Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Дамиен оступился на скользком полу, обругал себя дураком. Демон хитёр, он напускает морок! Не хватало поддаться ему и пожалеть тварь!
Он обошёл пентаграмму, встал в головах и стал разглядывать бьющегося в ней пленника — задыхающегося, полуслепого — холодно и равнодушно, фиксируя, как научил отец, самое мелкое и неприметное — где темнее кожа и больше капель выпота, густо ли растут волосы, есть ли царапины и мозоли?
Царапин не наблюдалось, кожа была гладкой и немного светилась изнутри, вот только выпот заливал её слишком обильно, впрочем, тут же и испаряясь.
Наконец зрачки пленника приобрели характерный для демонов алый блеск, и он заметил человека. Тут же по горлу инкуба пробежала судорога, Дамиен услышал неразборчивый рёв, потом — слова. Они текли, сливаясь в одно, слишком длинное:
— Чего-ты-хочешь?
— Тебя!
Инкуб перестал вырываться. Он замер, жмурясь и разглядывая человека. Похоже, просьба удивила его.
Дамиен тщательно изображал презрение и скуку. На самом деле он не очень-то понимал, чего хочет. Влить в себя столько сил, чтобы встать на равных с отцом? Чтобы тот перестал командовать и взирать свысока? Или?.. Отомстить за то, что видел здесь, в башне? За унижение, что не давало ему покоя?
Ладони снова намокли. Да что за напасть!
Он забормотал: «…Где есть тело — там есть дыхание. Твоё тело есть вдох, а тело инкуба — есть выдох. Обрети его выдох — и ты обретёшь энергию, недоступную миру смертных. Душа демона будет питать тебя, пока он не истает в пентаграмме…».
Выученное из книги, что он стащил у отца, помогло. Сердце замедлило бег, успокоилось дыхание и прояснились мысли.
Он понял, что мучил его страх. Страх, что сила, даётся лишь так, как делал это отец. Что демона нужно принять в себя… Но…
Где? Где это написано?!
Отец выжил из ума, свихнулся, заперев себя в колдовской башне.
Рецепт силы, описанный в древней книге «О демонах», что была похищена Дамиеном из крепко запертого шкафа, был прост: вызвать инкуба, выпить его до дна магией и так приобрести силу и бессмертие на обычный человеческий век!
Сорок лет — проклятое число человека. К сорока годам тело изнашивается: зубы начинают выпадать, покрываются сединой волосы.
Отец полагал, что каждые сорок лет человек нуждается в обновлении средоточием огня сущих. Это была его тайна, которой он не хотел делиться с другими магами. Но Дамиен был наблюдателен и до многого сумел додуматься сам — вычислил, где могут лежать запретные книги, прочёл, сопоставил с увиденным, выучил…
Единственное, чего он не понимал — зачем ждать сорока лет? Зачем обновлять себя в старости? Ведь сорок лет — это древний старик! А ему казалось, что сила нужна молодым, тем, кто ещё умеет желать и мечтать, горит горячо и жарко.
Но отец даже слышать не хотел о том, что Дамиену пора бы приобрести настоящую магическую мощь. Конечно, он тоже не выглядит стариком — моложавый, стройный, подвижный в свои сто шестьдесят шесть… И даже доказавший, что и семя его…
Юноша поёжился, вспоминая. Он вырос без матери, но отец рано открыл ему тайну её мучительной смерти. Как и невозможность долгой любви и постоянной связи для настоящего мага.
Ведь во время соития человек забывает о бдительности, открывает другому доступ к слюне, волосам, крови и семени. С помощью этих флюидов враг сможет сотворить с тобой всё, что пожелает. И ему легче принять облик самого близкого для тебя человека.
Маг не должен иметь друзей, не должен иметь близких. Все они — вместилища для его врагов. Маг должен быть один. Как солнце на небе, как колодец в пустыне.
Потому матери настоящих, потомственных магов сгорают в родах. Таков закон магического дара. И не нужно пытаться спасти то, чему спасения нет.
У настоящего мага не может быть матери. Он не может любить, ведь жена его всё равно погибнет, родив наследника. И друзей — тоже не может быть. Не следует заводить их, чтобы не подвергать себя риску.
Но как же это тоскливо — длить себя в одиночестве! Зачем нужны мысли, мечты, желания, если их ни с кем нельзя разделить?!
Враги? Сейчас? Да какие враги у ученика мага, кроме занудных колдовских книг?
Горы томов, переплетённых в телячью кожу, что должны быть выучены, растут перед кроватью. А самые главные книги ещё впереди. Те, что не позволено даже выносить из башни. Именно в них сокрыты секреты магического мастерства, что сделают Дамиена таким же великим, как и отец. Но и таким же старым и мёртвым внутри. Зачем ему тогда вечная жизнь?
Он хочет жить, пока юн и полон надежд. Любить, сражаться, повелевать. Под длинным пологом его кровати спрятаны совсем другие книги: о рыцарях и прекрасных девах, о мужестве, чести и бесчестии, о волшебных странах и ратных подвигах. А сила… Сила — защитит его от врагов и завистников.
Сила нужна сейчас! И он возьмёт её так, как хочет и понимает сам!
Капля расплавленного воска сорвалась с жирандоли над головой Дамиена, разбилась о серый мрамор пола, и юный маг вздрогнул.
И тут же рябь пробежала по коже демона, словно по шкуре норовистой лошади, зрачки его вспыхнули адовым огнём, разрастаясь на всю ширину радужки, а белоснежные зубы обнажились в оскале.
«Пусть скалится», — усмехнулся Дамиен.
Он знал: инкубы беззащитны в пентаграмме. Они могут лишь корчиться, исполняя приказанное, когда отец предаётся с ними похоти, удовлетворяя свои извращённые желания. Застань он подсматривающего юнца…
— Кто-ты? — звуки слились в яростное шипение.
Если забыть про адов огонь, у инкуба такие глаза, словно он тоже способен страдать и думать…
Стоп. Это — морок! Обман!
Инкубы неразумны и не имеют души. Их жизненная сила — суть ценность для магов, эфирный движитель, способный питать человека, продлевая жизнь, веселя кровь и оберегая от тягостных размышлений, но и только!
— Разве тебе положено знать имя вызвавшего тебя?!
Голос Дамиена дрожал. Страх ещё не покинул его. Ему хотелось шутить и громко смеяться. А вот инкубу было не до веселья. Он тяжело дышал, громко, со всхлипом. Глаза слезились.
— Чтобы нам было нескучно общаться, ты можешь называть меня «Киник», — «представился» Дамиен. — Но это, конечно, не имя. Ну, а как я могу называть тебя?
— Аро, — скривился, но выдохнул демон.
В отличие от юного мага, он солгать не сумел.
— Прекрасно!
«Киник» склонился к маленькому столику на витых медных ножках, где лежали самые сильные амулеты. Отец запрещал даже прикасаться к ним, но сегодня — некому было рявкнуть и хлопнуть по протянутой руке.
Самое ценное хранилось в резной шкатулке морёного дуба. «Киник» взял её, ощутив приятную прохладу и тяжесть. И уверенность, чужая, магическая, сразу пустила в нём корни, прогоняя страх.
Демон растерянно озирался, вытягивая голову и пытаясь рассмотреть — что делает человек.
— Подчинишься ли ты сразу? — улыбнулся «Киник». — Или попробуем это?
Он порылся в шкатулке и показал пленнику добычу — простенький с виду деревянный абак.
— Как полагаешь, Аро, глубокие ли ожоги оставит на твоей нечеловеческой плоти рябина, выросшая на могиле девственницы?
Инкуб молчал, лишь воздух с сипением вырывался из его рта.
— Боишься? — «Киник» приподнял в деланом удивлении брови. — Учти, в этой шкатулке есть средства от самого стойкого упрямства. Вот кровяная яшма, называемая так же гелиотроп, она выпивает рассудок. А вот ошейник из шкуры кошки, служившей вместилищем для беса… — юноша запустил руку в шкатулку, пытаясь понять, что больше пугает пленника. — Я убедителен, Аро?
Демон испуганно моргал. Глаза его стали похожи на остывающие угли — красный зрачок почти исчез в чёрной радужке. В глазных яблоках человека радужка смешивает многие оттенки, и только у демонов всё многообразие — чёрный да алый. Однако и их зрачки дышат: то порастают огненными сполохами сквозь черноту, то сужаются до малого обиталища огня.
— Отлично! — «Киник» насладился игрой красок в глазах инкуба и вытащил абак.
