Сжигающее стекло (ЛП) - Пурди Кэтрин (читать книги без сокращений .txt) 📗

вспоминать последнюю ночь, когда видела его руины и чувствовала запах мёртвых.

Меня снова начало тошнить. Закрыв глаза лишь на секунду, я увидела безжизненное лицо

Юлии, с ранами на ногах, на окровавленных простынях. В носу защипало, а, значит, вот-

вот и я расплачусь. Я должна плакать. Над теми, кого я убила, я пролила слишком мало

слёз.

- Прекрати! – шикнула Ленка, толкнув меня в бок. В её ауре было больше чувства стыда, нежели беспокойства. Я стану публичным позором.

Я кинулась в тень одной из дверей большого зала. Здесь я могла спрятаться от дворян, но

не от воспоминаний.

- Я устала от поездки. Пожалуйста… Я не могу сделать это сегодня. Я не могу идти туда.

- Ты не смеешь противиться своему долгу! – на её коже выступили глубокие морщины.

Так, что она стала похожа на сестру Мирну. – Это не твой монастырь. Ты не можешь

сказать, что тебе плохо и уйти в свою комнату. Ты пойдёшь к императору так, как будешь

ходить каждый раз, когда ты ему понадобишься. А когда справишься, можешь залезть в

ящик. Кровать сделана именно таким способом не просто так.

- Хорошо, - я почувствовала, как мой желудок превращается в камень, издавая

неприятный звук, а под носом появляется пот. Ленка права. Я не могу убегать от этого. Я

должна думать о Кире и Даше.- Просто дайте мне собраться с мыслями.

- У тебя нет на это времени. Иди туда и подай себя достойно! – в тени её лицо выглядело

ещё более худым. Она резко вывела меня из тени и толкнула в большой зал, после чего

исчезла.

Моё сердце стучало, будто залп ружья. Я пыталась стоять прямо изо всех сил, вдыхать как

можно глубже. Серпантин аур дворян становился ближе и давил на меня. К этому

присоединялись и воспоминания о горящем монастыре.

Подумай о чём-то ещё. Подумай о чём-то ещё.

Моё детство дома. Нет, не слишком чёткое воспоминание.

Запах волос моей матери. Розмарин и… не могу припомнить.

Подумай обо мне. Я вспомнила слова Антона, которые он мне говорил.

- Подумай обо мне, - сказал он, когда я чуть не потеряла контроль, находясь на площади, среди людей. Антон сделал то, что я не смогла сделать сама. Он отвлёк меня. Лучше. Он

заставил меня стать самой собой.

Я подняла взгляд на массивный потолок в форме купола в большом зале. Думать об

Антоне.

Потолок был окрашен в рубиново-золотые, синие тона, узоры переплетались между

собой, словно ожившая вышивка. Я поняла, чего там нет. Масляно-карих глаз принца в

зимнем свете Торчева.

Когда я сосредоточилась на Антоне, ауры знати стали спокойнее так, как обычно дирижер

делает спокойнее музыку оркестра. Я удивлённо вдохнула. Это работает.

Я всё ещё смотрела на потолок, желая коснуться узоров, на которые падал свет люстр

рукой; чтобы вспомнить прикосновения Антона и то, как он смог меня успокоить, просто

положив руку на спину.

Выдыхая, я, снова обращаясь в пол, направилась глубже в зал. Два деревянных стола по

разные стороны от входа, протянутые на всю длину, накрытые синей тканью с вышивкой

вечнозелёных елей и ярких свеч.

Я представила Антона в профиль: как он управляет санями, как запрокидывает голову в

восхищении, чтобы посмотреть на блики солнца в снегах на вершинах холмов, или когда

лучи проникали через покрытые льдом ветви плакучей ивы.

Я сделала ещё три шага. Фарфоровые тарелки, кубки из хрусталя, золотая посуда, а сами

вельможи сидят на стульях с высокими спинками, оббитых бархатом. Всему этому

очарования добавлял струнный квартет. Некоторые придворные в полированных сапогах

и кафтанах с золотыми пуговицами, даже вальсировали, вместе со своими женщинами, на

головах которых были либо их дорого расшитые уборы, либо диадемы.

Я вспомнила, как Антон спрыгнул с лошади, как его пальто сверкнуло в лучах света, как

он отвернулся от меня и, можно сказать, доставил в пасть льва.

Чары принца были разрушены. Вместо этого стала кружиться голова от того, какие

чувства дворяне разжигали внутри меня. Вместо мук от голода – взгляд, полный жажды

обжорства, обращенный на первое блюдо. Покалывание у меня под кожей – тёмная

страсть. Их ненависть пряталась за улыбками. Я поймала взгляд женщины, которая была

недовольна тем, что мужчина рядом, на которого она положила своё руку, оказался не

тем, о ком она думала. Позади неё – двое перешептывающихся мужчин. У одного из

которых глаза стали уже сразу после того, как он вдохнул немного нюхательного порошка

из своего кулака. Неподалёку от меня седовласая женщина проводила рукой по

возрастным пятнам на шее, всматриваясь в молочную, чистую кожу дам напротив.

Комната стала расплываться, а мне становилось всё хуже. Слишком много попыток

использовать Антона как спасательный круг. Но ноги дрожали, мне нужно было сесть,

хоть я и не знала, где мне это делать позволено.

Квартет перестал играть. Стоявшие ранее дворяне, встали, а дамы отпустили своих

поклонников. Мужчины на углах, с бородами, обратились на третий стол, что стоял во

главе комнаты. Двое слуг одновременно потянулись к ручкам из слоновой кости.

Повинуясь чувствам, которые разливались у меня внутри, я, как ребёнок, спряталась за

какого-то дворянина, который только-только опрокинул любимую чашку его матери.

Тишина длилась слишком долго. От этого моей голове стало определённо лучше. Стук

каблуков. Император приближается? Ещё несколько таких постукиваний. Я пыталась

отыскать внутри какое-нибудь новое чувство, которое станет искрой суровости, драмы

или даже жестокости. Но тщетно. Ничего из этого так и не произошло. Теперь я даже не

могу вспомнить, почему пару минут назад была в таком ужасном состоянии.

Я выдохнула всё, что накопилось внутри, как увядающий цветок. Всматриваясь в свою

обувь, выглядывавшую из-под подола платья, я поняла, что пол сделан из тех же

материалов, что и потолок. Почему мысли об Антоне действовали на меня как гипноз?

Мои веки стали тяжелее, а в задней части шеи появился дикий зуд. Когда я смогу сесть? Я

на грани истощения. Выглянув из-за человека, я хотела понять, почему тишина так

затянулась?

И поймала первый взгляд императора Валко.

Он был слишком молодым. Я знала, что он молод, но как-то не думала о том, что он почти

одного возраста со мной. Император был старше Антона на год. Интересно, как это

проявляется в их отношениях? После того, как моё удивление внешности успокоилось, я

принялась изучать его лицо.

Холодные серые глаза. Брови были настолько тонкими, что, казалось, их нарисовали

одним штрихом. Широкий рот был обрамлён параллельной линией снизу, а нос был по-

настоящему аристократичным. На самом деле, лица подобные его собственному казались

более суровыми только благодаря взгляду исподлобья. Но, в его случае, было что-то

такое, что делало его более привлекательным, более кошачьим. Он выделял этого

человека среди всех присутствующих здесь.

Бояре шептались, что это доказательство того, что его родословная действительно

благословлена богами.

Он разговаривал с другими людьми, давая им понять, что он выше их. Наверное, это

были советники. Один из них, судя по форме, вообще был генералом. У Ромска была

шутливая песенка о мужчине в генеральской форме, с золотыми погонами и другими его

атрибутами. Император кивнул и что-то сказал ему в полголоса, не удосужившись даже

посмотреть человеку в глаза. Но честь, которую оказывал монарх, разговаривая с ним, тут

же заставила мужчину выпятить грудь. Дав же ответ, император не спеша поднял руку в

заглушающем жесте. Генерал сразу же закрыл рот и расплылся в поклоне.

Когда генерал отвернулся, обсуждая со своими советниками что-то новое, император