Оскверненная - Ларк Гленда (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Я покраснел еще сильнее и заторопился с продолжением рассказа.
– На Тенкоре есть женщины, которые катаются на приливной волне при благоприятных условиях – просто для развлечения. Некоторые из них предпочитают каноэ. Но ни одна женщина никогда и не попытается вступить в Гильдию. Они знают, что это превосходит их силы.
– Я хочу научиться кататься на волне, – сказала Джесенда. – С отливом легче справиться, чем с приливной волной, верно? Смогла бы я этому научиться?
– Плавать ты умеешь? – поинтересовался я. Большинство жительниц Тенкора осваивали это умение еще детьми и продолжали плавать в теплую погоду и взрослыми, но, как мне было известно, в Ступице люди придерживались более консервативных взглядов.
– Конечно, умею! Я не настолько глупа, чтобы заговорить об этом, не умея плавать!
– Ээ… ну конечно. Прости. – Джесенда заставляла меня чувствовать себя идиотом. Да я таковым и был…
– Я плаваю все время, прямо здесь, перед домом.
– Тогда нет причины, почему ты не могла бы научиться кататься на волне, – сказал я. Образ Джесенды в купальном костюме взволновал меня, и я заерзал в кресле. – А начать с отливной волны – хорошая идея, – поспешно сказал я. – Она более ровная, более контролируемая.
– Мне нужно то, на чем кататься.
– Что ты предпочла бы – каноэ?
– Да.
– Я закажу его для тебя на Тенкоре… – Мне не было нужды интересоваться ее весом или ростом – в моем уме они уже ясно отпечатались.
– Ты научишь меня им пользоваться? – спросила Джесенда.
Не знаю, почему этот вопрос оказался для меня неожиданным – она явно подводила к этому, – но я растерялся. Мысль о том, чтобы снова с ней увидеться, проводить вместе время, была потрясающей.
Прежде чем я успел выдохнуть «Да, конечно», Джесенда добавила:
– Впрочем, есть одна вещь, которую ты должен запомнить. – Я задержал дыхание, догадываясь, что мне не понравится то, что я услышу. – Я все о тебе знаю, Эларн Джейдон. У тебя есть подружки и здесь, и на Тенкоре. Ты с ними спишь, а потом бросаешь. Ну так вот: я не желаю оказаться одной из них. Я хочу научиться кататься на волне – и все. Если ты попробуешь со мной свои штучки, ты пожалеешь о том, что родился на свет. Я ясно выражаюсь?
Она была спокойна и чертовски самоуверенна, словно в ее власти было выполнить свою угрозу немедленно. Я никогда еще не встречал своей ровесницы, которая была бы способна обсуждать что угодно, какой бы скользкой ни была тема. Я собрался было ответить насмешливо – вроде того, что не факт, что она окажется в моем вкусе, – но вовремя одумался. Вместо этого я рассмеялся и ответил:
– Абсолютно ясно, – гадая, есть ли на свете еще один такой дурак, как я.
– А теперь, – сказала Джесенда, – расскажи мне, как ты собираешься вернуться на Тенкор сегодня ночью, в темноте.
Я искоса взглянул на нее, прикидывая, как ответить, не солгав.
Пока я молчал, Джесенда продолжала:
– Баркас в двадцать раз больше полоза, в двадцать раз крепче, и все равно ночное плавание считается опасным. Я знаю достаточно о том, что матросы по ночам плавают только с фонарями – а фонарь слишком велик, чтобы его можно было установить на полозе. – Она говорила о фонарях, сделанных из морских луковиц: их прозрачные панцири полируют и накладывают один на другой, так что свет фитиля усиливается. – Мой отец, возможно, не понимает, насколько невозможно то, что ты собираешься сделать, но мнето это известно. Так что расскажи мне, Эларн Джейдон, как ты собираешься добраться сегодня до Тенкора.
– Я вернусь на баркасе.
– Ни один баркас не поплывет к Тенкору до утра. – Джесенда склонила голову к плечу, ее синие глаза были жесткими и проницательными. – Я сегодня говорила со смотрителем дамбы, – объяснила она свою осведомленность.
Не знаю, что я ответил бы ей, но нас прервали. В библиотеку вошел Датрик с письмами в руках.
Думаю, я побледнел. Сейчас Джесенда расскажет ему о своих подозрениях… Великая Бездна, как же мне объяснить свое намерение плыть ночью, не выдав секрета, сохранить который мне стоило стольких трудов?
– Надеюсь, Джесенда хорошо позаботилась о тебе, Эларн, – сказал Датрик.
– Прекрасно, благодарю тебя, сирсоветник.
– Здесь письма для верховного патриарха' и для твоего отца. Надеюсь, ты сумеешь доставить их на Тенкор к утру.
Я взял письма, стараясь не встречаться глазами с Джесендой. Пока мы прощались с ее отцом, она подошла и встала с ним рядом. Я все ждал, что она заговорит, но она промолчала. Попрощавшись с ними обоими, я в сопровождении слуги вышел из библиотеки.
Через час я сидел на полозе у пирса Гильдии. Марис суетился рядом, как водяная курочка, усаживающаяся на яйца.
– Эларн, я не исполнил бы своего долга, если бы не сказал тебе, что твоя затея – безумие. Невозможно ночью оседлать волну на полозе. В лучшем случае ты сделаешь ошибку и потеряешь волну. Мне не нужно говорить тебе, чем кончится дело в худшем случае.
– Я же только что сказал тебе: таково распоряжение моего отца. Сегодня полнолуние, Марис. Я справлюсь.
– Но лунато светит только одна! Не могу поверить, что твой отец может ожидать от тебя такого. Не захочет же он, чтобы его единственный сын так безрассудно рисковал жизнью!
Я ничего не ответил. Истина заключалась в том, что моего отца нисколько не заботило, останусь ли я жив и здоров. Вот потеря писем Датрика, думаю, его огорчила бы.
– Нука подай мне весло. – В этот момент на пирсе появились еще какието люди. Видеть их я не мог, но доски причала задрожали под чьимито ногами. Марис посмотрел в ту сторону.
– Ты лучше подожди, – пробормотал он. – Идет ктото в ливрее Датрика. – Через мгновение он добавил: – Да. Слуга. И женщина.
Джесенда… Морской дьявол, что она делает ночью на причале, даже если ее сопровождает слуга?
Она повелительно взмахнула рукой, и слуга и Марис растаяли в темноте. Джесенда уселась на краю пирса, свесив ноги вниз. Моя голова оказалась на уровне ее колен.
– Я знаю твой секрет, – сказала она.
Сначала я не понял, что она имеет в виду, а потом не поверил своим ушам. Как могла она узнать?
– И что же это за секрет? – осторожно спросил я.
– Я знаю, как ты собираешься осветить себе дорогу. Я знаю, почему ты, единственный из пловцов, способен спуститься ночью по заливу на полозе. – Джесенда улыбнулась мне, и улыбка ее была скорее дружеской, чем насмешливой. – Ты силв.
Я вытаращил на нее глаза; сердце у меня отчаянно колотилось. А потом я успокоился: на самом деле не имело значения, что ей это известно. На меня нахлынули воспоминания.
– Ах, – сказал я, – я вспомнил. Ты тоже, судя по всему? Она кивнула.
Нам обоим было тогда три или четыре года, Датрик еще не стал советником, и моя мать была жива. Мы приехали в Ступицу, чтобы навестить тетку матери, которая прихварывала; Датрик тоже оказался у нее со своей семьей, потому что тетка была кузиной его отца. Взрослые оставили нас с Джесендой играть, а сами ушли.
Мы сразу же ощетинились друг на друга, как морские ежи. Джесенда создала иллюзорного котенка – неуклюжего и кривоватого, как и положено детской иллюзии, – а я, хотя мне было строгонастрого запрещено пользоваться силвмагией, тут же натравил на него иллюзорную собаку. Джесенда, конечно, сразу создала новую иллюзию и напустилась на меня, назвав невоспитанным тенкорским щенком – должно быть, она когдато слышала, что так говорят взрослые. Наша ссора приобрела эпический размах; неуправляемые иллюзии расползлись по всему дому. Это, понятно, привлекло внимание взрослых, которые положили конец сражению и довольно несправедливо наказали Джесенду, предположив, что вся силвмагия – ее рук дело. Сын Корлесса Джейдона не должен был обладать магической силой. Джесенда, как и следовало ожидать, громогласно заявляла о своей частичной невиновности, но никто ей не поверил… за исключением моих родителей, которые точно знали, что я собой представляю, но промолчали. Джесенда, взрослая Джесенда, теперь сказала:
