Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
— Судя по тому, что вы, сержант, живы, а маршал Валленштейн — нет, божественное терпение не безгранично. Но вы отвлеклись, господа. Так чем же знаменит этот славный город, в который мы сейчас направляемся?
Французу ответил сержант — одной длинной, заковыристой и совсем непечатной фразой.
— Бабами, шевалье, бабами. Ну и вином ещё, но это не наш случай — те, кто шли до нас уже, наверное все выпили. А вот весёлых домов здесь больше чем где-нибудь ещё. Да и честные горожанки стараются не отставать. В общем, все к услугам усталого солдата, особенно если он с деньгами. Ну как мы сейчас. Одним словом, весёлый город, шевалье. Особенно весело будет собирать людей по кабакам и борделям, когда пойдём дальше. Впрочем, это ещё не сейчас. А пока — размещаемся, отогреваемся, пропиваем добытые деньги.
— Забавно, — задумчиво проговорил маленький аббат, внимательно рассматривая вырастающие на глазах стены и башни.
Его спутник зло усмехнулся в усы и спросил:
— И что, защищаться ни разу не пытались? Мужчины в этом Мюльберге вообще есть?
Старый сержант парой кратких, но весьма образных фраз объяснил ему — где, конкретно, пересидели всю войну Мюльбергские мужики и почему их там никто не ищет.
Примерно тоже самое, правда в несколько более цветистых выражениях объясняла изрядно замерзшей Анне Магда, солдатская жена. Объясняла долго, тщательно, искусно сплетая во фразы соленые слова. Их повозка немилосердно тряслась на корнях и ухабах. Магда правила лошадьми, твердо держа в покрасневших на морозе руках поводья, Анна, спрятав в старое одеяло курносый нос бездумно сидела на козлах рядом, глядя, как вырастают на глазах городские стены — стены, а за ними дома, острые шпили церквей и башен, золотые кресты, летящие ввысь дымки печей и каминов, мерцающие тёплым светом узкие окна. Холодный зимний ветер ударил в спину, будто на прощание привет передал. В одном из окон впереди приглашающе мигнул красным светом фонарь. Анна лишь завернулась плотнее и прикрыла рукой почему-то слезящиеся глаза. Идея незаметно сбежать от лагерной жизни подальше почему-то совсем перестала ей нравиться.
А рота меж тем, всё также бодро печатая шаг дошла почти до самых ворот с широко распахнутыми створками. Перед воротами с бодрым видом стояла городская стража, бдительно спрашивая пропуск у снующих туда-сюда горожан. Де Брасье в голос захохотал, да и остальные офицеры не удержались от улыбки. Было от чего — стена направо от ворот была взорвана и лежала неровной каменной грудой. Как раз на их глазах немалый обоз прошел в город напрямик, в обход бдительной стражи.
— Ладно, господа, размещаемся, — отсмеявшись, бросил капитан, указав на длинные двухэтажные, добротные на вид дома. Квадратом, словно пехотное каре, вне стен справа от дороги.
— Что это? — маленький аббат чуть поморщился, недоверчиво оглядывая ряды краснокирпичных, нежилых на вид строений.
— Честно говоря, забыл как это называется, — вновь оскалив зубы, пояснил капитан, — новомодное изобретение, специальные дома для постоя солдат, дабы не смущать покой мирных обывателей. Кто-то из ваших соотечественников изобрёл*, а наши генералы перенимают. (* вообще-то изобрёл казармы французский министр Кольбер и десятилетием позже )
— Казарма. Хорошая идея, наверное, — всё так же недоверчиво проговорил француз, — но не думаю, что для нас. Приятного отдыха Вам, капитан. А мы остановимся в городе.
Сержант пробурчал под нос что-то невразумительное, о том, что неплохо бы всяким скорым на дурацкие новинки господам французам самим оценить на своей шкуре мудрость их соотечественника. Господа французы предпочли ветерана не расслышать— их парочка отделились от колонны и скорой рысью поскакала к воротам. Солдаты проводили их глазами и свернули направо. Рота втянулась под арку, на мощёный казарменный двор. Ряды сломались, капралы отделений заорали своим «разойдись», с грохотом и лязгом встали, окончив свой марш, тяжёлые повозки. Магда на козлах бросила поводья, подышала, согреваясь, на руки, сказала — на вдохе, одним, коротким: «дошли». Анна спрыгнула, прошла, разминая ноги, пару шагов оглядываясь. Куда же её на этот раз занесла судьба. Капитан окинул взглядом снующий вокруг человеческий муравейник, махнул сержанту рукой и сказал, скаля белые зубы:
— Оставайтесь на хозяйстве, сержант. Я в город, насчёт дров и провианта договариваться. — сказал, и, не дожидаясь ответа, толкнул коня.
Неказистая капитанская лошадь проскакала, цокая копытами, прочь со двора, к приветливо распахнутым городским воротам.
Сержант задумчиво поглядел начальству вслед, почесал бороду, помянул, порядка ради, непечатными выражениями начальство высшее, в низкопоклонстве перед всем западным погрязшее, потом начальство непосредственное, слишком хорошо устроившееся, по вескому сержантскому мнению. Потом набрал воздуха в грудь, помянул ещё раз французские новины, из-за которых порядочные воины вынуждены ютиться на стоянках черть-и-где вместо того, чтобы честно — благородно спать по тёплым домам обывателей, как всякому ветерану известно — именно для того провидением и предназначенных. Пока ветеран ругался, рота успешно разместилась и без него. Сержант кивнул, вполне удовлетворенный увиденным, пробежал взглядом по мощеному казарменному двору и свистнул проходящему мимо солдату:
— Эй, Майер, иди-ка сюда, — долговязый Майер замер на полушаге, развернулся и изобразил всем видом энтузиазм, требуемый уставом при виде начальства. Сержант кивнул и проговорил добродушным, но строгим голосом:
— Передай Гансу, чтобы побыл на хозяйстве. Я в город, — сказал, развернулся и пошёл прочь.
От города казармы отделялись широкой полосой невысоких деревьев и колючего, переплетающегося шипастыми ветвями, кустарника. Очень плохо для обороны, для ловли самовольщиков и дезертиров — наоборот, очень хорошо. Старый сержант даром бы ел свой хлеб, если бы не знал тут наизусть каждую тропку.
Рядовой Ханс Майер побежал было со всех ног передавать сержантское поручение и сходу напоролся на интенсивно собиравшуюся Магду. Та, тоже сходу, развернула Майера обратно, передать сержанту, чтобы не дурил: они с Гансом, де, идут на рынок. Ибо жрать что-то надо, и сержантам в том числе. Договорила, взяла мужа под руку и пошла, оставив рядового стоять с раскрытым на морозе ртом посреди площади. Впрочем, недоумевал рядовой Майер совсем недолго. Почесал в затылке, подсчитал на пальцах количество оставшегося в расположении роты начальства, потом, тоже на пальцах, количество денег в кошельке, присвистнул и аккуратно, стараясь не привлекать лишнего внимания пошёл в сторону города. Напрямик, через кусты. Одну из троп в них он уже который год очень усердно протаптывал.
Прежде чем прапощик Лоренцо сообразил, что из офицеров на хозяйстве остался он один — за рядовым Майером в город сбежали его приятели — рыжий Донахью и испанец Санчес из пикинеров. И ещё человек двадцать из роты.
3-2
размещение
Анна меж тем обустраивалась. Слово неточное и совсем для такого случая неподходящее, но для таинства превращения заросшей пылью и грязью клетушки меж четырёх казённых стен в человеческое жилье другое вряд ли подберёшь. Бессмысленный, на первый взгляд, труд, больше, чтобы успокоиться и привести в порядок невесёлые мысли. Как знать, не придётся ли уже в эту ночь бежать со всех ног отсюда. И как знать, успеешь ли добежать. И куда? Но привычная по старой жизни работа грела и гнала дурные мысли прочь с облаками изгоняемой из комнаты пыли. Пройтись по полу тряпкой. Отжать. Прополоскать. Повторить. Хорошо, теперь хотя бы видно, что пол деревянный. Щелей в нем... но лучше не думать о грустном. Лучше взять тряпку в руки и пройтись по стенам и нехитрой мебели — двум сундукам да широкой кровати. Ещё немного, и выданную Анне на размещении комнатушку в офицерском крыле можно будет признать жилой. С большой натяжкой, конечно. Анна, навалившись всем телом, отодвинула кровать от стены, выгребла мусор — гору пыли и битого стекла, от души пожелала здоровья предыдущему постояльцу и попыталась задвинуть кровать на место. Кривая ножка попала в щель, кровать жалобно заскрипела всеми досками и застряла. Посреди комнаты, ни туда ни сюда. Анна навалилась ещё раз. Бесполезно. Поднять эту дуру можно было даже не пытаться. Сооружение крепкое, широкое, монументальное, не по девичьим рукам. "Как её только затащили на третий этаж? "— в сердцах думала Анна, наваливаясь всем весом на упрямую мебель. Внезапно кровать скрипнула ещё раз, задрожала и встала на место — легко, как пёрышко.
