Легенда о заклятье (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
АМАРГО.
У Христа был Иуда. Кто предал Кармелу, осталось неизвестным. Их было шестеро в кабачке Сабины Вернье, подружки длиннорукого трепача Венсана, и они едва осушили по кружке саморского, когда ворвались гвардейцы…
— Пли! — заорал дон Франческо, уклоняясь от запущенного табурета. Прозвучал залп, кабачок наполнился грохотом.
— Какое «живыми»! Стреляйте! — орал дон Франческо надсадно. — Дьявол!
— Стоять! Всем стоять! — губернатор Хименес, взмахнув клинком, прыгнул на середину. Стрельба на миг прекратилась.
— Вы обречены!
Венсан громко хмыкнул.
— Выдайте Кармелу и уходите. Вас не тронут, слово…!
Пуля, просвистев над плечом Рауля, выбила щепу из кровельного столба. Бой возобновился. Клинки скрещивались в пороховом дыму, гремели выстрелы, горело разлитое по стойке ламповое масло. Кармела рвалась к Хименесу. Она давно уже бросила разряженный пистолет, чья-то шпага задела ее плечо, собственная переломилась у рукояти, и пиратка схватила кочергу, нанося ею размашистые удары. От нее с воплями шарахались свои и чужие. Клинок Хименеса лопнул, кочерга пошла на замах… Рауль отшатнулся с внезапным криком:
— Анхела!!..
— Кармела Кейворд!
Ее глаза полыхнули, губы сжались, грудь вздымалась в тяжелом дыхании. Они двое были неподвижны среди боя — Кармела и Рауль, бой обтекал их, точно они были тут одни…
— За-щи-щай-тесь!!
Ее рванули сзади, их разделили, чьи-то сильные руки уносили ее от грохота в темноту. За спиной рухнуло тяжелое и сделалась тишина.
— Идем, скорее, — раздался в темноте дрожащий высокий голос Сабины. Что-то зашуршало, мигнула свеча.
— Кто… здесь? — спросила Кармела, запинаясь, ее трясло.
От стены отделился Микеле, поддерживая руку с набрякшим кровью рукавом. Рядом скалил зубы черный от копоти Венсан.
— Неплохо, капитан. Трое из шести. А остальные им живыми не дались.
— Пошли, мадонна карина…
— Сабина — умница, — болтал Венсан, подставляя плечо Микеле. — И подвалы у ней — что надо. Вино, колбаска…
Глазастая подружка Венсана, держа свечу, вела их по подземному ходу. Плечи касались осклизлых стен, свод иногда понижался так, что приходилось идти, согнувшись, воздух был застоявшийся и холодный. Микеле на ходу стягивал руку обрывком рубахи, Сабина всхлипывала.
— Ну-ну! — хохотал Венсан. — Веселее!
— Долго еще? — спросил обычно неразговорчивый Микеле. — Где ты, капитан?
Они оглянулись. Кармела привалилась к стене всем телом, вот-вот готовая упасть. Беглецы кинулись к ней, столкнувшись в тесноте коридора. Сабина подняла свечу, и они разглядели суженные болью глаза и закушенные губы Кармелы. Венсан подхватил девушку и даже сквозь ткань почувствовал, как горит ее тело. Голова Кармелы качнулась, упала к плечу.
— Что с тобой, капитан?
— Н-не знаю, — пробормотала она.
— Надо идти!
— Да… конечно… — она зашарила рукой, точно ища опоры, чтобы подняться. — Вы идите. Я отдохну… немного… отдохну… и пойду… Пойду…
Венсан судорожно сглотнул и подхватил ее на руки.
— Надо поскорее… на корабль… — сказал он отрывисто. — Горячка…
Микеле молча кивнул.
— Мадонна кариссима… — мелко крестясь, зашептала круглолицая Сабина.
Сеть дождя очертила узкий мир, отграничивая недальний город на холме и чахлый лес справа, и море, короткой и серой всхолмленной полосой набегающее на песок. Песок был слежавшийся и зернистый, насквозь пропитанный дождем. По воде плясала мелкая рябь. Люди стояли под этим дождем, под серым нависшим небом, вымокшие насквозь. Венсан прижимал к себе Кармелу. Вода сбегала по ее безжизненному лицу, затекала за ворот рубашки, а она даже не чувствовала. Казалось, мокрая одежда почти дымится на ней — такая она была горячая.
— Попали, — сказал Венсан тяжело. — Ну и местечко.
— Тут домик, — Сабина повела мокрыми округлыми плечами.
— Где?
Дом возник среди дюн на голом берегу. За ним тянулись густые и мокрые заросли орешника, густо переплетенные лианами. Цоколь дома из дикого камня был надстроен черными от старости и дождя бревнами; окна походили на бойницы, из проваленной крыши обломками торчали стропила. Крыльцо заросло бурьяном, но дверь из темного дуба держалась плотно и поддалась только общим усилиям. Изнутри пахнуло сыростью, землей и мокрым деревом. Сабина стукнула кресалом и зажгла прилепившийся в нише свечной огарок. По деревянной шаткой лестнице они взобрались наверх и вошли в оштукатуренную залу, убранством которой служили широкая кровать и деревянный сундук у окна. Сабина свечой подожгла сучья, сложенные в очаге. Весело заскакал огонь. Венсан уложил Кармелу, оглянулся:
— Благодать!
В подставленное корытце капала с потолка вода, свистело пламя, метались тени по стенам, стучал в окно дождь.
— От тетки мне наследство, — зарумянившись круглым лицом, объяснила Сабина.
С трудом отвалила тяжелую крышку сундука, стала рыться в нем. Вынула и отставила ржавый палаш, достала какое-то тряпье, длинную холщовую рубашку. Венсан помог переодеть Кармелу в сухое, устроить поудобнее, укрыть. Потом спустился с подружкой к роднику. Воротившись, подвесил над огнем котелок.
— Спит, кажется, — сказала Сабина тихо, наклоняясь над Кармелой. — Надо ее напоить горячим…
— Я на полке хлеб нашел, — обронил Микеле. — Есть будете?
Отломил кусок, протянул Венсану, сам принялся угрюмо жевать.
— Дай, я тебе руку перевяжу, — сказала Сабина.
— А-а, — отмахнулся кудрявый.
Венсан с прибаутками перезарядил пистолет — у запасливой Сабины нашелся и сухой порох.
— Я пошел. К утру вернусь с божьей помощью.
Они согласно кивнули. Микеле тяжело поднялся:
— Провожу.
Венсан на прощание ущипнул подружку за тугую щеку:
— Не горюй без меня, детка!
Сабина дернула плечиком.
…Огарок свечи потрескивал, брызгал салом, круг света сжимался. Сабина, вздыхая, снимала нагар с фитиля и шептала молитвы. Микеле что-то долго не возвращался, сучья в очаге успели прогореть и теперь, когда свеча потухнет, они останутся в полной темноте. Стук дождя по дранке сделался зловещим, хриплое неровное дыхание Кармелы порой становилось в нем совсем неразличимым, тогда Сабина подходила и склонялась над ней, прикрывая ладонью и без того слабый огонек свечи. По лицу Кармелы скользила тень, серели провалы глазниц, по щекам неровными пятнами расползался горячечный румянец. Вздрагивали пересохшие губы, волосы прилипли к покрытому испариной лбу. Подружка Венсана платком отирала больной лицо, тяжело вздыхала и отходила, чтобы через минуту вернуться, вслушиваясь в напряженной тревоге. Кармела не металась, не стонала, только временами черты ее сводила судорога боли, а может, это только казалось в неверном свете огарка. Потом Сабине почудилось, что где-то зашипели часы, готовясь бить. Девушка со всхлипом втянула воздух, положила Кармеле ладонь на лоб и отдернула, точно обжегшись. Стала поспешно смачивать куски старой холстины и класть больной на лоб, на грудь. Те высыхали почти мгновенно, и все же Кармела задышала ровнее, повернулась во сне, и на сердце у Сабины отлегло. И тут же она подумала, что не помнит, заперла ли входную дверь, но отваги спуститься вниз не хватило. А Микеле, верно, заблудился, и надо бы подать ему знак из окна свечой… Только; вдруг кто-либо заметит свет? Девушка резко обернулась к окну — то было надежно завешено рядном, она сама и завесила, придя сюда. Дождь, похоже, кончился, тишина оглушала. Свеча вдруг треснула, заставив вздрогнуть, в углу зашуршала мышь. "Мадонна…" — твердила Сабина бессмысленно, и вдруг услышала, как внизу стукнула дверь. Потом затрещала лестница от топота многих ног и дверь в комнату распахнулась настежь. Сабина ничего не успела сделать. Отчаянно вскрикнув, отскочила к постели, точно надеясь заслонить собой.
В комнату ворвалась полудюжина гвардейцев с факелами — в мокрых плащах и сапогах, залепленных грязью; с обнаженными клинками и нацеленными пистолетами — выстроилась по обе стороны двери, пропуская командиров. Вошел, пригибаясь у притолоки, лощеный, несмотря на слякоть, горбоносый Франческо Лосада, за ним — губернатор Рауль Хименес. Оглядевшись и хмыкнув, дон Лосада сунул пистолет за пояс и сбросил на руки гвардейцев мокрый плащ.
