Йормундур (СИ) - Азырова Анна (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Задержав на Аирмед взгляд, Йорм понял, что она смущена, но дочь знахаря украдкой улыбнулась и отправилась обратно в гостевой дом. Странники и Диан Кехт вошли в парильню и расселись на полок. В бане стоял пока ещё прозрачный пар, а когда старец брызнул на уголье, камни страшно зашипели и пыхнули белой пеленой.
Ансельмо стало дурно, задыхаясь от раскалённого воздуха, он присел на корточки, но жалоб не произнёс. Стюр и Йормундур посмеялись, откинувшись на обтёсанные гладкие брёвна. Очень скоро они, бледнокожие, как все северяне, сделались красными, даже синяя и чёрная роспись на их телах как будто побагровела от жара. Один Диан Кехт не менялся, только вздёрнутый к самым глазам нос слегка покраснел. Парильней он был несказанно доволен.
Привыкнув к температуре, Ансельмо подошёл к полному чану и умылся. Он заметил, что на каменке разложены веники, а уголье осыпано сухими пахучими травами и хвойными иголками, наполнившими воздух пряностью.
— Поистине, лучше этой бани я не видал! И она выросла, как из-под земли! — резво обернулся тощий монах к Диан Кехту.
Старец пощипал белую бородку и улыбнулся.
— Видишь ли, финфолк — мой морской народ — так искусен, что любые дома, корабли да капища строит в мгновение ока. Волшебство ли это? И да, и нет. Секрет его мне ведом — и он в самом времени.
— Как же им удаётся плавать так прытко на лодках без паруса, что на лодки и не похожи? — подошла очередь Стюра вопрошать.
— Финфолк управляют водами океана. Наш владыка Мананнан гонит ветра и волны в ту сторону, куда лежит путь его племени. Владения его, к слову, простираются очень далеко и зовутся Финфолкхаим. Наше племя селится на островах, куда не добралась стопа людей. Живём мы выпасом рыбы и прочей морской дичины. Финфолк погоняют свои обильные стаи туда, где благоприятней кормиться и плодиться. Правда на их пути частенько встают рыбаки, пугают и отнимают рыбу. Живут рыбаки и среди нас, вот только утопленниками — иных трудно отличить от финфолк, других можно признать. Морские кони, которых вы успели оседлать, зовутся танги. Плавают они шустрее, так что, если надо за день переплыть море от Ирландии до материка, финфолк отправится верхом на танги.
— Почтенный Диан Кехт… мне с трудом верится! Но я читал похожие истории, и там говорилось, будто морской народ ещё ведает о всех скрытых в пучине сокровищах и может нагнать или успокоить бурю! — воскликнул взволнованный Йемо.
— Пожалуй, такое дано лишь нашему владыке Мананнану, который также сведущ в языке всех морских тварей.
— Где живёт ваш бог? — продолжил своё трэлл.
— На спрятанной от глаз земле. Его остров называют Эмайн Аблах или Яблоневый. Поговаривают, там стоит невиданный замок полный неслыханных богатств.
Йормундур отпрянул от стены, опустив локти на колени:
— Допустим. А тот вересковый остров и буря, повергшая его в бездну… Это тоже дела Мананнана?
— Нет, северянин. — Диан Кехт взял черпак и снова брызнул на каменку. — Вам повезло попасть в ловушку к Лингбакру и его матери Хафгуфе, пару океана. Оба они чудовищно велики и ненасытны. Лингбакр носит на спине целый остров, а вереск на нём… говорят, его засеял ветер далёких северных земель, рядом с которыми и были охотничьи угодья этих тварей. Оттуда и знамёна на бивнях Хафгуфы.
— Так то были бивни?! — ошалело подскочил Стюр.
— Праматерь гораздо огромней Лингбакра. Она проплывает под его брюхом, потому море вокруг и кажется тёмным, а бивни на её морде поднимаются высоко над водой, принимаемые за скалы. Хафгуфа всасывает воду, создавая течение на многие лиги. Ваш корабль, верно, притянуло туда, как и другие сбившиеся с курса суда. Когда мореплаватели сходят на панцирь Лингбакра, принимая его за сушу, матушка выплёвывает воду обратно, и всё разом уходит на дно.
Трое спутников умолкли, выкатив глаза и разинув рты. Не сразу Йормундур припомнил, о чём ещё хотел спросить:
— Мудрец, а что ты скажешь о древнях с резными мордами животных и горящими очами? Мы дрались с ними и едва не отошли в Вальхаллу.
Диан Кехт вновь провёл крючковатыми пальцами по жиденькой бородке.
— Мне думается, что это древнее колдовство. Такие первообразные формы присущи богам старым, как мир. Лики в стволах и кроне деревьев… Это напоминает мне Кернунна, рогатого бога леса. Трудней всего подчинить себе природу, и вряд ли речь тут о молодых божествах или, тем паче, чародеях из рода людского.
— Выходит, ты такими силами не наделён? — Йормундур с недоверием глянул на собеседника.
— Когда-то на весь остров Эрин обо мне ходила молва как о лучшем из врачевателей. Служил я владыкам, правившим этими землями много веков, делал их неуязвимыми для стрелы и меча. Я познал секреты исцеления, и мне открылась будущность. — Диан Кехт на миг замолк, безучастно глядя перед собой. — Мудрость сыграла со мной злую шутку. Одной из моих покровителей не пришлось по сердцу то… на что мы пошли от безысходности. Госпожа прокляла и меня, и детей, оттого мы и сделались отвратительны людям. Но я вовсе не жалею, ведь Хильдаланд стал мне домом, а уродство… оно сберегло мою душу и рассудок.
Диан Кехт вдруг сделался серьёзным и сложил жилистые руки на груди. Старый лоб, лишённый бровей, нахмурился, жёлтые водянистые глаза в морщинистых складках век обратились к Йормундуру.
— Что ж, не будем тянуть. Как твоя рука?
— Болит, не переставая. — викинг мельком глянул на култышку и отвёл взгляд с отвращением и отчаянной злостью. — Сейчас сильней разнылась.
— И не мудрено, глядя на такой ожог. — Диан Кехт встал с полока и двинулся к двери, умыв запрелое лицо в чане. — Рана может гнить, начнётся горячка. Мы с парнями будем закругляться, а ты, Йормундур, попаришься ещё. Тебя натрут целебной мазью, обмоют как следует. Потом я займусь рукой.
Стюр и Ансельмо, облившись из стоявшего под скамьёй жбана, вышли на воздух. Йорм понял, что предвкушение в нём затмевает удушливый страх, который всякий витязь в себе презирал. Он взялся единственной ладонью за колено, тяжко вздохнул и тут же вздрогнул, ведь в баню без стука вошла Аирмед. Девушка принесла с собой глиняную плошку, из которой резко пахло свежими едкими травами. Пряча стеснение, целительница подошла к обнажённому викингу, приказала поднять култышку, и тонкая синяя рука стала бережно растирать масло по ране и выше. Йормундур почувствовал холодок и покалывание, клокочущая боль ослабла.
Закончив с рукой, Аирмед пригласила гостя искупаться в чане, а когда воин разместился поудобней, чужие пальцы стали растирать его виски тем же лечебным снадобьем. На миг небесного цвета глаза глянули вверх и там встретились с нежной улыбкой, что внушала спокойствие.
Пока сестра занималась раненным, Октри подготовил кабинет, где обычно Диан Кехт принимал и лечит страждущих. Дощатый домик тот был полупустой, посредине разместили дубовый стол, в покатой крыше оставили люк со ставнями, чтоб впускать внутрь солнечный свет, но не пускать непогоду. Над столом подвесили тяжёлый масляный светильник, без которого не обойтись после заката, хотя коптил он знатно. У стены на длинном столе знахарь разворачивал свитки, хранящие тайные знания, и свёртки с инструментами. При нём всегда была стопка чистых простыней и утиральников для омовения.
Йормундура проводили в кабинет, одетого в стиранную шерстяную тунику и обутого в сапоги из валяной шерсти на босу ногу. Длинные космы северянина ещё были мокры и всклокочены после купания и рассыпались по широким плечам густой гривой. Аирмед подвела гостя к столу, постелила простынь, и Йорм, разувшись, улёгся на спину. Чья-то рука обходительно подняла голову, убрала волосы на один бок, затылок мягко опустился на шёлковую подушку.
В очи норманну било зимнее солнце, в небе кружили морские птицы. Пахло снадобьями и ладаном. Ком в горле стоял с тех самых пор, как Диан Кехт заговорил о больной руке. К слову, сам целитель уже подоспел и тщательно мылил в ладонях неведомые пенящиеся травы. Засучив рукава по локти, он утёр руки льняным полотном и безмолвно махнул дочери. Та достала из плошки платок, выжала до капли, и на голову Йормундура легла дурманящая белая пелена. За действом всё это время наблюдали из оконца Олалья и Ансельмо. Диан Кехт и отпрыски стояли к ним спиной, поглощённые работой. Когда платок с лица Йорма сняли, его спутники поняли, что тот погрузился в сон.
