Тяжёлая вода (СИ) - "Arno" (книги бесплатно .TXT) 📗
Двое солдат свели ему руки за спиной и стали вязать. Еще один что-то втолковывал ему, ехидно потешаясь. Джаг не улавливал ни слова. Рядом пиратам уже накидывали на шеи петли и подталкивали на бочки, и другие солдаты компании также посмеивались над ними. По закону казни должны проводиться в полной тишине, под треск барабанных палочек. Но это на суше. А на море закон иной. Тот, который установит капитан корабля. И новый капитан не собирался препятствовать своим людям потешаться над смертниками. Хотя, какое значение сейчас имеют насмешки? Сейчас, когда рукой подать до котлов ада? Джагу было плевать на все. Давайте уже.
Джаг не сразу понял, что привлекло его внимание. Среди улюлюканья моряков и солдат компании было не так то просто вычленить и осмыслить отдельный возглас. Но он повторился. И снова. И снова. Не смысл, а, скорее, интонации заставили сосредоточиться и услышать, что кричат.
— Капитан!..
Голос пронзительный из-за ноток паники.
— Капитан! Это тяжелая вода!..
Повторяет одно и то же много раз, пытаясь перекричать громкую толпу, занятую вешаньем пиратов.
— Капитан! Прямо по курсу! Тяжелая вода!
И в конце концов, когда ты в панике, ты можешь оказаться достаточно громким, чтобы быть услышанным.
Джаг видел, как расширяются глаза коммодора.
— Какого…
Коммодор Коридвен не успел даже закончить фразу. Зато Джаг за этот короткий промежуток времени успел многое. Сначала он понял, что ему нужно не дать себя связать. Он рванул руки в стороны, не дав солдатам затянуть узлы. После — надо было любой ценой выбраться из петли. Ее уже накинули ему на шею, и Джаг рухнул на колени, повиснув на ней. Петля была еще не затянута, и обдирая лицо и шею о грубую пеньку, Джаг все же выскользнул из смертельного захвата, и со всей силы вжался в пол.
Еще он понял, что сейчас все резко поменяется.
Миг, другой. И Джаг почувствовал это — как его вдруг прижимает к полу, а корабль кренится на нос. А еще через мгновение — отдача от резкой остановки — как он на долю секунды оказывается в свободном парении, а потом снова встречает лицом и телом выщербленные доски палубы. То же самое сейчас произошло по всему судну, на всех палубах в каждой каюте и на каждом посту.
На один миг все, кто стоял ближе к носу корабля, оказались в воздухе, а те, кто на корме, попадали навзничь, потому что палуба под ними, двигавшаяся ранее с той же скоростью, что и все они, вдруг резко затормозила, а корабль зарылся носом. Все, кто стоял, полетели кто куда, их оторвало от палубы, подняло в воздух и разбросало. С носа, глубоко ковырнувшего поверхность моря, палубу окатило плотным градом крупных соленых брызг, сквозь шум воды были слышны крики сбитых с ног и удаляющиеся вопли тех, кому не повезло стоять ближе к бортам.
Все эти несчастья касались большей частью только команды работоргового судна. Только им, да горстке пиратов, приведенных к виселицам, сейчас было позволено стоять на ногах. Им же от этого было хуже всех. Не считая того, что и так истрепанные силы работорговцев и солдат компании в одно мгновение поредели на несколько мечей за счет тех, кто в момент столкновения улетел в море, все на этом корабле — и рабы, и пираты, и его хозяева, сейчас, внезапно, оказались в равном положении — все валялись на полу.
Джаг приподнялся на руках и окинул взглядом побоище, в которое превратилась палуба. Рваный хор из стонов раненных и покалеченных вновь установился над кораблем и набирал силу. Меньше всего пострадали пленники — их тоже тряхнуло вместе со всеми, но они сидели на заду, падать им было невысоко. Солдатам и морякам пришлось гораздо хуже — падая, они ломали ноги, руки, кто-то, надеялся Джаг, и шею свернул.
Впрочем, не всем пленникам повезло одинаково: один из пиратов, которого вывели вешать вместе с Джагом, все же сплясал последний танец. Зрелище было довольно странным. Покойник в такт покачиванию корабля волочился по полу задом, но шея его была в петле, так, что туловище наполовину висело. Его еще даже не загнали на бочку, не натянули веревку, и ее хватало чтобы даже присесть на корточки. Но во время удара его дернуло с такой силой, что петлей переломило шейные позвонки. Джага передернуло от вонзившейся в сознание мысли, что не выберись он вовремя из петли, сейчас повешенных было бы двое.
Кое-где с палубы стали подниматься те, кому посчастливилось отделаться синяками, и Джаг удивился, как же их мало. Он видел всего три или четыре фигуры солдат и моряков, и даже они шли с трудом, хромая, держась за бока и ушибленные головы.
В это время, снизу, из под грот-мачты, послышались первые звуки борьбы. Нежданно негаданно восстание на корабле получило второе дыхание, и на этот раз все было решено наперед. Пираты очухались первыми, и, судя по звукам, принялись добивать своих сбитых с ног надзирателей. За ними, во второй раз дорвавшиеся до свободы, заголосили, как проклятые, мятежные негры.
Джаг поднялся на четвереньки, прислушался к голосу своего тела — ушибы начинали гудеть тупой сковывающей болью. Все-таки, его тоже хорошо приложило о палубу. Но зато все кости были целы, он мог ходить и даже, наверное, драться.
Сделав несколько шагов, Джаг убедился — по сравнению с теми ходячими полутрупами солдат компании и моряков-работорговцев, что брели по палубе ему навстречу, на каждом шагу мыча от боли и повисая на снастях, он был вполне боеспособен. На глаза попался труп солдата. Джаг вытащил у него из ножен клинок — длинный клиновидный Гаддирский палаш, и тут же ткнул в спину слабо стонавшего соседа покойника — моряка работорговца.
Тот замычал, а потом хрипло вдохнул. Из раны на спине пошли красные пузыри — значит пробито легкое. Джаг оставил его подыхать, а сам двинулся к лестнице на шкафут. Из прошлой драки он хорошо уяснил одну вещь: в одиночку восстания не делаются. Нужно срочно найти союзников, и все подходящие кандидаты должны были находиться там, под грот-мачтой.
Ему навстречу брели двое солдат друг за другом. Они еле держались на ногах. Джаг легко отвел плохо нацеленный отчаянный выпад, и вонзил меч в брюхо солдату, после чего выдернул клинок, и отпихнул врага с дороги.
Второй замахнулся сверху двумя руками, Джаг мягким блоком отвел клинок врага в сторону и уже сам замахнулся для верхнего удара. Он рубанул наискосок, сверху вниз, добавляя себе силы второй рукой, и лезвие на целую ладонь вошло между плечом и шеей, перерубая ключицу.
Выдернув клинок из мертвого тела, Джаг отпихнул его в сторону. Ему навстречу со второй палубы взбегали по лестнице черные со связанными перед собой руками. В суматохе и на радостях от второго за день освобождения, они его не заметили, да и Джаг не сразу обратил на них внимание, так что столкнулись они практически нос к носу.
Увидев его, в крови, с мечом наголо, негры сначала попятились. Но кто-то наблюдательный быстро растолковал остальным на своем бубнящем наречии, что конкретно этого белого не стоит сразу записывать во враги. Некоторые рабы узнали Джага — он же сидел вместе с ними под прицелами охраны, а до этого — целый месяц провел с некоторыми из них в трюме, хоть и не в самых прекрасных чувствах. Было видно, что их терзают сомнения насчет дружеских намерений белого человека. Джаг также не мог быть уверенным, что эти черные не воткнут ему топор в спину, сразу как освободят руки. Но времени было очень мало, а на выяснение отношений его не было вовсе.
Он схватил самого ближнего негра за руку, притянул к себе и перерезал путы на его запястьях, после чего толкнул в плечо, пропуская мимо себя.
Другие рабы, не мешкая, потянули к нему связанные руки. Джаг принялся резать путы, притягивая к себе рабов по одному.
— Всем найти оружие! — рявкнул он, отправляя в дело нового освобожденного негра увесистым хлопком по плечу.
— Перебить всех, кроме пиратов! Каждого зарезать по два раза, а лучше по три!
Некоторые из тех рабов, что убежали, когда Джаг разрезал им путы, вернулись с найденными на палубе или снятыми с трупов мечами и принялись помогать освобождать товарищей. Работая вместе, за пару минут они освободили всех. Ватага нигеров расползлась по палубе, учиняя жестокую расправу над поверженными врагами. Те, кто мог сопротивляться, умерли легкой смертью. А вот тем, кто подняться не мог, пришлось хуже. Негры не спешили пронзать их мечами. Вместо этого они большими толпами забивали своих мучителей до смерти руками и ногами, и даже после того, как жертвы склеивали ласты, над ними продолжали изгаляться.
