Око Соломона (СИ) - Шведов Сергей Владимирович (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Герцог, облаченный, к слову, в простой гамбезон, вышел встречать гостей вместе с родным братом Болдуином и графом Рено де Туле. Все трое в буквальном смысле раскрыли рты при виде столь блестящего посольства. И было чему удивляться, по правде говоря. Гуго Вермондуа, которого лотарингцы терпеть не могли, помня о недавних обидах, не только не понес ущерба в результате конфуза, приключившегося с ним в Адриатическом море, но и сумел вынырнуть из пучины, прихватив у морского царя все его несметные богатства. А чем еще можно объяснить его нынешний цветущий вид и многочисленные побрякушки, которые он навесил на себя, не иначе как в подражание изнеженным византийцам.
– Не такие уж они изнеженные, – заметил шевалье де Лузарш, с очаровательной улыбкой на устах, – коли сумели потрепать отважных лотарингцев.
Улыбка шевалье предназначалась Адели де Менг, вышедшей из соседнего шатра, дабы полюбоваться на посольство. Адель отнюдь не была единственной женщиной в лотарингском лагере, ибо многие жены рыцарей и баронов решили разделить тяготы похода со своими мужьями. Виконт де Менг расценил поведение шевалье де Лузарша как откровенно наглое, но время для ссоры было неподходящим, а потому супругу прекрасной Адели пришлось умерить свой пыл.
– Я полагал, граф Вермондуа, что ты находишься в заточении, более того подвергаешься пыткам, ибо чем же еще можно объяснить прискорбный факт твоего предательства.
Готфрид Бульонский был широкоплеч, но невысок ростом. Красотой лица он тоже не блистал, зато обладал голосом достаточно мощным, чтобы эти его оскорбительные для благородного Гуго слова распространились по всему лагерю. Похоже, герцог, раздосадованный неудачей, решил сорвать злость на графе Вермондуа, благородно поспешившему к нему на помощь. Тем не менее, Гуго сдержал гнев, рвущийся наружу, и ответил зарвавшемуся лотарингцу со свойственной всем Капетингам рассудительностью:
– Для того чтобы быть великим полководцем, Готфрид, мало объявить себя потомком Карла Великого, надо еще научиться побеждать.
Удар, что называется, получился не в бровь, а в глаз, и хорошо, что этот удар оказался словесным. Тем не менее, Готфрид побагровел от обиды и положил ладонь на крестовину меча. Однако обнажить меч ему не дали. Стоявшие рядом с герцогом графы Болдуин и Рено не позволили ссоре зайти слишком далеко.
– Я действительно принес присягу императору Алексею, – громко произнес Вермондуа, – ибо он единственный законный христианский государь в этих краях, а потому и вправе распоряжаться землями, захваченными ныне безбожными сарацинами. Или ты, благородный Готфрид, собираешься принести оммаж румийскому султану? А может, ты полагаешь, что рыцарь-христианин, ставший вассалом государя-христианина, роняет тем самым себя в глазах Господа? Мы пришли в эти земли вовсе не для того, чтобы убивать своих единоверцев, а для того, чтобы защитить их от напасти. Так почему же ты, Готфрид, начинаешь свой путь к Гробу Господню с разорения христианских городов? Зачем вы вступили на эту землю, лотарингцы? Неужели только для того, чтобы обагрить свои мечи кровью христиан?
– Но ведь это они первыми на нас напали? – возмутился Леон де Менг, кося злыми глазами на шевалье де Лузарша.
– Это Алексей Комнин осадил твой замок, виконт, или все-таки ты стучался мечом в ворота его столицы?
Вопрос благородного Гуго, заданный удивительно к месту, вызвал смех среди рыцарей и дам, окруживших посольство. Многие лотарингцы полагали, что герцог Готфрид погорячился. Вряд ли папа Урбан, с огромным трудом наводивший мосты между Римом и Константинополем, одобрит действия крестоносцев, развязавших никому не нужную войну с Византией.
– Нам понадобится надежный тыл, благородные шевалье, – примирительно заметил Вермондуа, спешиваясь. – И обеспечить его может только один человек – басилевс Алексей Комнин. Мой тебе совет, благородный Готфрид, помирись с императором и признай его сюзереном тех земель, которые нам придется отвоевать у сарацин. Только в этом случае крестоносцев признают освободителями. Иначе нас посчитают грабителями.
На протовестиария Михаила речь благородного Гуго, которую ему любезно перевел шевалье де Лузарш, произвела очень большое впечатление. И, насколько он мог судить, аргументы, приведенные графом, подействовали отрезвляюще на многих лотарингцев. В том числе и на рыцарей, составлявших ближний круг герцога Бульонского. Благородный Готфрид уловил общее настроение и уже не делал воинственных заявлений. Во всяком случае, он заверил сиятельного Михаила, что лотарингское ополчение не будет больше вести военных действий против византийцев. Но взамен он потребовал от императора Алексея наладить снабжение его армии продовольствием, ибо крестоносцы, люди в массе своей небогатые, просто не в силах платить купцам, непомерно вздувшим цены на свои товары. Требование было отчасти справедливым, а потому протовестиарий согласился включить пункт о продовольствии в заключаемый мирный договор. Однако он не преминул заметить, что многие проблемы лотарингцев были бы немедленно сняты, если бы герцог принес оммаж императору Алексею. В конце концов, в сложившихся обстоятельствах сюзерен просто обязан помочь своему вассалу. Шевалье де Лузарш охотно перевел эти слова Михаила Готфриду и его советникам, чем вызвал у герцога новый приступ бессильного гнева.
– Никуда он не денется, – заверил протовестиария Гуго Вермондуа, когда посольство уже покидало лагерь. – Голодные рыцари быстро убедят Готфрида в неразумности его поведения.
Лотарингцев можно было понять. Они проделали трудный путь, и очень рассчитывали отдохнуть в богатом городе, едва ли не самом большом в ойкумене. Силой прорваться в Константинополь у них не получилось. Оставалось рассчитывать на доброе расположение Алексея Комнина.
– На вашем месте, сиятельный Михаил, я пустил бы лотарингцев в город, но небольшими группами и только после того, как герцог принесет императору вассальную присягу.
Протовестиарию совет графа показался разумным, и он без промедлений донес его до ушей Алексея Комнина. Император был удовлетворен расторопностью сиятельного Михаила и благосклонно кивнул ему в ответ. Однако кесарь Никифор, переживший немало неприятных минут, во время недавних военных действий, выразил сомнение, что присутствие безумных варваров на улицах пойдет на пользу Константинополю.
– Не такие уж они безумные, – возразил протовестиарий Михаил. – К тому же я предлагаю пускать рыцарей небольшими группами и непременно вместе с женщинами, кои в немалом числе находятся в лагере лотарингцев. Что же касается простолюдинов, то ими можно пренебречь.
– Готфрид Бульонский должен принести мне присягу раньше, чем к Константинополю подойдет ополчение Боэмунда Тарентского, – спокойно произнес Алексей. – Постарайся убедить его, протовестиарий. И не жалей для этого ни слов, ни средств.
Средств у Михаила действительно было в достатке, а вот что касается слов, то здесь возникали проблемы. Красноречивый от природы протовестиарий терялся, когда слышал чужую речь. Конечно, среди византийских чиновников были люди, разумевшие язык франков, но Михаил им не доверял. Уж слишком много вокруг императорского трона крутится интриганов, готовых на любую подлость, дабы подорвать доверие Алексея Комнина к человеку, преданному ему душой и телом. Михаилу ничего другого не оставалось, как обратиться за помощью к шевалье де Лузаршу. Тем более что хитроумный франк знал едва ли не всех рыцарей из свиты герцога Бульонского.
– Замок Бульон расположен не так уж далеко от Реймса, – пояснил причину своей осведомленности де Лузарш. – Бывал я там неоднократно.
– Я очень рассчитываю на твою помощь, благородный Глеб, – вздохнул протовестиарий, подливая гостю в кубок превосходного сирийского вина.
– Есть одна сложность, сиятельный Михаил, – покачал головой шевалье. – Со многими из этих людей я враждовал, кое-кому перебежал дорогу. Вряд ли они станут прислушиваться к моим просьбам, особенно если они ничем не подкреплены.
