Еще один попаданец. Трилогия (СИ) - Сизов Вячеслав Николаевич (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Пока сержант отбирал народ, я прошелся с обыском по дому. Оружие и трупы бойцы уже вынесли. На месте остались лишь ранцы, и какие - то ящики с бумагами. Все найденные документы были сложены на столе. Чтобы качественно с ними поработать требовалось время, но требуемые мне списки нашлись достаточно быстро. Отложив все остальное в сторону, занялся ими. С трудом, но удалось в них разобраться. Были в них и летчики, и Сергей Акимов, и их бойцы. Вот что мне нравится в немцах так это их подход к делу. Положено иметь журналы, чистую бумагу и письменные принадлежности - обязательно их найдешь и в нужном количестве. Не то, что у нас порой. Требуемую бумагу днем с огнем не найдешь
Пограничники пришли вместе с бойцом Акимова. Следом за ними прибыли и саперы Проведя инструктаж, раздав чистые листы и карандаши, отправил их заниматься опросом бывших пленных. Объяснив саперу, что я от них хочу, отправил заниматься делом по специальности.
Красноармеец 60-го железнодорожного полка НКВД Попов был раз своему освобождению из плена. Он полностью подтвердил рассказ Акимова о событиях прошедшей недели. Даже в мелочах их рассказы совпали. Рассказал и о поведении остальных пленных. Назвал и показал тех, кто вызывал у него подозрение или вел себя в плену неправильно - вел упаднические разговоры, расхваливал порядки немцев, ругал Советскую власть. И как такому человеку не верить? Он, находясь в плену, выполнял свой долг. Четко отслеживал потенциальных врагов Советской власти. Хотя вроде по его словам служил в линейном взводе. Ну да в лагере у Сергея уточним и кое- что еще проверим. Вызвав Петрищева, передал ему нового бойца во взвод.
В разбитое окно, было видно, что бывшие пленные, раздевшись почти донага, плещутся из ведер у бочки во дворе дома. Греть воду было некогда, так что пока холодной водой хоть грязь с себя смоют. Кое- кто бойцов уже примеряли немецкие сапоги и нашу форму, видно найденную, где- то в домах поляков. Несколько автоматчиков расположившись по периметру, аккуратно наблюдали за освобожденными и до сих пор стоящих на коленях посреди улицы поляками. Старый поляк что- то пытался вытребовать у стоящего рядом пограничника. Что конкретно слышно не было. Но не нужно быть оракулом, чтобы понять причину столь эмоционального поведения старика. На его глазах один из бойцов резал ножницами простыню и отдавал лоскуты ткани пожилому бойцу, в накинутой на голое тело шинели, бинтующего раненого. Ничего перетерпят. Нам важнее, людей спасаем. Когда будем уходить, все компенсируем. Зачем людей лишний раз обежать и настраивать против нас. Деньги и у немцев и у поляков набрали, так что не обидим, заплатим сколько надо.
Следом за Поповым бойцы пригласили заходить по одному комсостав. Он был представлен тройкой летунов и двумя пехотинцами. Причем все пятеро были ранеными. Кто с перебинтованными руками, кто с ногами, кто с фингалом под глазом.
Старшим по званию был старлей из летунов. Григорий Паршин проходил службу в 13-м скоростном бомбардировочном полку, что стоял в Росси под Белостоком. С марта 1941 г. в Росси начали строить ВПП с твердым покрытием, и полк был переброшен в лагерь на полевой аэродром близ села Борисовщизна. Экипаж Паршина как еще 6 экипажей полка войну встретил в Бобруйске, при перегонке новеньких Пе-2 с завода в полк. Вернуться в полк так и не смогли. Были зачислены в состав 13 авиадивизии. Где и воевали все эти дни. Вчера днем вылетели с Бобруйского аэродрома на разведку. Их "Пешка" была сбита во время полета недалеко отсюда. Из горящего самолета спастись удалось только им с лейтенантом Серегиным. Бортстрелок погиб в бою. Место для своей посадки выбрали неудачно. По приземлении их взяли в плен немецкие пехотинцы, стоявшие в перелеске на биваке. После чего передали жандармами, а те доставили уже вечером сюда.
Это же подтвердил и штурман.
Рассказы летчиков меня неожиданно взволновал. Впервые мне удалось найти факт реального изменения истории. В той, что я знал, 26 июня был последним днем, когда наша авиация действовала с Бобруйского аэродрома. В ночь на 27 июня его покинули штаб 13-ой авиадивизии и летчики 160-го истребительного полка. А уже вечером 27 июня аэродром превратился в поле боя между частями нашего 47 стрелкового корпуса и немцами. Из - за нерасторопности наших технических и наземных служб на аэродроме осталась куча неисправных самолетов. Ставшими трофеями немцев.
А тут на лицо такие изменения. Парни днем 27-го вылетели оттуда на разведку тылов противника. Тем более так далеко от линии фронта. Да разговоры об эвакуации велись, но вопрос так остро не стоял. С аэродрома продолжала активно действовать наша бомбардировочная авиация. Над ним постоянно шли воздушные бои. Его бомбили, но враг еще был далеко от Березины.
А говорят ничего изменить нельзя! Можно только постараться надо. Так что с новыми силами продолжим ее менять...
Третий летчик младший лейтенант Соловьев был из 41 истребительного полка 9-ой авиадивизии. В полк прибыл за месяц до войны. Летал на МиГ-3. Войну встретил на полевом аэродроме Себурчин вблизи Белостока. В первом же бою был сбит, погнавшись за Юнкерсом, на немецкой стороне Буга. На земле от погони ему удалось скрыться в болотах. Сутки скрывался там. Кругом были немецкие части, ждавшие переправы на наш берег. Поэтому и ему самому переправиться через Буг не удалось. Из болота выполз только когда немцы ушли. Ища место для переправы, пошел вдоль берега реки на юг. Днем 24 июня встретился с тремя бежавшими из немецкого плена бойцами 119-го стрелкового полка. Младшим сержантом Соболевым и красноармейцами Михайловы и Сазоновым. Решили вместе прорываться к нашим. Ночью 26-го удалось вплавь переправиться на наш берег. Скрываясь от немцев, шли краем дороги на восток. Голодали. Местное население отказывалось кормить. Вчера их, ослабевших от голода, захватили поляки. Избили, а затем сдали немецкому патрулю. Тот вечером привез их на грузовой машине сюда. О бойцах выходивших вместе с ним Николай отзывался хорошо. И показал их.
Пехотные мамлеи были только из училища. Оба закончили Смоленское пехотное. По распределению были направлены в 62 УР и вечером 21 июня прибыли в Брест. Ночью на попутке были доставлены на место. В бой вступили в недоделанном доте в районе деревни Ставы. Оружия кроме нескольких винтовок с десятком патронов никакого не было. Связи с командованием тоже. О том, что немцы уже у них глубоко в тылу узнали на следующий день, увидев колонны немцев двигавшихся по дороге. До ДОТа немцы не дошли. Просидев в нем еще день. Решили уходить к своим. Шли по полям ржи на восток. Во всех населенных пунктах и хуторах были немцы. Двигались только в темное время суток. Не спешили, считая, что наши скоро немцев назад погонят. Позавчера ночью из их группы из восьми человек трое потерялись. Ища пропавших бойцов, сами заблудились в лесу и влетели в немецкую засаду. Так оказались здесь на хуторе. Вместе с ними попали в плен и трое бойцов.
Верил ли я рассказам парней? Верил, а что еще мне оставалось делать. Тем более что показания пехотинцев и Соловьева подтвердили бойцы, что вместе с ними отступали. На войне всякое случается. Да и не показались они мне врагами и предателями. Меня их показания пока устраивают. Придем в лагерь, пусть с ними Акимов более подробно занимается. Особист он или кто. Так что первичную проверку в отношении комсостава можно было считать законченной. Среди вещей вахмистра нашлись их документы и рапорта о взятии в плен. Вот только возвращать удостоверения владельцам я не стал. Пусть пока походят рядовыми и докажут свою лояльность. О чем им и сообщил. Надо было видеть недовольные лица летунов. Смесь благородной ярости и злости. Особенно у летной молодежи. Старлей оказался умным, молчал и не возмущался. Пришлось разъяснять командирам политику партии и правительства в моем лице. Да они сражались с врагом, получили ранения, но были в плену, утратили свое оружие и документы. А раз так то и отношение к ним будет пока соответствующее пока не докажут своей преданности Родине. Убитым такими доводами товарищам командирам пришлось соглашаться с моим решением.
