Знак Харона (СИ) - Уткин Михаил (читать книги полные TXT) 📗
«Она и так чует меня, а по кровавым следам я перед ней и вовсе как на ладони! Мне всего тринадцать! Мне рано умирать!»
Звонкое эхо хриплого дыхания отражается от деревьев. Стараюсь его сдержать, ощутить все вокруг… Но чую только, как бесполезно раздуваются ноздри, ловя запах прелой листвы и сырости. Как всегда.
А пантера почти не пахнет. Черная смерть… Может быть ей стало не интересно меня догонять, такого неуклюжего? Может быть, ей встретилась красивая стрекоза, которая заняла её сытое воображение, и она забыла обо мне? Безумная надежда ёкнула где-то под ложечкой. Я крепко прижался спиной к коре лесного великана, выдавив лопатками из влажного мха струйку воды, она скользнула вдоль хребта под набедренную повязку как холодная змейка, заставив передернуть плечами.
Лианы свисают до земли. Я лазаю плохо, но может быть смогу уйти от неё? Ладони уцепились за скользкие переплетённые стебли, и… крепкий удар в спину вышиб воздух из легких, а лицо впечаталось в грубую кору дерева. Я прикусил губу, но не чувствую боли. Не до нее сейчас. В спину властно упёрлась страшная лапа, и я ощущаю позвонками все четыре её жёстких подушечки.
Вот сейчас пантера просто выпустить когти и рванёт сверху вниз! Грудь втиснулась в дерево, а ноги висят в воздухе. Я вытянул ступни пытаясь нащупать пальцами землю, словно опора даст мне силы.
Что она ждёт? Тварь! Воздуха не хватает и я судорожно перевожу дыхание. Слева по мху спускается жук нащупывая дорогу длинными усами, он коснулся моей щеки и отпрянул, подняв лапки в угрожающей позе. За спиной раздалось урчание, огромная кошка мурлычет. Ей нравится, ей приятно… Тварь. Притиснутый к дереву я сдавленно закричал:
— Пусти меня! Я харрай! Наш тотем чёрная пантера! Пусти!
Урчание за спиной стало громче. Плотная шерсть мазнула меня по шее. Тугое ухо пантеры скользнуло по моей щеке и я в ужасе скосил глаза — сверкнули клыки и глупый жук хрустнул у пантеры на зубах. Давящая тяжесть между лопаток исчезла, я упал к подножию дерева, а огромная чёрная кошка уселась рядом старательно вылизывая заднюю лапу. Потом словно совсем увлеклась и начала намывать передней лапой ухо и голову, раз за разом. Язык скрипел по ее шерсти, как нож по дереву.
Конечно, пантера не верит. Какой из меня харрай. Ростом вдвое меньше моих сверстников. Дурацкая белая кожа, светлые волосы. Как я могу принадлежать роду чёрной пантеры, когда больше похож на личинку короеда?
— Я правда харрай, — услышал я свой убитый голос.
И тут же пантера бросилась ко мне, я увидел страшные когти, длинные клыки, безумно сияющие глаза и… чудовищный рёв ударил меня в лицо запахом тухлятины. Словно кузнечик я отпрыгнул назад и вновь бегу и папоротники хлещут меня по ногам.
Пантера же неспешно следует поодаль, продолжая наслаждаться своей силой и властью.
Убежать я не могу, но бежать нужно, чтобы продолжать её интересовать. Иначе смерть, а ведь я вышел в джунгли, чтобы уйти от неё на завтрашнем испытании.
Пот, который ручьём бежал с меня в удушливой жаре леса, сначала лишь щипал царапины, а сейчас уже стал таким едким, что начал их жечь. Во рту же напротив пересохло.
Но и страх отступил, заставляла двигаться лишь непокорность и надежда, что пантере просто надоест игра. С бабочками говорят, она тоже может играть часами, и иногда отпускает. Я бежал час за часом… все медленнее и медленнее. Наконец силы совсем оставили меня и я рухнул в кучу опавших листьев только с одним желанием «пусть все это прекратится».
Пантера раздвинула плотные стебли носом, щуря глаза. Замерла на мгновение и требовательно оскалилась. В младенческих пещерах совершенно так же кошки играют с мышами. Сейчас она прыгнет и прервёт мою никчёмную жизнь.
Однако из леса донёсся хриплый мяукающий рёв. Он накатился как далёкий гром и рявкнул вовсю рядом, словно с дерева упал огромный мешок с орехами. Пантера прижала уши и змеёй попятилась в кусты.
А совсем рядом взревело:
— Чёртов выродок! Как ты вообще протянул тринадцать вёсен?
Карраури громадный воин, которого приставил ко мне шаман, отодвинул копьём траву и цапнул пальцами рядом с моим ухом. Впрочем, не поймал. Это единственный плюс моих прижатых ушей. Если бы красивые крупные что ловят все звуки леса, то ухватить было бы легко, а эти куцые кругляши, так просто не словишь.
— Я не выродок, — буркнул я. Впрочем, вышло не убедительно. Да и голос сорвался — дал отчаянного петуха, даже сейчас, когда говорил негромко. Это ещё один мой недостаток, которых год от года становится все больше, и этот почти меня доконал. И так люди сторонились, а теперь все показывают пальцем и смеются. Карраури оглушительно расхохотался:
— Скажи ещё раз пантере, что ты настоящий харрай! Ты нелепое чучело. Не забывай, что тебя определили в уроды, а не выродки лишь случайно. Сердобольная девочка пожалела тебя младенцем, хоть ты и был белёсый, как мерзкая личинка. Да у тебя даже волос не было, как и зубов. А твои дурные глаза, так и не потемнели со временем.
Я пожал плечами. Дыхание уже почти выровнялось. Пускай себе громадный чёрный воин потешится. Ещё раз расскажет мне то, что я и так прекрасно знаю.
Но нет, его толстые губы раздвинулись в усмешке. Вся правая рука в сизых резах и татуировках уже пяти степеней посвящения. Я для него открытая книга. Он двинул копьём, жестом приказывая следовать за ним и пошёл вперёд.
Пошел неспешно, однако, мне всё равно пришлось за ним бежать. Ступни вязнут в рыхлой листве, папоротники хлещут исцарапанное тело. Мне постоянно приходится задирать голову, чтобы не потерять из виду его набедренную повязку — единственное яркое пятно, что вижу в парящем тумане джунглей. Унизительно, но выходит только так — Карраури выше меня чуть ли не втрое, и каждый его абсолютно бесшумный шаг, стоит моих пяти.
Но все же я позволил себе усмехнуться, подумав «конечно, я для него открытая книга, но воин понятия не имеет, что в ней больше одной страницы». А он продолжал:
— Только то, что одна невинная девочка нашла тебя привлекательным, когда ты нелепо топорщился на циновке, и оставило тебе жизнь. Сейчас-то она конечно давно не улыбается. Чему радоваться, если ты в свои тринадцать лет макушкой не достаёшь ей даже до груди.
— Ну так и оставили бы с уродивыми, раз так не по нраву! — крикнул я.
Перед Карраури, не так стыдно за свой нелепо-низкий ломающийся голос. Воины громко смеются, но быстро привыкают, уже через пару минут перестают обращать внимания на звуки, что вырываются у меня из глотки. Это женщины могут часами хихикать на все лады, приходя специально поглазеть, потыкать пальцем.
Тоже мне, спасли, лучше бы бросили в джунглях, как обычно делают со всеми выродками. А Кетана, напротив совсем перестала улыбаться, когда его видит… А Карраури продолжал:
— К уродивым, тебя было не определить. Это просто новые души, тела же, отлиты правильно. Шаман так и не разобрался, из какого рода тебя вызвала твоя мать, поэтому и определил к уродам. Надо же выяснить, полезны твои уродства племени или вредны. Но сейчас он все чаще говорит что ты подвергся какому-то проклятию…
Голос воина удалялся. Увлёкшись рассуждениями, он перешёл на обычный шаг и, как я не спешил, тут же отстал. Хотел бы я так же непринуждённо передвигаться, но всё бесполезно. Оставалось лишь стиснуть зубы и бежать в том направлении.
Но вот, впереди замаячили плетёные крыши домов. На окраине стоит Карраури, небрежно опершись на копьё. Ничуть не запыхался, я же судорожно хватаю воздух, раздуваясь чуть ли не вдвое. Карраури молчит, только белки глаз поблёскивают в полутьме леса. Да, если бы не он, пантера наверняка бы меня загрызла. Конечно, он не потерял меня из виду. Просто ушёл вперёд, заскучав еле брести. Ведь каждый воин ощущает всё вокруг себя даже с закрытыми глазами. Это третья ступень посвящения, что выжигается на правой руке знаком всевидящего ока. Но мне похоже не получить его никогда. Даже некоторые уродивые, что знают всего несколько слов, могут это делать, но не я.
