Остаться в живых (СИ) - Гордеева Ольга Владимировна (книги хорошего качества TXT) 📗
Еще общими усилиями можно создать или уничтожить Вечного. Не человека в облике, а саму силу. Так, например, когда-то создали Кинэна Горностая, воплощение пытливого ума и исследовательской мысли. Его последователи, называющие себя Коллегиумом Изысканий, подарили мирам немало интереснейших научных открытий.
— Новых миров нам уже не создать, — парировал я. — У нас нет Нигейра, Наджара и Элианны.
— Существует масса полезных вещей, которые можно сделать и неполным кругом, — продолжил Вагабр, и в голосе его прорезались ревниво-горячие нотки.
— Влиять на будущее, например, — хмыкнул я. — При условии полного совпадения желаемого будущего у всех участников ритуала. И чтоб никто не смел во время ритуала подпустить в голову любую шальную мыслишку, поскольку исход в таком случае непредсказуем, — я сделал паузу, глядя, как меняется его лицо. — А такое вообще бывает?
Ваэль молчал. Глаза его, серые, большие, немного навыкате, сделались печальными.
— Или увидеть это будущее, — продолжал я, неожиданно ощутив себя старым, сварливым и жестоким. — Для этого нужно всего четверо. Или узнать скрытое прошлое — тоже четверо. Или отыскать кого-нибудь — двое — трое. Найти потерянное — трое. И множество других, не менее полезных дел, — завершил я ехидно.
Ваэль молчал.
— Не хочу, — отрезал я. — Мне достаточно Элезии и собственных обязанностей.
Вагабр встал, прошелся по кабинету и остановился напротив меня.
— Ты нам очень нужен, — сказал он вымученно. — Я… понимаю твое нежелание. Я помню о причине. Я… знаешь, я недавно женился.
Я старательно скрыл удивление. Прошлый Вагабр отличался особо беспорядочной личной жизнью, о его любовных подвигах и о войнах его фавориток ходили легенды, часть из них стала за его почти 700 лет жизни художественной литературой. Личная жизнь нынешнего Вагабра Ваэля до сих пор благополучно оставалась в тени. Вообще, личная жизнь Вечных — та еще тема… Мы можем продлить жизнь самим себе, но вот продлить ее нашим друзьям, братьям и сестрам, родителям и возлюбленным мы не в состоянии. Кроме того, близкие наши — заложники в играх, в которые постоянно играют Вечные и их кланы, и нет ничего страшнее, чем обнаружить в один прекрасный день, что принятое тобой решение стоило жизни кому-нибудь из них. Я, к сожалению, знаю об этом не понаслышке.
— Я держу это в тайне. Знают очень немногие, только самые близкие мне люди. По-настоящему близкие, — продолжил он медленно, с трудом выдавливая слова. — Я боюсь. Я слишком много всего… знаю. О других и о себе… тоже. И поэтому сделаю все, чтобы она не…
Он оборвал мысль, словно собираясь с силами, а я кивнул, чтобы прервать эту тягостную для него исповедь. Лучше и правда не знать. Чтобы не навредить, если что. Я ведь тоже могу оказаться заложником в чьих-либо безжалостных и безумных руках. Я, конечно, сильнее многих, но если речь пойдет о ком-то, кто мне дорог, я за себя не поручусь.
— Дело не только в этом, — ответил я мягко. — Я не вижу необходимости в подобных действиях. Земли Ар Соль находятся в равновесии уже почти тысячелетие, развиваясь естественным путем. Никогда еще целенаправленное вмешательство объединенных Вечных сил не приносило нам пользы.
Вагабр покачал головой.
— Многие считают такое положение вещей застоем. Стагнацией. Загниванием. Старая Земля наращивает научный и технический потенциал, догоняя нас, а в чем-то и перегоняя. Разрушать и убивать они умеют лучше нас. Кому, как тебе, знать, как влияют на наш мир их чудовищные эксперименты с атомом. Вспомни Бежен и Берек.
Бежен и Берек. Да… Два мертвых города в Приграничье. Стражи с Горностаями до сих пор не могут понять механизм взаимовлияния информационно-энергетических полей, и механизма проникновения Некроса за Грань в тех местах, где на Старой Земле были взорваны атомные бомбы.
Мы неразрывно связаны, Старая Земля, Земля-Основа, и Ар Соль, Земля-Осколок. Когда-то мы были единым целым. Связь четырех базовых сфер — витасферы, ментасферы, эмосферы и некросферы — до сих пор сохраняется, хотя и не полностью. Очень часто события, происходящие на Старой Земле, имеют здесь свой, своеобразный и необычно острый резонанс.
— Кинэн считает, что им немного осталось до открытия сущности и структуры пространства. В один прекрасный день они научатся пересекать Грань, и тогда нам конец. Когда они придут сюда, нам нечего будет им противопоставить.
— Быстро же ты списал меня со счетов, — хмыкнул я. — Они придут сюда только через мой труп. По крайней мере, с оружием в руках. Кстати, что-то подобное я уже слышал от Эрлен с Ревалем. Причем неоднократно. Они тебя убедили?
— Скажем так, я наконец прислушался к их аргументам. И не только их.
Я вздохнул, поболтал пустым кофейником, поскреб гущу в кофейной чашке. Все равно не хочу. И спорить на эту тему не хочу, хотя есть в его словах немалая доля истины.
— Мы тебя очень просим, Ворон, — теперь взгляд Вагабра был спокоен и тверд. — Подумай о возвращении. Я не хочу торопить тебя или заставлять силой, ничего хорошего это не принесет. Я надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам, поговоришь с остальными и все-таки вернешься. Времена меняются, Хэйген Рессер. И к сожалению, не в лучшую сторону.
***
Несмотря на солнечный день, в Оленьем парке было тихо и прохладно. По аллеям прогуливались мамочки с малышами, элегантные старушки оккупировали парковые скамейки, на травке валялись влюбленные парочки. Шастали белки, вызывая восторг у гуляющей публики, вальяжно и неторопливо, как хозяева, бродили павлины, гордость и головная боль местных парковых сторожей.
На чисто выметенные дорожки опустились первые пожухлые листья. Верхушки дубов и вязов уже запятнало желтизной — осень незаметно подкрадывалась к столице.
Я давно вышел из резиденции и, побродив по парку, тоже присел на скамейку, любуясь мирной картиной и наблюдая за гуляющим народом. Горожане, облюбовавшие парк для отдыха, даже не подозревали, сколько здесь разного рода следящих устройств и охраны. Впрочем, лучше им этого и не знать, пусть себе отдыхают.
Состоявшийся разговор с Вагабром изрядно меня встревожил. Глава Вечных не стал бы делать подобных заявлений, не опираясь на очень весомые аргументы. Значит… Очень может быть, что мне стоит принять его предложение хотя бы для того, чтобы быть в курсе событий.
И все же мне не хотелось возвращаться. Мне нравилось быть одиночкой. Возвращение в ряды Вечных принудило бы меня участвовать в обыденном и повседневном круговороте склок, скандалов и интриг, обещать поддержку одним, угрожать другим, игнорировать третьих. Когда-то, в самом начале, увлекательная игра среди равных себе затянула меня с головой. Когда-то я был молод, полон честолюбивых планов, верил в себя и свое могущество, считал себя умнее и хитрее других. Позже я убедился, что это не так.
Нет ничего хуже, чем зависеть в вопросах выживания от хитрых и лживых соратников. К сожалению, мне пришлось потерять больше, чем я готов был даже представить.
— Ну и как оно? Убедил тебя наш дорогой вождь?
Я вздрогнул и обернулся. Рядом со мной на другом конце скамейки сидел хорошо знакомый шаам. Давненько же мы не виделись воочию… Плотная фигура, черные с проседью волосы, каштановая с рыжинкой борода, прищур карих глаз, неторопливые ленивые движения, бархатный темно-синий с золотом жакет, мягкие брюки, белоснежная рубашка, руки в дорогих кольцах. Я не ожидал увидеть его здесь, и не хотел особо распространяться о визите, однако видимо он все знал и без моих рассказов.
Реваль-Саламандра, глава Золотой Гильдии, собственной персоной.
— Он был очень убедителен, — сказал я. — Но недостаточно. Для меня.
— Жаль, — мой неожиданный собеседник тонко улыбнулся. — Жаль. Видишь ли, Хэйген, мы не можем допустить, чтобы Элезия в переломный момент оказалась в противостоянии с остальными землями. Чтобы ты и твоя земля… как бы это сказать… было душою не с нами.
— Что за чушь! — вспылил я. — Приграничье — часть Ар Соль. Все Вечные там представлены на равных. Элезия открыта для любого из вас и ваших последователей. Если речь идет лично обо мне — так я тоже не препятствую никому! О каком противостоянии может идти речь?
