насколько было известно Мэту, никто пока что не видел ни одной сул'дамили дамани,но хотя бы на этот раз Айз Седай не стали спорить. Туон тоже не стала спорить. Она просто высказала требование, да такое, что брови Сеталль взлетели чуть ли не к самой кромке волос. Требование было высказано как своего рода просьба, точнее, напоминание об обещании, которое он когда-то дал, но он умел распознать, когда женщина требует. Что ж, мужчина должен доверять женщине, на которой собирается жениться. Он сказал ей, что подумает, просто чтобы она не воображала, что может получить от него все, что захочет. Он думал весь день, пока Люка разбивал свой лагерь, думал и покрывался потом, поскольку чуть ли не все Шончан в городе явились поглазеть на балаган. Он думал и когда фургоны покатили к востоку через холмы, двигаясь еще медленнее, чем обычно, но уже знал, что ему придется ответить.
На третий день после того, как они оставили реку за спиной, балаган Люка добрался до соляного города Джурадора, и там он сказал Туон, что выполнит ее просьбу. Она улыбнулась ему, и кости в его голове замерли на месте. Он никогда не забудет, как это было. Она улыбнулась, и кости тут жепрекратили катиться. Хоть плачь, хоть смейся!
Глава 29. Что-то погасло
Это безумие, – прогрохотал Домон, стоя со скрещенными руками, словно загораживая собой выход из фургона. Может быть, так оно и было. Его челюсть была воинственно выдвинута вперед, выпячивая коротко подстриженную бородку, которая все равно была длиннее, чем волосы на его голове, и он сжимал и разжимал кулаки, словно раздумывая над тем, не пригодятся ли они ему. До-мон был крупным человеком и совсем не настолько толстым, как могло показаться на первый взгляд. Мэту очень хотелось избежать его кулаков, если это возможно.
Мэт закончил повязывать на шее черный шелковый платок, скрывающий его шрам, и заткнул длинные концы за пазуху куртки. Возможность того, что кто-нибудь в Джурадоре знает про человека в Эбу Дар, который носил на шее черный платок… Что ж, шансы были малы, даже если не брать в расчет его удачу. Разумеется, не стоит забывать и о том влиянии, которое он оказывал на события, будучи та'вереном,но если ему суждено столкнуться лицом к лицу с Сюрот или толпой слуг из Таразинского дворца, он мог спокойно оставаться в кровати, закутавшись в одеяло с головой, и это все равно бы случилось. Иногда приходится просто доверять своей удаче. Закавыка лишь в том, что, когда он проснулся этим утром, кости снова начали перекатываться в голове. Они и сейчас катались там, отскакивая от стенок его черепа.
– Я обещал, – сказал Мэт. Как хорошо снова оказаться в приличной одежде! Куртка была из тонкого зеленого сукна и хорошо скроена, она доходила почти до отворотов сапог у его колен. Вышивки не было – может, немного вышивки бы и не помешало, – но на запястьях имелся некий намек на кружева. А также хорошая шелковая рубаха. Он жалел, что у него нет зеркала. В такой день, как этот, мужчина должен предстать в своем лучшем виде. Подняв с кровати плащ, он перекинул его через плечо. Это не какая-нибудь безвкусица, как у Люка. Плащ был темно-серым, почти что черным как ночь. Только подкладка его была красной. Скреплялся плащ простой серебряной булавкой в виде узла размером не больше его большого пальца.
– Она дала свое слово, Байл, – сказала Эгинин. – Свое слово. Она никогда не нарушит его. – Судя по тону, Эгинин была абсолютно убеждена в этом. Более убеждена, чем сам Мэт. Но иногда мужчине приходится рисковать. Даже если на кону – его голова. Он обещалей. И с ним была его удача.
– И все равно это безумие, – проворчал Домон. Однако, когда Мэт надел свою широкополую черную шляпу, он неохотно отошел от двери. По крайней мере отошел от нее, когда Эгинин резким движением головы приказала ему отойти. Тем не менее он продолжал хмуриться.
Она вышла из фургона вслед за Мэтом, тоже хмурясь и возясь со своим длинным черным париком. Может, ей по-прежнему было в нем неудобно, или, возможно, он по-другому сидел на ней теперь, когда под ним была почти месячная поросль ее собственных волос. В любом случае, этого еще недостаточно, чтобы она могла выходить с непокрытой головой. Хотя бы до тех пор, пока ее не будет отделять от Эбу Дар по крайней мере еще одна сотня миль. Возможно, это будет небезопасно и до тех пор, пока они не пересекут Горы Дамона на границе с Муранди.
Небо было ясным, солнце только что показалось над горизонтом, еще невидимое за окружающей лагерь паручиновой стеной, и утро могло показаться теплым только по сравнению со снежным бураном. Это был не хрусткий холодок двуреченского зимнего утра, а промозглый холод, который медленно вгрызался в тело и окрашивал слабым туманом каждый выдох. Члены труппы шныряли повсюду, подобно муравьям в разворошенном муравейнике, наполняя воздух криками, желая знать, кто переложил куда-то кольца жонглеров, или позаимствовал штаны с красными блестками, или передвинул платформу для представлений. Это выглядело и звучало так, словно здесь затевался бунт, хотя ни в одном из голосов не слышалось гнева. Когда артистам предстояло выступать, они всегда орали и размахивали руками, но дело никогда не доходило до драки, и каким-то образом кажд ый оказывался на месте и был готов делать свое дело еще до того, как впускали первых зрителей. Возможно, они не торопились, когда укладывали вещи, собираясь в дорогу, но представление означало деньги, а ради такого дела они могли шевелиться достаточно быстро.
– Ты и вправдусчитаешь, что можешь жениться на ней, – пробормотала Эгинин, шагая сбоку от него; ее поношенная коричневая шерстяная юбка взметалась при каждом шаге. Эгинин трудно было назвать изящной. У нее был широкий шаг, и она без труда держала его. Несмотря на платье, она выглядела так, словно у нее на боку не хватало меча. – Я не вижу другого объяснения. Байл прав. Ты точносошел с ума!
Мэт ухмыльнулся.
– Вопрос только в том, хочет ли она выйти за меня? Иногда женятся самые не подходящие друг другу люди. – Когда знаешь, что тебя собираются повесить, единственное, что остается, – это ухмыляться петле. Так что он ухмыльнулся и оставил Эгинин стоять и хмуриться. Ему показалось, что она вполголоса бормочет проклятия, хотя не мог понять почему. Не ей же придется жениться на последнем человеке, о котором она могла бы подумать. Благородная леди, вся из себя холодная и сдержанная и задирающая нос, когда ему нравятся улыбчивые трактирные служаночки с желанием в глазах! Наследница трона, и не какого-нибудь трона – Хрустального Трона, трона Империи Шончан! Женщина, которая заморочила ему голову до такой степени, что он уже не может понять, он ее держит в плену или она его. Когда судьба хватает за горло, не остается ничего, кроме как ухмыляться.
Мэт шагал, как на прогулке, до тех пор, пока не завидел лиловый фургон без окон, и затем сбился с шага. Четверо акробатов, гибкие ребята, которые называли себя «братья Шавана», хотя было совершенно очевидно, что они происходят не только от разных матерей, но даже родом из разных стран, выбежали из стоящего рядом зеленого фургона, крича и яростно размахивая руками. Они лишь мельком взглянули на лиловый фургон и еще раз на Мэта; они были слишком поглощены своим спором и бежали слишком быстро, чтобы что-нибудь рассмотреть. Гордеран опирался на одно из лиловых колес, скребя голову и хмурясь на двух женщин у подножия деревянной лесенки, ведущей к двери фургона. Двух женщин. Обе были закутаны в темные плащи, лиц не видно, но невозможно не узнать красный в цветочках головной платок, видневшийся из-под капюшона более высокой из них. Что ж. Он должен был знать, что Туон захочет, чтобы ее горничная осталась при ней. Благородные леди никогда никуда не выходят без горничной. Ставь хоть пенни, ставь хоть крону, в конце концов все одинаково зависит от того, как лягут кости. У них уже была возможность выдать его. Однако в настоящий момент он ставил уже на то, что женщина сделает один и тот же выбор два раза подряд. Точнее, на то, что так поступят две женщины. Какой дурак стал бы делать подобную ставку? Но ему ничего не оставалось, кроме как бросить кости. Вот только они уже катились.
