Старуха по пятам (СИ) - Ермакова Мария Александровна (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
- Я похоронил их, - послышалось за спиной. - Справил обряд. Они не нашли покоя в этой жизни, быть может, найдут в следующей.
Мара подняла брови.
- А мой кинжал?
Монах протянул ей клинок - рукоятью вперед.
- Держи. Я отчистил.
Она забрала кинжал и закрепила в наголенных ножнах.
- Отпусти лошадей.
- Я хотел бы оставить одну для себя, моя госпожа!
- Нет. Нам нужно ехать быстро. Очень быстро. Другой конь не угонится за Амоком.
Она бросила равнодушный взгляд на заляпанную красным траву и направилась к ручью. Опередивший Кайн безмолвно налил ещё одну тарелку каши, протянул ей.
- Поешь. И поедем так быстро, как захочешь.
Пока она ела, он споро перебрал вещи, отложил и упаковал в свою сумку самое ценное, расседлал и отогнал прочь лошадей. Когда вернулся и встал на колени над ручьем, смывая пот, Мара неожиданно сказала.
- Наверное, ты хороший человек, монах. Или стал таким под бдительным оком Пресветлой Суки. Со мной может быть опасно. Я иду, не зная куда, желая услышать неизвестные слова. Я даже не знаю, поможет ли кто-то найти противоядие или мне суждено сдохнуть на обочине дороги. Зачем ты меняешь спокойную старость на дорогу в никуда?
Он развернулся, пожал плечами.
- Поверь мне, я знаю, что делаю. Смерть больше не пугает меня. Просто позволь быть рядом.
Толстяк поднялся на ноги, подошел к ней вплотную и опустился на колени. Мара, прищурившись, следила за его действиями. Кайн вытащил её кинжал из ножен, вложил ей в ладонь и приставил острием к своей груди.
- Ты можешь убить меня сейчас, госпожа! Но если, как сегодня, случится повстречаться в пути с такими уродами, меня не окажется рядом.
Мара поморщилась.
- Ты был бы не нужен мне, если бы...
- Это так! - спокойно перебил Кайн. - Однако никогда не знаешь, для чего Пресветлая сталкивает нас с тем или иным человеком.
Женщина хмыкнула. Легонько ткнула его кинжалом и убрала клинок в ножны. Поднялась на ноги, потянулась.
- Поехали. И лучше бы у тебя был железный зад! Привал сделаем только следующим утром!
В седле провели весь день и всю ночь - Мара опасалась новых приступов и гнала Амока, не заботясь о собственной усталости и уж тем более не думая о спутнике. Солнце растопило утреннюю дымку над берегом и линией холмов вдали, слева мелькнули кособокие домишки Рыбьей Кости, растянутые крылья сетей, вывешенных для просушки, и тропа потянулась на скалистый кряж, шедший вдоль залива. Амок въехал в рощу невысоких пушистых приморских сосен, и Мара резко натянула поводья. Перекинула ногу через седло, спрыгнула на мягкую землю, покрытую пёстрым ковром из короткой ярко-зелёной травы и жёлто-коричневых сухих игл.
Кайн с кряхтением спустился следом, сделал несколько шагов на несгибающихся ногах, с наслаждением потер зад и ушёл за ближайшую сосну.
- Мы успеем перекусить, - донеслось оттуда сквозь энергичное журчание, - или попрёмся дальше?
- Успеем. Здесь нам придётся задержаться.
Пока монах собирал дрова и разжигал костер, Мара расседлала и обтерла Амока, пустила пастись между деревьями. Неподалеку край обрыва прогибался, словно некто со стороны моря тянул его вниз покрывалом с кровати. Женщина подошла туда и застыла, закинув руки за голову и глядя на море. Бабочка под левой лопаткой проснулась, заскребла острыми коготками мышцу, сорвав с губ Мары невольный стон и заставив опустить руки. Прямо у носков её запылённых сапожек начинались плоские каменные плиты, ступенями уводящие к воде. Растрескавшиеся и древние, вылизанные ветром и волнами, они казались природными кусками скалы, если бы в их поступательном движении не ощущалась чёткая логика. Ступени уходили вниз, затем шли вправо, вгрызаясь в каменистый бок утёса, который далее выдавался в море. На пляже, среди камней и куч подсыхающих водорослей, блестело круглое озерцо, похожее на любопытный птичий глаз. И хотя обращенные к нему стороны ближайших камней истёрли стихии, на них ещё можно было разглядеть странные знаки и рисунки, поражающие плавностью линий и обилием завитков.
Мара чуть повернула голову, покосилась на Кайна, который остановился рядом, чтобы посмотреть вниз.
- Что это за место, моя госпожа?
Не отвечая, она обхватила себя руками, пытаясь сдержать резкую дрожь озноба. Осознание того, что яд сильнее воли, приводило в бешенство. Монах успел подхватить Мару прежде, чем она начала оседать, сворачиваемая судорогами в очередном приступе.
- Нести туда? - только и спросил он, и стал осторожно спускаться, когда длинные ресницы прикрыли блеск глаз, давая безмолвное согласие.
Резче запахло водорослями, от океанских волн несло холодком и свежестью огромного водного пространства. Ветер, играя, взметнул волосы Мары, когда монах, повинуясь слабому жесту, уложил её на бок на берегу озерца. Вода в нем казалась чернильно-синей, ни движение стайки серебристых рыбок, ни яркие кляксы актиний или морских звезд не нарушали пугающий покой синей безмятежности. Кайн отошёл чуть в сторону, опустился на колени на влажный песок, не спуская с женщины глаз.
- Уходи, - донесся до него голос, еле слышимый в плеске волн, - сейчас мне не нужна помощь.
- Ты - моя госпожа, - усмехнулся Кайн, - но Пресветлая шепчет, чтобы я остался. И я останусь.
Ответом ему были приглушенные ругательства.
Мара вытащила кинжал, полоснула по запястью, уронила руку в воду. Туманные бордовые капли расцветали в чернильной воде, невидимое течение размазывало их под поверхностью, выкручивая завитками, странно напоминавшими надписи на окружающих камнях.
Она перевернулась на живот, опустила лицо в воду. Кайн, который вроде бы не слышал ни звука, неожиданно прижал ладони к ушам и ткнулся лицом в песок.
- Ты не одна?
Низкий, неживой и не мертвый, пугающий и волнительный одновременно, голос заполнил всё вокруг.
- Покажи мне его!
Мара, подняв лицо из воды и с трудом сев, махнула Кайну рукой. Её трясло, и глаза казались безумными - беспамятство ворочалось в зрачках, чернотой тесня зелёную яркость радужек. Монах встал, подошел, спотыкаясь. Его голова раскалывалась от боли, из носа текла тонкая алая струйка. С некоторой опаской он опустился на колени рядом с женщиной, склонившись над водой.
Взгляд из озера заставил оцепенеть. Будто гигантский спрут скрутил члены мучительной неподвижностью. Этим глазам, подобным звездам, не хотелось сопротивляться. Подчиняясь этому голосу можно было упасть на меч с блаженной улыбкой на губах или спрыгнуть со скалы на острые камни в кружеве рваных волн.
Неожиданно Мара положила руку ему на плечо. Кайн очнулся и осознал себя низко склонившимся над водой, которой едва не касался губами, готовясь последовать пронзающему до самой последней клеточки существа зову. И резко прянул назад, испугавшись не на шутку.
- Ты... - продолжил странный голос. - Знаешь, что прошлое не вернуть?
- Знаю, - сипло ответил монах.
- Знаешь, что одного прощения не будет, а другого может не быть?
- Знаю!
- Знаешь, что смерть всегда подле неё?
- Знаю...
- Что ж... Ты был зверем в человеческом облике, а пытаешься стать человеком в облике зверя. Будь с ней. Иди.
Кайн встал и, шатаясь, отошел в сторону, опустился прямо в холодный прибой и закрыл лицо руками, раскачиваясь, как безумный.
Подводные глаза переместились на Мару. Взгляд ощупал бледное лицо, будто холодными щупальцами пробежал по телу, отчего боль обострилась, заставив женщину выгнуться и закричать. Капли крови, так и не растворившиеся в озере, вдруг распались на разноцветные фракции, перемешались в пёстрый водоворот и, внезапно отяжелев, ушли вглубь. Вода взметнулась фонтаном, бросая небу проклятие на неслышимом языке.
- Как же ты позволила достать себя? - прозвучало укоризненно и резко, но в словах слышалась неприкрытая боль. - Зачем удлинила себе путь? Ради чего?
