Самое древнее зло (СИ) - Лагно Максим Александрович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Первомаг стал отвечать на атаки, выпуская на магов прозрачные копья, словно созданные из света. За каждым большим копьём следовал рой световых стрел. Теперь усилия Бленды были направлены больше на защиту от них, чем на удары по кокону.
Бесноватая Аделла прыгала от стены к стене, как тигрица в клетке.
Один Слюбор, закутанный в плащ выглядел странно. Он не производил никаких лучей или энергии. Прикрыв глаза и склонив голову набок, висел в десятке сантиметров от пола, словно спал, утомлённый дракой.
Звонки в дверь и крики соседей замолкли.
— Слюбор заставил их думать, что ты прекратил шуметь, — пояснил Рельсон: — Фулели воздействуют на чужое сознание.
— А ты кто? — спросил я. — Почему не помогаешь товарищам?
— Не товарищи они мне. Да и не умею я как они… Это же высшая степень боевой магии, такое я только в умобразах видел. Я животновод. Отец содержит в Енавском Княжестве фермы и пастбища…
Я достал фотоаппарат. Меняя портретный объектив на «ширик», спросил:
— А зачем в портал полез?
— Я не полез. Я искал своё пальто, используя руль поиска, который, между прочим, десять дней мастерил, это ведь тоже задача для мага Первой Отметки. Ползал в кустах, увидел, что пришли эти четверо и наставник с ними. Ну, я не стал вылазить, занятия-то я прогулял, получается. А они открыли портал переброски прямо над моей головой. Я и за траву, и за землю цеплялся, но меня потихоньку утаскивало…
Удар светового копья прервал его рассказ. Закричав от боли, Рельсон принялся кататься по полу:
— Ай, вытащи, вытащи!
Сколько я ни пытался ухватить световое копьё, оно проходило сквозь мои руки, легонько их обжигая:
— Тут магия нужна! Я не знаю что делать!
— А-а-а, больно, как больно… Я умираю…
Перестав трепыхаться, он раскинул руки и принялся быстро-быстро что-то бормотать. Тощее тело Рельсона начало сжиматься. Одновременно с этим его руки превратились в крылья, но тоже стремительно уменьшились. Световое копьё разлетелось в пыль.
В следующую секунду вместо человека на полу прыгал воробей. Оттолкнувшись, он взмыл в воздух.
— Рельсон, вернись, — закричала Бленда.
Но испуганная птичка, сделав несколько бестолковых зигзагов по комнате и, врезавшись разок в лампу, вылетела в окно.
Я пожал плечами и начал фотографировать происходящее.
2
Когда я смотрю на мир через объектив — происходит своего рода магия. Я превращаюсь в машину по поиску ракурсов.
Любой, кто занимается фотографией профессионально, а не «для себя», кто зарабатывает этим на жизнь, знает это ощущение. В таком состоянии фотографы способны бесстрастно фиксировать умирающего от голода ребёнка в Африке, раненного ребёнка в Сирии, мёртвого ребёнка на Украине.
За это фотографов называют бездушными.
Так и есть. Мы вкладываем душу в снимок, на себя уже не остаётся.
Вот и сейчас, когда смотрю через объектив, я перестаю бояться световых копий, который десятками посылает Первомаг на студентов магической академии. Моё тело, как объект боли меня не интересует. Оно сейчас предназначено для того, чтобы поставить камеру под нужным углом. Или выставить настройки так, чтоб световые линии не засвечивали весь кадр.
Нет нужды смотреть на экран, чтобы знать, когда вышел удачный кадр.
Вот сосредоточенное и красивое лицо Бленды Роулли, наполовину сокрытое снопом красных искр, что высекают её огненные хлысты. Крепко сжатые побелевшие губы иногда приоткрываются, Бленда делает глубокий вдох, словно выплывает на поверхность воды, и губы снова сжимаются. Она похожа на хирурга, проводящего сложную операцию.
Вот мутировавшая Аделла как бы замирает на потолке: наполовину звериное тело собрано в пружину, хвост с острой кисточкой на конце нацелен на кокон Первомага, глаза горят красным огнём, мускулистые лапы напряжены, рыжая шерсть стоит дыбом, кое-где в ней торчат обломки световых копий. Именно на этом снимке будет заметно, что Аделла сильно пострадала от самозащиты Первомага. Обломки световых копий затухают, на их месте остаются кровоточащие раны.
Слюбор стоит, как изваяние, закутавшись в свой плащ. Этот толстый парень — островок спокойствия в буйстве вокруг него. Плащ уже пробит в нескольких местах. Но Слюбор непоколебим, его фигура потеряла добродушную полноту. Он — тёмная неизвестность, готовая развернуться в сокрушающую силу иллюзии.
Вот Хадонк продолжает свои энергичные, но совершенно бессмысленные движения: пытается сомкнуть разведённые руки, но неизвестная сила продолжает тащить их обратно. Он похож на спортсмена, проигрывающего состязание. Лицо выражает решимость и злость на себя, злость на недостаточность усилий…
Вот его споггель с игривостью щенка замирает в воздухе, перехватывая световое копье, намеченное прямо в лицо Аделлы. Но второе копьё ускользает из лап семейного духа. Раздаётся оглушительный рык, переходящий в вой, а потом в обычный крик.
Пронзённая навылет Аделла катится прямо на меня: огромный ком мускулов, огня и когтей готов меня раздавить… Но я продолжаю снимать.
Ведь я смотрю на мир через объектив.
3
Прокатившись по полу, Аделла замирает у моих ног, стремительно превращаясь в саму себя. Оскаленная морда мутирует в окровавленное лицо с закрытыми глазами. Пробитые лапы с мокрой от крови шерстью — в бледные руки, изрезанные и исцарапанные.
Отбросив камеру на бок, я присаживаюсь перед ней:
— Что делать? Что делать? — кричу я.
Световое копьё торчит прямо из груди Аделлы. Капли крови стекают по острию, смешиваясь с пылинками света. Я уже знаю, что голыми руками копьё не вытащить.
Аделла корчится от боли, изгибаясь и поливая пол кровью. Она не полностью трансформировалась — остаются заострённые ушки и хвост, которым она яростно колотит по полу, разбрызгивая обломки световых стрел и копий.
Аделла хватает меня за плечо. На её пальчиках сохраняются кривые крепкие когти. Они раздирают мою рубашку, впиваются в кожу:
— Сун… дук… — бормочет Аделла, пуская изо рта кровавые пузыри. — Рулль…
Вырвавшись из её когтистой хватки, я ползу к сундуку, с которым прибыл Слюбор. Фотоаппарат профессионально оберегаю от ударов.
«Хм, — думаю на секунду, — а ведь из меня вышел бы хороший военный корреспондент… Впрочем, я и есть первый фотожурналист на первой магической битве за судьбу Земли».
Когда перед глазами нет объектива мне страшно. Останавливаюсь и сдаю назад. Передо мной взрывается световое копьё, пронзившее пол насквозь. Интересно, видят ли его соседи? Или Слюбор держит их сознание в подчинении?
Осколок копья пробивает мою ладонь. Смотрю на этот сгусток света с некоторым изумлением… Потом кричу, потом падаю, фотоаппарат ударяется об пол объективом.
Оборачиваюсь: сквозь мерцающие стены энергетического кокона вижу Алексея. Он усмехается и, растопырив обе ладони, высылает на меня сразу стопку копий. Я беспомощно закрываю лицо руками.
Как во время съёмок «стоп-моушн» вижу, как передо мной падает один из светящихся камней, мгновенно вырастает стена тумана. Копья пропадают в ней и с грохотом появляются вокруг меня. Пробивают стены и остатки шкафа… Меня обсыпает пылью и крошками кирпича. Копья образовывают в стене дыры, сквозь них я вижу кухню и оборванную электропроводку соседней квартиры.
Поднимаюсь и подползаю к сундуку на колёсиках. Под прикрытием тумана, спокойно открываю крышку: он полон каких-то ящичков и сундучков поменьше. Меч в ножнах, непонятные устройства, похожие на астролябию, скрещённую с телескопом. Несколько книг… На обложках незнакомые письмена. Значит, языковой рулль не работает на чтение?
— Что выбрать? — кричу я.
Мне никто не отвечает, все заняты битвой с Первомагом. Сквозь туман, вижу, что Бленда покачивается, держась за плечо, из которого торчит стрела. Теперь она бьёт Первомага только одним хлыстом.
Из-за дивана я вижу ноги и хвост Аделлы. Хвост стучит всё слабее и слабее… Кошечка умирает.
