Орден Креста (СИ) - Махомет Анастасия (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
Три дня пути, стали показывать ему собственное лицо. Чем меньше он пил, тем хуже ему становилось, и тем сильнее он ощущал свою беспомощность. Если бы теперь Лейн озвучил все, что думал про отца, Стен бы согласился с самым жестоким его обвинением. Так кроме боли и гнетущих мыслей на него наваливалось отчаянье и чувство собственной ничтожности. Словно загнанный зверь его нутро рвалось наружу, словно стремясь проломить ему грудь. Внутреннее метание разрывало его на части, а странные ощущения лишали разума. Он уже ничего не понимал. Только остро ощущал свою беспомощность. Если бы не Артэм он наверно просто остановил все это, наложив на себя руки, ибо его затуманенный разум не мог воспринять уже ничего кроме этой боли. Однако, не имея сил понять, он очень хотел все это закончить. Словно неизвестная сила разрывала его на части, а он мог лишь уничтожить ее вместе с собой. Однако в этой буре разнообразных ощущений, прояснялся и разум. Строгость к самому себе никуда не исчезла, и лишь была нарушена искаженным сознанием. Он не понимал, что же он сделал не так, не знал, что катится в бездну, хотя никто не отменял вечной истины о вреде алкоголя. Тогда он просто не замечал этого, зато теперь он видел себя едва ли человеком, скорее ничтожеством.
Чем ближе они были к столице, тем меньше он улыбался ради сына и все чаще его рука, тянулась к фляге и, открывая ее, тут же закрывала вновь. Казалось, что за эти дни неведомая болезнь разбила его, превратив в серую тень самого себя.
В столицу он прибыл, постарев лет на десять, но там началась другая пытка, еще страшнее мук его внутреннего суда и движений внутреннего монстра. Столица была местом его прежней жизни. Уехав отсюда шесть лет назад, он четко разделил свою жизнь на до и после. Так уж нередко бывает с любовью, сначала встретив особого человека и переоценивая всю свою жизнь, а порою ее и меняя мы делим свое существование на до встречи с ним и после, но потеряв этого человека, вновь рвем свою реальность на до и после, и если первое деление подобно границе меж одной ступенью и другой, то второе скорее явный разрыв внутреннего мира.
Земля ушла из-под ног Стена шесть лет назад. Его вера, его надежда весь его мир и все его убеждения были разрушены одним поступком человека, которого он любил. Он верил ей, он любил ее, он чувствовал ее любовь. Только все эти чувства были не просто перечеркнуты или выброшены, словно ненужная вещь, они были вырваны из его сердца из его мыслей из его реальности. Он сам принял это решение, спеша отвергнуть эту часть самого себя, желая все забыть. Теперь же было очевидно, что он только спрятал эту правду и эту свою историю в глубины сознания, чтобы жить, словно этого и не было, но теперь она возвращалась и не сном, ни мечтой, ни потоком мыслей, а настоящим безумным видением. Он видел ее всюду. Мало того, что все вокруг напоминало о ней, возвращая в памяти разные мелкие истории их совместного счастливого прошлого, так она ему виделась в каждой рыжей девушке, в случайных женщинах и совершенно не похожих в действительности особах. При каждом мимолетном взгляде он вздрагивал, словно видел ее, а присмотревшись, понимал, что ее там нет. Быть может в своем стремлении ее не видеть, не помнить и не знать, в действительности он просто очень сильно скучал, ведь несмотря ни на что, он все еще любил ее. Теперь он понимал это слишком остро. Ослабленная воля, практически павший внутренний самоконтроль, но при этом бурные живые эмоции, доходящие до него в полной мере.
И каждый раз, когда он думал, что видит ее и быстро отводил взгляд, он ощущал то нелепое мощное внутреннее возбуждение, что наваливается на влюбленных юнцов, полное и страсти и неловкости. То самое внутреннее возбуждение от которого влюбленные так часто глупо и нелепо себя ведут, так же как он, увидев ее впервые во дворе храма.
Эта одухотворенная дрожь падала на него, и тут же сменялась гневом, от осознания смысла этого чувства и воспоминания о причинах его недопустимости. Мгновенная смена внутренней любви на ненависть, вызывала приступ тошноты, но он все равно смотрел туда, где видел ее, зная, что ее нет, только чтобы прогнать этот призрак.
Но это случалось снова и снова. И от каждого такого внутреннего удара на его черной голове появлялся белый волос.
Потеряв вид здорового человека в пути, он теперь белел головой, окончательно старея.
Остановиться в положенном месте он не смог, только приблизившись к родному зданию, он почувствовал, как сердце беспомощно сжимается от этой безостановочной пытки, а руки холодеют.
- Здесь я жил когда-то и тут ты родился, - сообщил он Артэму, стараясь все также говорить сыну о разных местах, даже если каждое слово равнозначно удару в кровоточащую рану.
Он обещал Артэму, а значит, он должен был это сделать, благо только они прибыли в город поздним вечером, а значит, у него была ночь, для того, что бы привести себя в чувство.
Остановился он в одном из небольших постоялых дворов, где его никто не знает, просто отчитавшись, что прибыл в главном храме, собираясь встретиться с епископом вечером следующего дня.
Артэм немного беспокоился за отца, что выглядел совсем не здоровым, и очень часто вздрагивал, становясь то горячим, то холодным. Оттого ребенок старался его лишний раз не тревожить, порой даже умалчивая о вопросах в своей голове, считая их не особо интересными.
Но дорога и блуждания по городу сделали свое. Мальчишка быстро уснул, избавив отца от необходимости сдерживать проявления собственных чувств.
Однако одиночество за мимолетным облегчением приносило новые терзания.
Оставшись один, он был избавлен от обязательств перед сыном, но зато ничто больше не могло спасти его от собственных чувств. Единственное создание, которое еще могло его спасти, теперь мирно спало в своей постели, как спят маленькие дети, набегавшись за день.
Все же в Артэме сохранялась детская непосредственность, здоровый дух познания и любви к жизни и ее движению. Эта жизнь и была той особой силой, что подобно прохладной воде омывала раны Стена. И потому он так тянулся к этой невинной жизни.
И в темноте ночи, как только одиночество упало на его душу, а алкоголь стал противен от первого глотка, подобно тому, как он бывает мерзок, если пробуешь его впервые, он пошел к сыну, не имея сил мерять комнату шагами.
- Что же мне делать? - спросил он, садясь на пол у постели мальчика.
Подобный вопрос ждал ответа только от него самого, но он его не знал.
Маленькая ручонка поймала его руку и, притянув к щеке, опять застыла. Артэм что-то пробормотал, видимо услышав что-то сквозь сон, а после опять уснул.
Стен смотрел на это светлое создание и улыбался. Его искренне радовала детская невинность, с которой этот малыш прижимал его грубую руку к своей щеке. Этот ребенок доверял ему, и больше всего Стен боялся не оправдать этого доверия. Все остальное было не так уж и важно, лишь бы только Артэм рос здоровым ребенком, как телом, так и духом. И хотя этот мальчик совсем не был на него похож и с каждым годом в его внешности появлялись совершенно незнакомые черты - не было для Стена существа роднее. Ребенок рождение, которого лишило его прежнего смысла жизни, стал новым смыслом и новым светом.
Теперь эта рука грела его душу и возвращала временный покой. Его истерзанный дух постепенно успокаивался и Стен, положив голову на край подушки, закрыл глаза. Вскоре его сознание захватил сон.
Странным образом его разум, видимо окончательно измучавшись терзаниями, на время успокоился и позволил его телу немного отдохнуть. Но снился ему не рай. Снились ему битвы и задания, где инквизиторы гибли один за одним в сражении против неизвестного одержимого прямо в этом здании, лица которого они даже не могли разглядеть. Его товарищи были отчего-то безлики, словно поверх каждого лица были одеты маски, и когда они умирали, эти маски трескались, открывая черные гнилые массы из которых выбирались черви. Вот только там Стена это совсем не удивляло, он просто наблюдал это и злился, что погибают люди, но с каждой смертью он старел, а мундир на нем получал звание. Так, оставшись единственным живым в этом доме, он был сухим стариком, облаченным в одеяние епископа, но, невзирая на старость, меч в своих руках он держал крепко. Теперь он был единственным, кто сможет остановить эту очень сильную Тьму, выросшую в человеке. Он один должен был это сделать, и только это его заботило, когда он бродил по коридорам, переступая через тела и наступая босыми ногами на ползущих по полу червей. Так он только ходил по зданию, выискивая врага, пока, наконец, не увидел его силуэт, на фоне яркого света, которым средь ночи стал вспыхнувший камин.
