Волчица и пряности. Краски мира 3 (ЛП) - Хасэкура Исуна (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Ненавижу, когда мне поклоняются; однако эта форма поклонения была такая дурацкая, что я даже сердиться не могла.
Я сидела, жевала чечевицу и потягивала вино, чтобы утопить слезы, которые у меня время от времени проступали на глазах, когда я зевала.
Вспомнив те разы, когда торговые планы моего глупого спутника оканчивались неудачно, я заказала кислое вино неважного качества.
Оно было достаточно плохим, чтобы мне не хотелось спать и чтобы я не прекращала сердиться на него за то, что он меня оставил. Я как раз смахнула капельку с уголка рта, когда увидела наконец знакомую фигуру.
На спине у этого типа была приличных размеров связка шкур, и он шел прямо вперед, не глядя по сторонам.
Взгляд у него был такой, какой всегда бывал, когда дела шли хорошо.
Он, по-моему, даже не осознает, что всякий раз, когда дела идут так, как он планировал, у него появляется это выражение лица – выражение лица человека, считающего себя самым умным, сильным и замечательным. И когда все идет наперекосяк, его отчаянное сражение с паникой тоже легко видно. А он-то всегда пытается держать свои мысли при себе.
Быть может, по-настоящему спокоен он, только когда спит? Видеть его лицо безмятежным доводится так редко, что я даже встаю иногда посреди ночи и смотрю на него – только чтобы увидеть его спокойное лицо. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал.
Небось не смог бы больше засыпать.
И это само по себе очаровательно. Так я подумала… и тут обнаружила, что у меня кончилось вино.
Когда не с кем поговорить, опустошить чашку слишком легко.
Я подняла чашку и потребовала у скучающего хозяина заведения еще вина.
***
Наконец-то мой спутник вырвался из водоворота человечества и вошел в мой маленький мирок, но не раньше, чем прошел мимо таверны несколько раз.
У меня все это время не было во рту ничего, кроме плохого разбавленного вина, так что и в животе было водянисто, поэтому я запретила своему спутнику хоть слово произнести, пока он не закажет хлеба или сыра; он не посмел жаловаться.
Наоборот, он довольно улыбался до ушей. Я бы не удивилась, если бы он прямо сейчас схватил меня в объятия и прижался ко мне лицом.
– Обожаю это чувство, когда удается перехитрить всех! – заявил он и ущипнул меня за щеку.
Да, он был в отличном расположении духа. И все равно не стал доставать деньги – вполне в его стиле.
– Только бы тебя на этом не поймали.
– Не успеют – я буду уже далеко.
С учетом наших с ним прошлых приключений говорить такое было ну очень поспешно, однако видеть его таким уверенным было приятно. Наконец он улыбнулся и показал мне свой заработок.
Да, когда он ходил мимо таверны взад-вперед, я видела, что всякий раз мехов у него на спине становилось все больше, – это означало, что он в самом деле был с прибылью.
Чтобы получить бОльшую прибыль, требуется вложить больше денег.
Мне вспомнились слова, произнесенные во время последнего несчастья. И, несомненно, сейчас он с самого начала спросил меня о качестве шкурок, чтобы заранее оценить свой убыток, если все пойдет плохо.
От такой предусмотрительности даже тошно становилось, однако, возможно, это лишь отражение его повседневных слов и поступков.
То, как он на меня смотрит и со мной держится, – осторожно и хладнокровно, – лучший тому пример. Трусливая расчетливость. Если бы он оказался ненадежен, когда я буду нуждаться в нем сильнее всего, мне следовало бы уйти, оставив его глотать пыль, но, к несчастью, если я так поступлю, это будет к худшему для меня тоже. По-моему, это нечестно.
Но иногда он такой смелый и отважный. В общем, трудно с ним.
Вот такие мысли мелькали у меня в голове, пока я приканчивала очередную чашку. Не помню, сколько уже я выпила. Чашка так быстро опустела, что я подумала, нет ли у нее дырки в дне; я даже перевернула ее, чтобы посмотреть. Внезапно у меня перед глазами появились чьи-то ноги; это меня поразило. Похоже, вино притупило мои чувства.
Я подняла глаза – передо мной стоял мой спутник с очень довольным лицом. Его волосы налипли на лоб от пота.
– Получилось! – и он плюхнулся на стул рядом со мной; его кошель был туго набит. – Правда, под конец другие начали понимать, что я делаю, и прибыль стала поменьше. Но мы успели выйти из дела до того, как все рухнуло.
Едва сев, он тут же заказал вина, а когда его принесли, выпил одним глотком полчашки, потом довольно вздохнул.
По идущему от него запаху я поняла, что ему пришлось много бегать.
– Я бы предложил поднять тост, но, по-моему, ты для этого слишком пьяна, – со смущенной улыбкой сказал он.
На меня накатило такое дикое желание показать ему, как я сердита, что я даже поднесла к губам пустую чашку.
– Давай завтра возьмем вина повкуснее. Переночуем на постоялом дворе. Эх, как приятно зарабатывать деньги, – сладко произнес мой спутник и допил свою чашку.
Несомненно, он был искренне счастлив. И глядя на эту его улыбку, я не смогла удержаться от того, чтобы тоже улыбнуться.
– А на сегодня хватит. Ты идти можешь?
Я взяла предложенную руку так, словно это было первое предложение за века; от выпитого во мне все пылало. На меня накатила теплая сонливость, ею будто пропиталась вся моя голова.
– Держись. До постоялого двора совсем недалеко.
Чем больше он мне говорил держаться и спрашивал, в порядке ли я, тем сильнее подо мной качалась земля.
Я позволила ему вести меня за руку, точно ребенка, и мы вышли в сумеречный город.
Мои уши тотчас залили звуки. Хоть глаза мои и были почти закрыты, я ощущала жизнь города: разговоры людей, голоса животных, стук разных предметов друг о друга или о землю.
Среди всей этой какофонии особенно выделялось биение сердца моего спутника.
Или это мое собственное сердце?
Я не могла разобраться, и это было как-то странно приятно. Моя походка была легка, и все, о чем я могла думать, – рука моего спутника, ведущая меня вперед.
Если бы только это могло длиться вечно.
Я стряхнула эту мысль – абсурд! И ровно в этот самый миг –
– Что значит, ты не можешь купить эти меха?! – кто-то грозно воскликнул, и я тотчас спустилась с небес на землю.
– Это значит, что мы не можем их купить. Я получил весточку от гильдии, что кто-то ходит по городу и покупает-продает меха, там у него какая-то непонятная схема. Мы не можем покупать, пока не узнаем больше.
– Что за ерунда?!
В таком шумном городе, как этот, ни у кого нет времени остановиться и прислушаться к одиночному выкрику. Но у моего спутника, только что сорвавшего неплохой куш, время нашлось.
– Чуть не попал, – сказал он, посмотрев на меня, и ухмыльнулся.
В кои-то веки все прошло хорошо, подумала я и улыбнулась ему, чувствуя некое изощренное удовольствие от того, что теперь у нас есть общий секрет.
Но, похоже, торговцы, очутившиеся в опасной ситуации, не собирались с ней мириться.
– Позови главу гильдии! – выкрикнул наконец один из них, стукнув кулаком по лотку с товарами.
Лишь теперь люди стали останавливаться и поворачивать головы в сторону скандала. Еще один торговец с громадной связкой шкур за спиной начал бушевать, но это выглядело наигранным. Вероятно, он хотел таким образом надавить на покупателей, чтобы заставить-таки приобрести его меха. Мой спутник тоже иногда такое проделывает – торговцы на удивление хорошо умеют приспосабливаться.
Я остановилась посмотреть. Впечатляющее было зрелище.
– Идем, – и мой спутник, вовремя выбравшийся из этой схемы, потянул меня за руку. Его лицо было напряжено; хотя сам он остался с прибылью, ему было больно смотреть, как другие несут убытки.
Он, конечно, дурень, но, во всяком случае, добросердечный дурень. Подумав так, я позволила ему тянуть меня за собой. И тут –
– Смотри! На них печать Дина Ольбрука! И ты говоришь, что не купишь? – воскликнул торговец, сорвав связку шкур с плеча и размахивая ими. Второй торговец, к которому он обратил это требование, явно был в затруднении. Несомненно, эта самая печать что-то значила.
