Посадка в лужу (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович (библиотека книг .TXT) 📗
Из нашего долгого разговора было почерпнуто многое. Хэвос неплохо поднялся в наличных, а я получил множество ценной информации. Главным было то, что никто на улицах на высокоуровневого «затворника» кидаться не будет, с разными грязными предложениями и идеями. В столь огромном тесном полисе социальная дистанция была неписаным законом. Не жестким, конечно, но как я понял — при достаточно деловой морде лица меня спокойно пропустят почти везде в любом из человеческих Секторов. Вот в других Секторах нужно уже спрашивать и учить местные правила поведения.
Сняв себе номер у столь полезного человека, я с самым невозмутимым видом вышел с кухни и прошел на второй этаж. Там меня затащили в логово страшных городских инфильтраторов, дабы устроить тихую, но очень искреннюю истерику. Негодовала в основном Ай — она делала страшные глаза и грозила лютыми карами, совмещенными с санкциями. Гиндос и Акахиро осуществляли моральную поддержку, стоя по бокам от злобствующей коротышки и держа каменные выражения лиц. Наверное, мне не стоило при виде выползшей в основную залу Лалы предполагать, что нарушение любых клятв и условий в Внутреннем Мире для любого из нас почти не несет негативных последствий… Метки-метками, но все клятвы и обещания даны в Срединном мире, а значит, перед законами Внутреннего мы чисты даже с испоганенным Статусом…
Эти умозаключения вызвали эффект взорвавшегося трикстера, тут же отвлекая от меня всё возможное внимание. Я сделал присутствующим разумным ручкой и с гордым видом вышел на разведку.
Город впечатлял меня куда меньше, чем наоборот. Сплошные стены, переходы, лестницы вверх и вниз. Тут не было красивых видов от слова «совсем», жизненное пространство использовалось по максимуму. Если бы не довольно многочисленные представители летающих рас, снующие туда-сюда, то, скорее всего, весь улей представлял бы из себя сплошную структуру, напоминающую соты. Но летунов тут хватало, большей частью это были небольшие чешуйчатые существа, напоминающие смесь гремлина и эльфа — миниатюрные, светлошкурые, с куда более интеллигентными мордами, чем жители Вавилона. Летали они так же вполне себе степенно, демонстрируя спокойный темперамент и выдержку. Повертев головой, я обнаружил еще одного разумного с крыльями гигантской бабочки, но тот меланхолично дул пиво, совершенно асоциально плевался вниз, и явно не собирался куда-то лететь.
Сам я летел аккуратно и медленно, сделав лицо как можно более деловитым и целеустремленным. Осуществить подобное помогал и наряд — я оставил на себе лишь цепи и полуюбку-полунабедренную повязку, дабы продемонстрировать полное соответствие законам аскетизма. Внимание… все-таки привлекалось, слишком я отличался от местных размерами и расой, а при виде уровня и класса многие так вообще подвисали. Но хозяин постоялого двора оказался прав — ни окриков, ни суеты не возникало. Вот что значит многорасовый город.
— Зачем ты ступил под сень храма, безбожник?!
А вот в первом же попавшемся храме таких как я знали. И не любили. Местный пастырь, являвшийся ну очень своеобразным гибридом человека и темного эльфа, встал на защиту духовных ценностей с неожиданной для меня свирепостью. Низкий, широкоплечий, уродливый настолько, что половина моих знакомых ночных бабочек отказалась бы с таким спать, он вскочил из-за массивного стола, стоящего прямо возле черного низкого алтаря, и двинулся ко мне.
— Дело у меня тут, — пробубнил я, нехотя останавливаясь перед смертным, перегородившим мне дорогу.
— Этот дом лишь для тех, кто верит в Жаниагатту! Прочь отсюда! — рыкнул уродец, явно вскрывая собственные резервы божественной энергии, дабы перейти к более существенным мерам, чем предупредительные слова.
— Слышишь… — не стал я тоже размениваться на уговоры, — Подвинься… нафиг. Взял он тут моду говорить за богов. Дело у меня к вашей Жанниагатте. Подними руку, и я дам слово, что не собираюсь как-то оскорблять храм и бога. А потом пропусти.
— Пребывая здесь, ты, затворник, оскорбляешь меня и всех прихожан! А заявляя, что у тебя есть дело к нашему богу — оскорбляешь втройне!! — взвизгнул жрец, начиная ощутимо для глаз светиться. Жаль только, что весь, а не только ладонью, как я его попросил.
Дело принимало нехороший оборот, но меня и так уже откровенно достало все подряд. Планы рушатся, начальница дурит, Лала того и гляди устроит нам локальный армагеддон своим неуемным любопытством, Переяславу у меня отняли, а тут еще эта мартышка буянит.
— Прочь с дороги, говно! — рявкнул я, доставая из инвентаря лучащийся божественной силой ларец, переданный мне богиней Эттой.
Это возымело именно тот эффект, на который я и рассчитывал. Уродливый жрец прохрипел нечто неразборчивое, попытался отпрыгнуть назад, запнулся, сваливая несколько небольших стульчиков без спинок, которые тут шли вместо скамеек, и проворно пополз задом назад, открывая мне дорогу.
— Сказал же, дело к богине, что, сложно руку поднять, да слова проверить? — беззлобно бурчал я ему, неся ларец к алтарю, — Вот мне нечего делать, кроме как по храмам мотаться и искать, где жрец воспитанный попадется, да?
Мужик шокировано на меня пялился, продолжая делать попытки отползти подальше. У меня возникло нехорошее подозрение, что он только сейчас понял, на кого орал. Тут же все, кто выше сотого уровня и стального класса — ого-го какие парни.
Ларец, который я аккуратно поставил на алтарь, тоже преподнес неприятный сюрприз — вместо того, чтобы тихо исчезнуть, как обещала Этта, эта красиво инкрустированная пакость пропала в мощнейшей вспышке, оставив у меня впечатление, что кроме световых эффектов еще что-то оттуда вырвалось и разошлось по сторонам. Но, дело было сделано. Действительно нетрудно, как богиня и обещала — за безопасность своей Слуги и единорога я только что расплатился сполна. Причем, если уж вспомнить наш диалог с божественной сущностью — вполне вероятно, что расплатился светлым будущим бессмертных. Или темным… в подробности я не вдавался.
Идя на выход из храма, я услышал за спиной потрясенный голос:
— Ты сам-то хоть понял, что возложил на алтарь, глупец?! — голос уродливого смеска звучал с неподдельной горечью.
— Да мне как-то чхать, — искренне сказал я ему, — Мне поручили, я сделал. Не вам же, верующим, такое доверять. Сопрёте.
Не можешь воспользоваться — сделай вид, что тебе это не особо-то и нужно. Я знал о том, что в ларце до ядреной бабушки божественной силы, которая может могуче облагодетельствовать любое существо, смертное или нет. Именно по этой причине боги через Этту и доверили мне ящик — для изолированного от внешних энергий орка он был бесполезен.
Что именно собираются устроить высшие сущности, озабоченные наглеющими Бессами, меня не волновало. Куда интереснее для меня был другой вопрос — не согласятся ли они уничтожить Нихон ради того, чтобы я перестал мельтешить по мирам и странам, осев где-нибудь надолго и всерьез? Шанс на это был, а уж если учесть, что Митсуруги совсем не собирается мне рассказывать, где эта ее империя, то как бы он ни был моим… почти единственным. Я не герой — если для достижения моей цели нужно натравить на нихонцев богов или бессмертных, да хоть простых жителей этого мира… я постараюсь это сделать.
Впереди на сегодня у меня оставалась главная цель — монастырь. Мысль посетить последний вызывало у меня очень много позитивных эмоций, речь же шла о новых умениях, особенностях, даже информации о классе, который явно был известен во Внутреннем мире! Более того, по словам Хэвоса, именно в монастыре человеческого Сектора можно было приобрести карты окрестных земель… уровней… пещер… как бы они тут не назывались!
По дороге, точнее по взлету, ибо монастырь располагался на самых верхних ярусах Сектора, меня атаковала стайка детей из расы летающих гремлинов. Мелкие расселись у меня на голове, плечах и руках, которые я пафосно сложил на груди — причем детишки не хулиганили, а банально ехали зайцами вверх, куда им было надо. Видимо, летать им в таком возрасте довольно напряжно. Я покосился на разлегшуюся поверх рук малявку, с блаженным выражением мордочки разминающую основания крыльев, и понял, что скорее всего воздержусь от деструктивных действий, способных навредить городу. Даже если возникнет необходимость. Если уж дети чужой расы безбоязненно садятся тебе на плечи и голову — то такую культуру следует защищать. Подумаешь, встретил обуянного жадностью жреца-эгоиста… его вполне уравновесил трактирщик-патриот.
