Паломничество жонглера - Аренев Владимир (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗

Поясню. Согласно истории, которую я рассказал настоятелю, в Агнуле мне подбросили ребеночка, коего я, не будучи в состоянии отвезти в Йнуугскую обитель (ибо направлялся тогда по делам в столицу), оставил в Таллигоне. Однако ж в действительности ребеночка мне не подбросили. Я нашел его, новорожденного, мокренького, в огороде крестьянского дома. В том доме я остановился переночевать с любезного согласия хозяев, а в огород вышел справить малую нужду. Ребеночек лежал в капусте, был наг и тих, хотя любой другой младенчик, насколько мне известно, в подобной ситуации кричал бы и плакал.

Далее. Пуповина его, как мне показалось сперва, в темноте, была обрезана, но потом, при свете свечи, я обнаружил, что ее вроде как и вовсе не было. И пупок у младенчика был не пупком, а этакой вмятинкой в животике, так что на первый взгляд, без внимательного рассмотрения, и не отличить. Полу был младенчик мужского, дышал ровно, тело огнем болезненным не горело; мы с крестьянской женою и дочкой обтерли его и освятили, как могли, после чего я спросил, кто знает, что у них гостюет монах? Ответили они, что вряд ли кто успел узнать, поскольку я всего-ничего как ступил на их порог… а младенчика-то, чтоб так удачно подкинуть, нужно сперва бы и родить — о родах же ближайших ни у кого из деревенских и речи не шло. Так что — «чудо», — шептались они, и жена даже попыталась уговорить мужа оставить ребеночка у них, мол, раз так всё совпало, грех отказываться. Но видел я, что семья та многодетна и еще один рот стал бы для них изрядною обузою…

А кроме того, должен сознаться, руководило мною греховное любопытство, ибо появление младенчика счел я испытанием собственной любознательности. Я не мог его оставить у крестьян, но не мог и отвезти на Йнууг, и я выбрал то единственное, что приходило на ум. Я отвез его в Таллигон, на попечение особы, которой доверял больше, чем самому себе…

Изучив этот фрагмент записок, Иссканр ощутил себя тем самым героем, в честь которого был поименован. На прочтение большего его пока не хватило. Но он знал, что непременно вернется к запискам брата Гланнаха.

Жаль, сделал это Иссканр лишь пару недель спустя, ибо в Сна-Тонре случилось непредвиденное…

Впрочем, сложись всё по-другому, он вообще не прочел бы больше ни строчки.

Четверо утомленно сидят в пыльном коридоре, освещаемом лишь мерцанием огненных браслетов. Отдыхают; каждый думает о своем.

И тихо-тихо, едва заметно, дует ветер.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Уже рассвело, и крестьяне копошились на полях (чем там положено им заниматься в первой половине месяца Кабарги, цыплят считать, что ли? — Кайнор не помнил); многие смотрели, как он идет вслед за конопатой девчонкой к деревне, кое-кто даже махнул ей рукой.

«Нож, — вдруг вспомнил Гвоздь. — Всю дорогу мучился мыслью, что забыл нечто важное, и только сейчас вспомнил. Нож забыл! А теперь уже поздно…»

А с другой стороны — ничего страшного. Чтобы Кайнор да не раздобыл в этом мире чего-нибудь?! — смешно, господа зрители, до коликов смешно же!..

Вот только от пустячного воспоминания про нож потянуло по хребту холодком дурного предчувствия. «Это из-за покойника, — сказал себе Гвоздь. — После таких предупреждений хочешь — не хочешь, а дурно станет».

По всегдашней своей привычке, он принялся выискивать положительные стороны в том, что с ним сейчас происходило. Вот например: считай, больше суток не спал, то у Зойи «гастролировал», то по кустам прятался, то на канате плясал, то в идоловом чреве сознание терял. Было? Было. Должен бы устать? Еще как!

А не устал. Чувствует себя огурчиком — хоть сейчас снова к Зойи (лишь бы мужа не было)! Бодр и полон сил, и даже встреча с говорящим утопленником не сломила!

Отрадно? Еще бы!

Добавим к тому же счастливое (и чудесное!) спасенье от зловредных гвардейцев, которые до сих пор, наверное, не поняли, что случилось. (Ну, Кайнор тоже не понял, но об этом умолчим.)

Опять же в Трех Соснах он не впервые. Не сказать, чтобы Гвоздь помнил названия всех деревушек, стоявших на обычном пути их труппы, но в этой-то как раз имелся отличный трактирчик с запоминающимся названием «Три Сосны», где умели вкусно готовить, варили отличное пиво и — главное! — здесь был благодарный и богатый зритель. Эти наиважнейшие качества Трех Сосен делали их выдающимся пунктом следования, и труппа Жмуна никогда не упускала случая выступить в деревушке.

Были у Кайнора и личные причины, чтобы питать особое расположение к этому местечку. «Причины» жили на одной и той же улице, но в разных домах, и Гвоздь ухитрялся каждый раз навестить обеих. Правда, Данисса собиралась этим летом выйти замуж… но ничего, остается ведь еще Флинна, которая тоже по-своему хороша.

Он хмыкнул: как же, размечтался — «Флинна», «Данисса», «по-своему хороша»! Забыл, что тебе сказал утопленник (судя по всему, батя этой вот конопатой)?!

— Эй, Матиль, ты кого это привела?

— Глянь, Тицци, шляется досвету, а потом подбирает где-то нищих заброд! — С первого взгляда было ясно, что оба паренька дразнить конопатую привыкли. И она привыкла огрызаться в ответ.

Конопатая и сейчас собиралась сказать что-то обидное, но в последний момент сдержалась. Обернулась к Кайнору и нарочито громким тоном спросила, не глядя ему в лицо:

— Так куда вас теперь вести?

Тот в притворной задумчивости заломил бровь:

— И верно, куда? Давай-ка к твоей маме, у меня к ней разговор будет.

— Она знает, что я была на речке, — буркнула Матиль, по-прежнему изучая небо над его головой. — И вообще, она сейчас в поле, вместе со всеми.

— А позвать можешь? Я не про речку с ней буду разговаривать, не переживай. Беги, а я пока подожду в «Трех соснах». — Кайнор подмигнул конопатой.

— Ладно, согласилась она. — Вы хоть знаете, куда идти?

— Знаю. Беги. — Кайнор повернулся к ребятишкам, с независимым видом разглядывавшим его. — Ну, рассказывайте, что тут у вас интересного творится.

На него посмотрели как на прокаженного: «у нас?», «интересного?!!».

— Да вон у Матильки батьку чудище задрало, — словно нехотя протянул один.

Второй, которого звали Тицци, ощутимо ткнул приятеля локтем под ребро, мол, нашел перед кем расстилаться, ты еще вызовись его до таверны проводить, этого прохиндяру.

— Пошли лучше в мяч играть, — сказал Тицци приятелю, делая вид, что Кайнора не существует вовсе.

Они не спеша зашагали по пыльной улочке, а Гвоздь, пожав плечами, отправился в трактир. Мысль о ноже, без которого чувствуешь себя так неуютно, удалось изгнать на задворки сознания. Если задуматься, никакой опасности для него здесь нет, да и поступает он правильно: девчонку не мог не привести в деревню — привел, с матерью ее переговорить надо? — переговорит, но не на улице же ее дожидаться — вот и пошел в «Три сосны», заодно, может, повезет какие-нибудь сплетни узнать, для актера сплетни — матерьял необходимый, а для Кайнора — вдвойне. Правда, ни пивка себе купить, ни перекусить он пока не может, потому что медные «очи», которые спрятаны в поясном кармашке, — они на самый крайний случай, придется как-нибудь обходиться без них. И не приведи Остроклыкая, чтоб этот «крайний» наступил!

В «Трех соснах» за год ничего не изменилось. Разве только количество беспризорных котов, помимо воли хозяина проникавших в трактирчик и шнырявших вдоль стен, заметно увеличилось. Борк-Шрам, хозяин «Трех сосен», пытался гонять их, ставил котоловки (собственного изобретения, похожие на мышеловки, только больших размеров), ругался с обслугой, но ничего не действовало. Коты, не будь дураки, ухитрялись извлекать сыр и мясо из котоловок, а после туда же гадили: дескать, знай наших! Обслуга, завидев очередного блохастого мурлыку, кидалась на него с чем угодно, от полотенца до топора, но опять же без печальных последствий для котов.