Ветер сквозь замочную скважину - Кинг Стивен (электронные книги без регистрации TXT) 📗
– Ты у повара был в подмастерьях? – спросил Пиви. Я понимал, что шериф пытался обходиться с парнишкой поласковее, но ему все-таки следовало последить за своим языком и строить фразы как-то иначе, а не так, чтобы сразу напрашивалось продолжение: раньше-то был, а теперь уже нет.
Но мальчик, кажется, ничего не заметил.
– Я не у повара. Я на хозяйстве. – Он повернулся ко мне и Джейми. – В доме, где спят работники. Койки им застилаю, сворачиваю веревки, чищу седла, запираю ворота, когда лошадей пригоняю с пастбищ домой. Тини Брэддок научил меня делать лассо. Я теперь хорошо лассо бросаю. Роско учит меня, как стрелять из лука. А Фредди Два-Шага обещал показать, как клеймить лошадей. Вот уже осенью.
– Ты молодец, – сказал я и трижды постучал себя по шее.
Он улыбнулся.
– Они хорошие парни, ну, в основном. – Его улыбка померкла. Как будто туча закрыла солнце. – Все, кроме Элрода. Он и трезвый-то злющий, а когда выпьет, так вовсе беда. Пошутить любит. Зло пошутить, если вы понимаете, о чем я.
– Очень хорошо понимаю, – ответил я.
– Да, а если ты не засмеешься, вроде как тебе нравятся его шутки – даже если он тебе руку выкручивает или таскает за волосы по всему дому, – тогда он и вовсе звереет. Так что когда папа сказал, чтобы я спал на улице, я взял одеяло и шадди и пошел спать на улицу. Мне сто раз повторять не надо. И папа всегда говорит: умный все понимает с первого раза.
– Что такое шадди? – спросил Джейми у шерифа.
– Кусок парусины, – пояснил Пиви. – От дождя не спасает, но если его расстелить на траве, от росы не промокнешь.
– Где ты устроился на ночлег? – спросил я у мальчика.
Он указал на луг на той стороне загона для лошадей, которые по-прежнему были встревожены из-за сильного ветра. Ветки ивы над нами раскачивались и шелестели листьями. Отрада для слуха, отрада для глаз.
– Мое одеяло и шадди, наверное, все еще там.
Я посмотрел, куда указал Маленький Билл. Перевел взгляд сперва на сарай, где мы нашли парнишку, потом – на спальный барак на холме. Эти три точки располагались в вершинах почти правильного треугольника: каждая его сторона была около полумили длиной, а в самом центре находился загон для лошадей.
– А как ты добрался от того места, где спал, до сарая, где спрятался, Билл? – спросил шериф Пиви.
Мальчик долго смотрел на него и молчал. Потом снова расплакался и закрыл лицо руками, чтобы мы не видели его слез.
– Я не помню. Вообще ничего не помню. – Он убрал руки с лица. Вернее, они просто упали, как будто вдруг стали слишком тяжелыми и у мальчика не было сил их держать. – Я хочу к папе.
Джейми встал и отошел в сторону, засунув руки глубоко в карманы джинсов. Я пытался сказать то, что нужно было сказать, но не смог. Вы не забывайте, хотя мы с Джейми носили револьверы, это были еще не большие револьверы наших отцов. Я был уже не таким юным, как до встречи с Сюзан Дельгадо, которую полюбил и которую потерял, но еще недостаточно зрелым, чтобы найти в себе силы сказать этому мальчику, что чудовище растерзало его отца. Поэтому я посмотрел на шерифа Пиви. Я искал помощи взрослого человека.
Пиви снял шляпу и положил ее на траву. Потом взял мальчика за обе руки.
– Сынок, – сказал он. – Сейчас я скажу тебе кое-что очень ужасное. Сделай глубокий вдох и будь мужчиной.
Однако Маленькому Биллу Стритеру было совсем мало лет (девять-десять, от силы одиннадцать), и он не мог быть мужчиной. Он завыл в голос. Когда я это услышал, мне представилось белое лицо моей мертвой матери. Я его видел как наяву. Это было невыносимо. Я знал, что веду себя как распоследний трус, но все равно встал и ушел.
Мальчик плакал так горько, что совершенно выбился из сил: то ли заснул, то ли лишился чувств. Джейми отнес его в дом Джефферсона и положил на кровать в одной из хозяйских спален на втором этаже. Билл Стритер был всего лишь сыном повара, готовившего для ковбоев, но в тот момент эти спальни все равно никому бы уже не понадобились. Шериф Пиви воспользовался телефоном и позвонил к себе в контору, где, согласно приказу, дежурил один из не самых толковых помощников, дожидаясь звонка от начальника. Очень скоро хозяин местного похоронного бюро – если в Дебарии было такое – пришлет сюда колонну повозок, чтобы забрать тела.
Шериф Пиви вошел в крошечный кабинет сэя Джефферсона, уселся на стул и спросил у нас с Джейми:
– И что дальше, ребята? К солянщикам, надо думать… И, как я понимаю, вам бы хотелось добраться туда до того, как начнется самум. А все к тому и идет, ветер крепчает. – Он тяжко вздохнул. – От парнишки вам толку мало, это ясно. Уж не знаю, что он там видел, но оно его так напугало, что у него память отшибло.
– Роланд умеет… – начал было Джейми, но я его перебил:
– Я еще не уверен, что делать дальше. Нам с другом надо посовещаться. Мы пойдем прогуляемся до старой конюшни.
– Все следы уже наверняка замело, – предположил Пиви. – Но вы, конечно, сходите, раз надо. – Он покачал головой. – Трудно было парнишке сказать. Очень трудно.
– Вы все сделали правильно, – сказал я.
– Правда? Ты так считаешь? Ну что же, спасибо. Бедный малыш. Думаю, он пока поживет у меня. Мы с женой о нем позаботимся. Пока не придумаем, как с ним быть дальше. Вы, ребята, идите – посовещайтесь, если вам нужно. А я, наверное, здесь посижу. Попытаюсь немного прийти в себя. Теперь-то уж незачем торопиться; эта проклятая тварь сегодня неплохо попировала. И вряд ли в ближайшее время пойдет на охоту.
Мы с Джейми сделали целых два круга вокруг сарая и загона. Крепчающий ветер развевал нам волосы и трепал штанины джинсов.
– У него правда все стерлось из памяти, Роланд?
– А ты как думаешь? – спросил я.
– Нет, – ответил Джейми. – Потому что первое, что он спросил: «Он ушел?».
– И он знал, что его отец мертв. Даже когда он расспрашивал нас, по его взгляду все было ясно.
Джейми долго не отвечал: шагал, склонив голову. Мы повязали банданы на лица, закрыв рты и носы от соляной пыли, поднятой ветром. Бандана Джейми еще не успела просохнуть.
Наконец он сказал:
– Когда я начал говорить шерифу, что ты знаешь способ, как добраться до воспоминаний, спрятанных в самых глубинах сознания, ты меня перебил. Не дал договорить.
– Ему не надо об этом знать. Потому что оно не всегда получается.
С Сюзан Дельгадо в Меджисе все получилось, но Сюзан сама очень-очень хотела рассказать мне о том, что ведьма Риа пыталась скрыть от ее сознания – от той его части, на самой поверхности, где мы ясно слышим свои собственные мысли. Сюзан хотела мне все рассказать, потому что мы с ней любили друг друга.
– Но ты попробуешь, да? Ты ведь попробуешь?
Я ответил ему только тогда, когда мы пошли на второй заход вокруг загона. Все пытался собраться с мыслями. Как я уже говорил, соображаю я туго.
– Солянщики уже не живут в рудниках. Теперь у них есть свое собственное поселение в нескольких колесах от Малой Дебарии. Так мне сказал Келлин Фрай по дороге сюда. Я хочу, чтобы ты съездил туда вместе с Пиви и Фраями. И с Канфилдом тоже, если он согласится поехать. Думаю, он согласится. А эти двое… товарищи Канфилда… они могут остаться и дождаться людей из похоронной конторы.
– А ты, стало быть, отвезешь мальчика в город?
– Да. Я один. Но я прошу тебя съездить к солянщикам вовсе не потому, что пытаюсь избавиться от тебя и всех остальных. Если вы поедете быстро и по дороге найдется где сменить лошадей, может быть, вы сумеете распознать лошадь, которую не так давно гнали галопом.
Джейми, кажется, улыбнулся, хотя под банданой этого было не видно:
– Что-то я сомневаюсь.
Я и сам сомневался. Может быть, это имело бы смысл, если бы не ветер. При таком сильном ветре пот на лошадиных боках высыхает почти мгновенно, пусть даже лошадь гнали галопом. Возможно, Джейми приметил бы лошадь, чья шкура присыпана соляной пылью, а в хвосте запутались стебельки сорной травы и репей, но если мы правы насчет шкуроверта и тот действительно знает, кто он такой, тогда он наверняка тщательно вычистил своего скакуна – от копыт до гривы, – как только вернулся домой.
