Храни Волка. История 1 (СИ) - Фролова Машенька (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Их беседа заставила меня пойти следом. Буквально все существо потянулось за информацией. Меня чуток отпустило, только когда за парочкой закрылась дверь технического коридора. И вот тут-то меня и накрыло осознание…
Я была убеждена, что душа Ребекки уже давно за гранью, а внутри ее мозга остались только обрывки воспоминаний, которые мне приходится расковыривать, как орехи. И со временем это бы у меня вышло, только как оказалось, я ошиблась…
В Веере Миров существует сложная система перерождения душ. Большинство перерождаются в своем же мире, и в своей же расе, что логично, потому что большинство предков действительно опасаются за потомков, и хотят знать о судьбе своей крови. И еще, не стоит забывать, что это самое большинство, проживая очередной Путь, обрастают множеством кармических связей. Любовь, месть, ярость, стыд, предательство — часто связывают души крепче канатов, и живущие снова и снова встречаются в новых жизнях и телах…
В меньшинстве имеются и души, которые не связаны «памятью» крови. Такие легко меняют тела и расы, но в пределах одного мира или одной Ветки Веера, то есть да, одна душа может прожить гномом, а затем орком, но новый орк, в соседнем мире схож с орком из прошлого мира.
И совсем редко встречаются Шагающие, то есть души способные прижиться в любом из миров и почти в любом теле. Теоритически, каждая душа должна добраться до Шагающей, но на практике это случается редко, потому что Шагающие близки к сильным астральным сущностям, а некоторые и к богам. И зачем таким существам материальное тело и жизнь в мирах?
И бытует мнение, что души — вечны. Нет, их можно ободрать, забрав себе энергию; можно очистить от памяти прошлых воплощений; можно, наоборот, заставить помнить все Пути. Многое можно, но не убить, не развоплотить полностью. Это просто не выгодно любому, кто достаточно силен, чтобы разорвать душу.
Большим исключением из этого правила является Жажда самой души. Представим, что душа оказалась в плену свихнувшегося Темного Бога, и ее веками пытают, рвут на части. Или пихают в артефакт, чтобы использовать, как батарейку. Как быть, если выхода нет? Для таких ситуаций и дарована Творцами возможность, для каждого, просто уйти, перестать существовать в любом виде, даже неразумной энерговолны.
За все свои жизни мне лишь раз встретился воин, готовый полностью уничтожить себя, но победить. Подобный поступок, это даже не инстинкт самосохранения, как у живых; это даже не страх перед смертью и неизвестностью. Это много больше и страшнее для разума, поэтому и духовных самоубийц не существует, а те редкие случаи, что случались лишь подтверждают правило.
И поэтому же я была уверена, что девочка-волк уже давно в местном Раю, но стоило развернуться спиной и двинуться на выход, как меня накрыло… Волна дикой боли, горя, страха, тоски и совершенно нелепой надежды. И это не было памятью тела! Ребекка чувствовала все это сейчас, услышав, что Хаурес присмерти, и это же ощущала я, потому что осколок ее души стал частью меня.
Юркнула в густые кусты у одной из дорожек, прислонилась спиной к дереву, и попыталась осознать, что пришла на место развоплощенной души. И… она помогла… рассказала…
Ребекка была «молодой» душой, то есть эта ее жизнь была второй. После первой она долго зализывала раны и не хотела снова проходить Путь развития. Сопротивлялась долго, не один век, но все-таки согласилась на жизнь волчицы в развитом мире, где ее ждет относительно мирная и спокойная судьба. Которая оборвалась так…
Юное создание оказалось не готово ник боли, ни к горю, ни к насилию… слишком много для духовного ребенка. Ее души уже нет, как нет вырванного из земли цветка, но вот осколок ее остался, как остаются невидимые в почве корни погибшего цветка. И этот осколок стал частью меня, последняя попытка сохранить хотя бы чуть-чуть. Души будут бороться за свою жизнь до последнего, и это был ее последний рывок. Под защиту сильной и старой сущности.
Девочка никогда бы не дала мне понять, что уже присосалась ко мне, как полип, в желании сохранить хотя бы такое, но существование. Со временем, с годами, моя душа полностью бы впитала обрывок развоплощенной души. Я и правда ее не ощущала, путая с памятью тела. Но тело — не скорбит! Не кричит мысленно от горя! Не умоляет о спасении! На это способен только разум, живущий или духовный.
— Твою же мать! — выругалась я шепотом, поднимаясь на ноги.
Вот так, пойдя на поводу у малышки, чье тело заняла, я и оказалась на крыше корпуса у трубы вентиляции. Спасать кого-то, вообще, дело не благодарное, а уж спасать незнакомого оборотня! Я прекрасно понимала, что в «детском» корпусе уже подняли тревогу. Знала, что нет ничего более глупого, чем оставаться в том же месте, где тебя будут искать.
Только каждый шаг, который отдалял от неизвестной реанимационной палаты, резал меня изнутри. Ребекка страдала, как могут страдать только дети, видя боль близких. Ей было больно, и эта боль не давала уйти.
Пришлось успокоить себя тем, что в палате этого неизвестного волка наверняка есть деньги или ценности. А мне, как беглянке, деньги будут нужны, причем любые и в любых количествах. Глупо отказываться от возможности заработать. К тому же червяк полудохлой совести напомнил, что это именно Вальтер спас меня от волчицы. К тому же это его братик мечтает всплакнуть на моей могиле, а не Вальтер. Этого альфу можно обвинить только в наплевательском отношении к искалеченному ребенку…
Попасть в закрытый корпус можно было тремя путями. Первый: законный, то есть под многочисленными камерами и по пропускам. Второй: через окно, что тоже подразумевало камеры. За время моей игры в шпиона я хорошо уяснила, что любое «закрытое» отделение Госпиталя напичкано камерами с избытком. Нет ни одного коридора или помещения, где не было бы камеры. Ну и третий вариант: крыша и вентиляция. Какой дурак будет ставить камеры на крыше, если она не приспособлена для передвижения по ней? Камер нет и в вентиляции, а учитывая постоянную обработку палат, трубы вентиляции достаточно широкие, чтобы в них пролезла девочка или даже худая девушка, так что мой выбор был очевиден.
Двускатная крыша с широким подножьем у самого края была, мягко говоря, неудобна для перемещений по ней. Вот и пришлось изображать из себя то ли гусеницу, то ли паука, перемещаясь от одной «башни» вентиляции к другой.
Вот когда я прокляла слабость этого тела, это когда сообразила, что вырвать решетку на трубе просто не смогу. Погнуть да, но не вырвать. И какой идиот придумал прикручивать ее не на четыре болта, а на все восемь? Ни одно из моих умений просто не способно воздействовать на металл, а под рукой не было инструментов. Ну не ногтями же мне болты выкручивать?
Помощь пришла откуда не ждали. После пяти минут бесплотных попыток оторвать решетку внутри отозвалась волчица. Зверь легко переместился к самой коже. Мое зрение сменилось на черно-белое и искаженное; резко усилился нюх, а тонкие детские пальчики, которым бы струны перебирать, легко выдрали железку, открывая проход в недра здания.
Ухватилась руками за верхний край прямоугольной трубы, которая напомнила мне раскрытую пасть замершей кобры, и вбросила свою тушку внутрь, тут же растопыриваясь внутри ногами, чтобы не полететь вниз.
На ползанье в темноте ушло больше часа. Врубленные на полную Локатор и Эмпат старательно докладывали, когда рядом появлялись живые. Из подслушанных разговоров узнала, что новость о сбежавшей девочке, уже бродит среди персонала, но вот о Вальтере не говорили. Я проползала комнату за комнатой, палату за палатой, но никого похожего на альфу не видела. Двигалась медленно, замирая при каждом шорохе.
Единственный плюс моего тела — отличное зрение. Я прекрасно видела в кромешной темноте, а уж когда спустилась ниже и вентиляция стала выходить в помещения, а значит и свет из кабинетов проникал внутрь трубы, мне стало совсем отлично. Нет, будь на моем месте человек, то тут и свихнуться недолго, узко, пыльновато, неудобно, но мне было вполне комфортно.
