Разящий клинок - Кэмерон Майлз (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Сэр Йоханнес отвернулся.
Красный Рыцарь огляделся по сторонам. На него смотрели.
Он вспомнил об их первой встрече в Арле и рассмеялся.
— Посмотрите на себя, — сказал он.
Препоручив императора Тоби, он подъехал к головному отряду. В первом ряду находились все его ратники, кроме Гельфреда; во втором стояли оруженосцы, в третьем — лучники, в четвертом — вооруженные копьями пажи. Все по-старому. Все были пешие, лошадей оставили в тылу. Доспехи блестели настолько, насколько возможно после трехнедельной зимней кампании, а красные сюрко выцвели до ржавого цвета. Зато оружие сверкало зловеще, как наточенный лед.
— Посмотрите на себя! — прокричал он опять. — Вспомните, кем вы были в прошлом году! И кто вы сейчас!
Он повернулся спиной к неприятелю, с облегчением отметив приближение нордиканцев с вардариотами, которые перестраивали ряд.
Вперед рысцой выехали схоларии.
Красный Рыцарь показал на врага, который неуклонно надвигался, маршируя по промерзшим полям.
— Древний мудрец однажды предрек, что фракейцы завоюют мир, если перестанут собачиться между собой. — Он осклабился. — Но он, джентльмены, ни разу не видел вас. Я не стану врать, будто дело плевое. Я только скажу, что если вы продержитесь три часа, то победа будет за нами и вся Морея будет нашей!
Ему вознесли хвалу, как новоявленному мессии.
Из третьего ряда заговорил Длинная Лапища, стоявший за госпожой Элисон:
— Три часа против такой орды? Боже, да нам конец!
— Он едет прямо на нас! — сказал Аэскепилес.
Деметрий, следивший за подходом врагов, покачал головой.
— Он выводит свой авангард вперед. Что это значит? Может быть, он расставил ловушки в тылу? — Деметрий присмотрелся. — Никак его ряды расстроились? Левый фланг отъезжает — это схоларии. И вардариоты. Я четко вижу.
Явился сэр Кристос, он поднял забрало.
— Милорд, многие рекруты возбуждены. Это был сам император!
— Всего-навсего узурпатор, — сказал Деметрий.
Сэр Кристос прищурился. Он посмотрел на графа Стефано, и тот отвернулся. Затем развернул коня и оказался лицом к лицу с раззолоченным Деметрием.
— Где ваш отец, милорд? — осведомился он.
— Он болен, но отважно обороняет стены Лоники с горсткой достойных людей, — ответил Деметрий.
Сэр Кристос взглянул на Аэскепилеса.
Тот не обратил внимания.
— Вот они, — сказал он и привстал в стременах, чтобы сотворить заклинание, но расстояние оказалось большим, чем он рассчитывал, а угол — неудачным. Пришпорив коня, он поехал вперед.
— Выполняйте свой долг, — приказал Деметрий лучшему отцовскому рыцарю.
— Что ж, хорошо.
Сэр Кристос взял знамя и последовал за Деметрием в поле, что раскинулось за низкой каменной стеной, и стал последним, кто покинул развилку.
Аэскепилес открыл сражение чередой трюков: иллюзорной шаровой молнией; фантомной сетью, как бы опутавшей неприятелю ноги, и косой, которая нацелилась в полете на тетиву луков.
Его наваждения поражали своей вещественностью и яркостью, повергая в ступор новобранцев и рекрутов из крестьян по всему полю. Шаровая молния плыла медленно — и чудовищно ревела; с ужасной вспышкой она взорвалась над сердцевиной вражеской армии.
Коса отделилась от его руки и сгинула в защитном поле противника.
Неприятельские лучники вскинули луки.
Раздосадованный, он повторил заклинание.
Они выстрелили, взвилась туча стрел.
Для верности Аэскепилес сбил их наземь простеньким заклятием, наслав порыв ветра.
Фракейская пехота медленно продвигалась вперед. Почва промерзла, и пыли не было, зато от их дружного марша дрожала земля. Ряды фракейских крестьян слева наступали без всякого порядка, но они текли, как полчище обезумевших от жажды волков, которые почуяли воду. Ветряные заклинания с обоих краев поля сошлись, соперничая между собой, и образовали небольшие воронки и крохотные смерчи, которые гудели на ходу, вздымая сор и палую листву.
Глядя, как пехота без единой царапины идет через поле, Деметрий рассмеялся:
— Ох, отец! Как же мне жаль, что ты этого не видишь!
Уилфул Убийца встал в нескольких шагах позади Красного Рыцаря, который спешился и занял свое место: в центре строя, со знаменем в руках.
Строй не дрогнул. Копья, выдвинутые пажами из четвертого ряда, покачивались — чтобы держать их так долго, требовалась немалая сила. А лучники не стояли столбом. Им приказали прекратить стрельбу, но за дальней ногой у каждого была воткнута в землю дюжина маркированных стрел.
Вражеские копьеносцы — те самые свирепые ублюдки, которые чуть не разбили их при Ливиаполисе, — наступали, не задеваемые дальнобойными стрелами, которые чародеи и ведьмаки сбивали в воздухе над их головами.
Капитана защищала пара светящихся щитов. Одна из причин, почему Уилфулу нравилось быть капитанским лучником — его прикрывала колдовская хрень командира.
Шаровая молния взорвалась аккурат над их головами. Уилфул съежился, и через миг вспышка отпечаталась на сетчатке. Он растер лоб и плечи, затем принюхался и загоготал.
— Кое-кто обмочился! — крикнул он.
Грубый хохот. Капитан повернул голову, защищенную шлемом.
— Это был морок. И не последний.
Глаза у него горели красным огнем. До вражеских копейщиков оставалась сотня альбанских ярдов.
— Целься! — взревел Бент.
«Подберись поближе к Аэскепилесу».
С момента последнего взрыва веселья Гармодий благопристойно помалкивал. Красный Рыцарь начал надеяться — или бояться, — что он ушел. За этими словами мгновенно последовала вспышка боли, как от удара мечом промеж глаз.
«Сейчас не выйдет, старик».
Во Дворце воспоминаний царили мир и спокойствие, а Гармодий стоял чинно, выглядел молодо, как никогда, и напоминал услужливого пажа. В руке у него был Разящий клинок.
«Мощь Аэскепилеса возросла в очередной раз. Он обладает доступом к чему-то — или кому-то — и расправляется с моими ветряными чарами, как дитя, которое бьет мотыльков...»
«Я знал, что было ошибкой отсылать Мэг».
«Ты сам сказал, что только Мэг сумеет защитить наших женщин. А теперь позволь мне взять власть».
«Не трогай мое тело, когда придется сражаться. Ох, больно же, Гармодий!»
«Не бойся, малец. Я скоро тебя покину. Обещаю. Нам надо подобраться к Аэскепилесу. Господь Всемогущий, откуда у него такая силища?»
Гармодий принял на себя управление телом Красного Рыцаря. Без посредника он стал ворожить быстрее — и чище. И он готовился к этой минуте полгода. Знал, чего хочет и как добиться желаемого.
— Пли! — гаркнул Бент.
Рыцари и простые ратники, стоявшие в первых рядах, упали на колени. Лучники подались вперед и выстрелили. На расстоянии столь малом их стрелы покрывали дистанцию за четыре удара сердца и по дуге почти не летели.
Бент использовал стрелы-бодкины, которые шли у мастера Пиэла по шесть пенсов за штуку. Закаленная сталь. Наконечники длиной с пол-ладони, острые, как нож для колки льда. Он тщательно выбрал мишень — знаменосца, шагавшего в первом ряду. Чешуйчатый доспех и великолепный золотой шлем. Поножи и наручи.
Стрела весила три альбанские унции и за секунду покрыла почти двести футов. Острие ударило на палец в сторону от щита, прошило бронзовую пластину и вошло между двух железных под ней — пронзило поддоспешник из шкуры оленя, слой льна, слой овечьей шерсти толщиной в палец и еще один слой льняного полотна. Потом — тонкую сорочку.
Вошло сквозь кожу в жир, а из жира — в мышцу. Достигло кости. Соскользнуло с нее на полпальца и снова проникло в жир — и в другие мышцы.
Знаменосец упал. Тяжелое знамя повалилось вперед, и двадцать рук рванулись его подхватить. Но стрела прилетела не одна...
Вторая стрела Бента была наготове еще до того, как первая пронзила сердце знаменосца. И третья...
Четвертая...
Пространство между центрами двух армий заполнилось тучей стрел, и все они устремились в одном направлении. Слева от Красного Рыцаря Деметрий придерживал свою кавалерию для смертельного удара, а потому участок перед нордиканцами пустовал.
