Никакой магии - Уланов Андрей Андреевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Легенды… Клавдиум наполнен ими до краев, иногда мне кажется, что здесь каждый булыжник мостовой таит под серой скорлупой захватывающую историю. Если бы камни могли говорить… впрочем, тут и без камней хватает любителей потрепать языком за кружечкой пива. А еще – запахи всего мира, спрессованные в узких пакгаузах двух портов: Старого, для водников и стремительно разрастающегося Нового, для воздушных кораблей. И, конечно же, буйства красок и стилей, от строгой практичности гномов, с их немаркими темными цветами, до дикарской пестроты гоблинов… впрочем, некоторые люди им почти не уступали. Такого в Лесу не увидишь и за тысячу лет, здесь – каждый день, с утра до вечера.
Глядя на проспект, я в очередной раз испытала дикое и совершенно иррациональное желание сшить себе настоящее человеческое платье: с высоким воротником, корсетом на шнуровке и бесчисленными юбками до земли, обязательно кружевными. А увенчать творением безумного шляпника – ведь все мастера женских шляпок безумны, вне всякого сомнения. Конструкции из лент и перьев, которые сейчас в изобилии мелькали за моим окном, могло родить лишь очень больное воображение.
– Если повезет, – лейтенант решил все-таки нарушить мрачную тишину салона, – мы доберемся в Таллибардин менее чем за два часа.
– В Талли-куда? – переспросила я. Произнесенное О’Шиннахом название смутно ассоциировалось у меня лишь с уважаемым среди наших участковых троллей крепким напитком.
– Так называется поместье, – с видом «стыдно не знать» сообщил О’Шиннах. – Родовые земли Дома Бентинк, как вам должно быть известно, находятся на полуострове Келлэсей. И там же, – помолчав, добавил он, – находится знаменитая винокурня, доход с которой позволил одному из первых глав Дома приобрести поместье под столицей.
– Спасибо, теперь понятно, – пробормотала я. Факт действительно забавный – до сих пор я считала, что людские аристократы предпочитают не вспоминать об источниках благосостояния их семейств. Однако упомянутый лейтенантом глава, по всей видимости, не видел ничего зазорного в медленном отравлении окружающих продуктом перегонки зерновых.
– Говорят, с высоты Таллибардин выглядит почти так же, как эльфийские леса, – продолжил О’Шиннах. – Жаль, право, что нам в этот раз не представится случая убедиться…
– Да-да, очень жаль, – поддакнула я. – Но и поездка, – я провела рукой по дивану, – в электрической карете для меня тоже весьма интересное… приключение. Удивительно, что вся ваша знать не пересела в подобные машины.
Воображение тут же принялось широкими мазками рисовать передо мной картину чудесного города, чьи девственно-чистые улицы никогда не были знакомы с угольной копотью и лепешками конского навоза.
– Вам лучше поговорить с Тайлером, – отчего-то разом поскучнев, произнес лейтенант. – Наш гном разбирается в технических деталях значительно лучше меня… а готовность рассказывать о них часами порой делает его весьма утомительным собеседником.
– Положим, – парировала я, – некоторые готовы часами слушать рассказы об этих технических деталях без всяких признаков утомления.
– В таком случае, – встав, О’Шиннах неторопливо прошелся вдоль салона и остановился перед книжным шкафом, – лично я могу лишь порадоваться, что мы лишены сейчас общества Тайлера, и, следовательно, никто не помешает мне оставшуюся часть пути насладиться… скажем, вот этим сборником сонетов Роджера Меннерса.
– Пятого графа Ретленда? – я все же не удержалась от детского желания оставить за собой последнюю стрелу. – А… правда, что его стихи на самом деле принадлежат перу некоего ростовщика из Стратфорда?
– Совершеннейший вздор! – вторично мне удалось пробить чопорную маску, только в этот раз наружу выглянул не ужас, а возмущение. – Только глубокий невежа может отстаивать подобные теории! Любому же образованному чел… гм, разумному существу очевидно, что классические произведения аранийской поэзии никак не могли быть созданы замшелым провинциальным мещанином. Все в них, буквально каждая строфа, образы, словарный запас, наконец, свидетельствуют, что их автором являлся человек, не только достигший высот в академической учебе, но и повидавший мир. И, разумеется, благородного происхождения.
Похоже, я нашла тему, на которую уже сам О’Шиннах готов изрекать многочасовые монологи… выслушивать которые у меня сейчас не было ни малейшего желания.
– Благодарю, лейтенант, – воспользовавшись короткой паузой, быстро вставила я, – вы исчерпывающе ответили на мой вопрос. Желаю вам приятно провести остаток пути в обществе великого Меннерса.
Я опасалась, что вид электрического монстра с королевским гербом на дверце ввергнет привратника в ступор. Однако тот либо прошел хорошую подготовку к должности, либо уже успел повидать и не такие чудеса.
– Как прикажете доложить о вас?
– Инспектор Грин и лейтенант О’Шиннах к лорду Оуку, – сообщил Аллан. – Милорду должно быть известно про наш визит.
– Милорд ожидает вас в чайном домике, – судя по тому, что привратник даже не пытался связаться с кем-то в доме, соответствующие инструкции ему дали заранее. – Сожалею, но вашему экипажу придется ждать вас за воротами. Наши аллеи слишком малы для него.
Судя по тому, что я видела сквозь решетку, аллея от ворот к особняку протянулась не меньше, чем на милю. А чайный домик, вероятно, находится где-то за домом, в глубине огромного парка. Не то, чтобы перспектива прогулки под сенью вековых каштанов сильно пугала меня, но все же…
Ответом на мои опасения стало приближающееся цоканье подков – и вскоре по ту сторону ворот замерла изящная пролетка, с нетерпеливо бьющим копытом гнедым и невозмутимо замершим на сиденье кучером-орком в черной с серебром ливрее.
– Садытес!
– И помните, – шепнул мне лейтенант, делая вид, что помогает даме забраться в пролетку, – ни в коем случае не говорите сами! Только если милорд сам обратится к вам!
– Может, вы мне сразу кляп в рот затолкаете? – прошипела я в ответ.
Ответный взгляд О’Шиннаха лучше всяких слов сообщил мне, что именно так он бы и поступил, найдись у него подходящий темный чулан – и парочка дюжих слуг. Отвернувшись, лейтенант принялся со страдальческой миной разглядывать проплывающие мимо заросли таволги. Я последовала его примеру, с трудом сдерживая злорадную усмешку. Впрочем, особым разнообразием пейзаж не баловал, наоборот – с воистину маниакальной тщательностью подстриженные ряды зеленых кубов, параллелепипедов и конусов с полусферами наводили тоску и мысль о гноме-садовнике, изгнанном из-под горы за садистские наклонности. При виде молодого тюльпанового дерева, чья крона была совершенно варварски превращена в куцый шарик, я едва сдержала слезы. «Выглядит почти так же, как эльфийские леса»… да как у него язык повернулся!
К счастью, владения сумасшедшего геометра закончились, как только наша коляска обогнула правое крыло особняка. Вместо клумб – разросшиеся и местами слившиеся разноцветные кляксы. Тщательно подогнанная плитка дорожки сменилась деревянной конструкцией наподобие мостков, чуть приподнятой над землей. В стороны от нее то и дело разбегались утоптанные тропинки. Судя по крохотным, кислым даже по виду, дичкам груш, в эту часть сада работников ножниц и грабель не допускали уже лет двести, если не все триста.
– Прыехалы!
– Приехали куда? – вопрос лейтенанта был вполне уместен, учитывая, что поблизости не имелось даже вышеупомянутых тропинок.
– Вас ждут тама! – черный коготь уперся прямо в колючую и настороженно жужжащую на разные лады стену цветущего шиповника. Подступы к ней надежно прикрывались отрядами крапивы и чертополоха.
О’Шиннах посмотрел на меня так, словно ждал, будто ушастой лесной деве достаточно щелкнуть пальцами, после чего сорняки разом истлеют, а кусты сами по себе выкопаются и расступятся, почтительно склонив к земле ветки.
– Не смотрите на меня так! – не выдержала я. – Эти колючки мне нравятся не больше вашего! А на шмелиный яд у меня вообще аллергия!
