Мой ангел Крысолов - Родионова Ольга Радиевна (электронная книга .TXT) 📗
Из капитанской каюты стремительно появился Корабельник, на ходу вдевая руки в рукава рубахи.
— Нета, а ты чего стоишь? — тихонько спросил Кудряш, подтолкнув локтем Нету, которая действительно стояла, опустив руки, и молча смотрела вверх. — Это же Тошка. Лети!
Она медленно, с места, как во сне, стала подниматься над палубой. Учитель ее опередил — он уже стоял на рее, чуть наклонившись к сидящему.
— Тритон! — услышала Нета его спокойный голос. — С тобой все в порядке?
Тот слегка повернул голову, покосился на Учителя, коротко ответил:
— Да, — и снова стал смотреть в небо.
— Есть хочешь? — спросил Корабельник.
Сначала казалось, что Тритон не ответит. Он некоторое время молчал, и вся стая, затаив дыхание, ждала. Отродья не верили своим глазам: живой и даже, кажется, невредимый Тритон сидел на мачте, как ни в чем не бывало — и это на пятый день плавания, когда берег давно исчез из виду!..
— Нет, — наконец, ответил Тошка, чуть качнув головой.
Нета осторожно протянула руку и коснулась его пальцев. Пальцы были теплые, грязные и исцарапанные.
— Где же ты так ободрался, Тош? — спросила она тихо.
Он повернул голову, посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом и сообщил:
— Спать хочу.
— Так спускайся! — не выдержал Кудряш. — Чего ты там расселся?
Тритон покачал головой.
— Не могу.
— Как это не можешь?
— Сил нет. Я тут посплю.
— Еще чего! — Корабельник сгреб его в охапку и не слишком изящно, но быстро спустился вниз. На палубе Тритона с двух сторон подхватили Птичий Пастух и широко улыбающийся Айден, который, кажется, почуял в полуголом пришельце родственную душу, и повели в кубрик. За ними немедленно последовал Лекарь с некоторой озабоченностью в голубых глазах. Отродья сдержанно загомонили.
— Неточка, — начала было Рада, но, увидев лицо подруги, осеклась и замолчала.
— Это… ну… — вдруг сказал Петрушка. — А может это и не Тритон вовсе?..
— Как это не Тритон? — Подорожник озадаченно посмотрел на него. — А кто ж тогда?
— Дак может… Морок это?.. — Петрушка почувствовал всеобщее недоверие и заговорил быстро-быстро, как будто опасался, что его не дослушают или перебьют. — Ну, Морок! Не знаете, что ли?.. Я-то сам только один раз видел. И он меня не поймал. А бывает — забирает он людей навсегда, мучает до смерти. Не слыхали, что ль?.. Ну, вот, к примеру, сильно вы по ком-то тоскуете… умер кто… или уехал… А Морок это дело чует и приходит. И прямо вылитый делается ваш потерянный. Не отличить. Дак только не человек это. И… не отродье даже. Морок — он морок и есть. Душу высасывает. Вы его своей тоской и своей любовью питаете, так получается. Вот я и говорю… это… Нета, ты как?.. Чуешь, что это Тритон, или нет? Потому что, я ведь говорю, если это Морок, то… — голос дурачка дрогнул, и он закончил совсем тихо: — То это твой Морок, Нета.
Отродья переглянулись.
— Ну, ты совсем уже, Жмых! — сердито сказала Рада. — Может, конечно, у вас, людей, и есть какой-то Морок, я не спорю… но мы-то отродья! Неужели ты думаешь, что Нета бы не почуяла… — Рада растерянно посмотрела на молчащую Нету и неуверенно добавила: — И Лекарь. Он же лекарь. Ему же двух минут хватит, чтобы понять, кто перед ним — отродье или тень бесплотная. Правда, Умник?
Точно в ответ на ее слова из кубрика появился Лекарь. Оглядел встревоженную стаю и пожал плечами.
— Что вы так нахохлились? Это Тритон. Измученный сильно, но в целом ничего. Выспится, поест и будет как новенький.
— Ну, что я говорила?! — Рада торжествующе посмотрела на смущенного Петрушку. Дурачок, пристыженно кряхтя, отвел глаза и спрятался за широкую спину Подорожника.
— Можно мне зайти к нему, Лекарь? — вдруг тихо спросила Нета.
— Ну, конечно. Но он спит, как бревно.
— Ничего. Я не буду его будить, просто посмотрю.
Она скрылась за дверью кубрика. Отродья молча проводили ее глазами.
— А вам не кажется… — начала Люция.
— Подождем, — перебил ее Умник, и стая, не глядя друг на друга, разошлась по делам, которых на шхуне каждый день было хоть отбавляй.
Нета постояла у порога, привыкая к полумраку кубрика. На дальней койке спал Тритон, больше там никого не было, и Нета какое-то время просто слушала его ровное сонное дыхание.
Потом подошла и села рядом. Минуты текли. Тритон спал.
Нета протянула руку и провела пальцами по теплой загорелой щеке.
— Зачем ты это делаешь, Ной?
Крысолов потянулся и сел. Насмешливые серые глаза уставились на девушку.
— Что ты нашла в этом жалком мальчишке, Нета?
— Не знаю. Тебя?..
Нежный рот чуть скривился.
— Ты влюблена в него, в этого глупого индейца, так?
Нета помолчала, потом спокойно сказала:
— Знаешь, Ной, когда я была маленькой девочкой, моя мама делала конфеты. Она варила шоколад и опускала в него разные фрукты — вишню, сливу, абрикосы… Я больше всего любила вишню. Мы, дети, делали для этих конфет обертки, раскрашивали в разные цвета: вишня — красный, слива — синий, абрикос — желтый… Младшие часто путались, потому что все конфеты в шоколаде выглядели одинаково. Но я всегда безошибочно выбирала вишню.
Крысолов рассмеялся неприятным смехом.
— А когда я был маленьким мальчиком, я мог сделать так, что все конфеты доставались мне одному!.. Ладно, не плачь, я уйду. Или сыграть им на дудочке? — Он подмигнул.
Нета отвернулась.
Когда она встала и пошла к двери, в кубрике больше никого не было.
13
На тринадцатый день путешествия отродья захандрили. За время плавания все загорели, обветрились, просолились насквозь и сильно отощали. Платья висели на девушках, как пустые мешки, и даже Рада уже бросила ушивать и переделывать свои наряды.
Вечером тринадцатого дня она понуро сидела на палубе, собирала рассыпанные бусы и ворчала на Подорожника, который, кажется, стал еще длиннее из-за отчаянной худобы и совсем уже не знал, куда девать руки и ноги.
— Плывем, плывем, — выговаривала Рада ни в чем не виноватому парню. — А куда плывем, спрашивается? Все равно этот Крысолов может в любую секунду оказаться прямо тут, перед твоим носом. Если захочет. Но, по-моему, ему на нас наплевать. Даже обидно. Если бы я была на месте Неты, я бы с ним сбежала. Ну, что ты на меня смотришь, как мышь на крупу?.. Да, сбежала бы! — повторила она с вызовом. — Он, по крайней мере, не такой скучный, как ты. Интересно, как он выглядит? Неточка все знает, но не рассказывает. Скрытная такая!
Подорожник пожал плечами.
— По-моему, он выглядит, как Тритон. Ты же видела. И все видели.
— Дурачок ты, — Рада дотянулась и снисходительно потрепала его по голове. — Разумеется, он выглядит совершенно иначе. Тритоном он просто притворился. Чтобы помучить Нету.
— А мне кажется, — упрямо сказал Подорожник, — что Тошка и есть Крысолов. Просто он спал. А потом проснулся.
— Совсем рехнулся, да?.. — Рада посмотрела на него с жалостью. — Чем, по-твоему, Тошка похож на Крысолова? Я бы уж, скорее, подумала на Корабельника, если предполагать, что кто-то из нас…
— Я давно догадываюсь, что ты в Учителя влюблена, — мрачно сказал Подорожник и отвернулся.
— Конечно, нет!
— Конечно, да.
Рада рассмеялась и вскочила. Забытые бусы покатились с подола.
— Лучше догони меня, Подорожничек! Если догонишь — так и быть, поцелуешь. А не догонишь — я сама тебя поцелую!
Она понеслась по палубе и ровно через три секунды была поймана, схвачена и поцелована, но продолжала отбиваться и хохотать, пока оба не свалились на корме. Положив голову на широкую грудь Подорожника, Рада задумчиво сказала:
— Интересно, куда мы в конце концов приплывем и кто нас там встретит… Как ты думаешь, Райские Сады на самом деле существуют?
Подорожника меж тем волновал совершенно другой вопрос.
— Рада, ты меня любишь?
— Ну, конечно, Подорожничек… А почему ты сомневаешься? Посмотри, я тебя целую. И даже разрешаю со мной полежать. Хоть ты и подлец — я видела, как ты вчера разглядывал Алискины коленки.
