Принцесса гоблинов - Иващенко Валерий В. (е книги .txt) 📗
И мать-его как величественно — Принцесса с визгом взлетела на ноженьки и шустро спряталась за Вовкины плечи. Соображает, змеюка зеленоглазая, что брат даже в таком состоянии табу. Хотя, брательника тоже проняло. Понимает, что с Воином в таком виде лучше не связываться. Вполне гарантированный способ самоубийства… а он сам ещё не настолько продвинулся — Тим ну чисто девчонка, какой уж тут из него наставник и учитель по мастерству.
А теперь слушай, Принцесса, и крепенько запомни в своём жалком подобии мозгов, или что там у тебя имеется. Не знаю, что ты там себе воображаешь — не хочу даже и думать, будто ты ищешь силу, способную скинуть тамошнюю Королеву с трона и сделать ей укорот на голову, заодно и старшим братьям-сёстрам. Но если вдруг маменька твоя хоть рыпнется… то быстро и качественно. И учти — вместе с тобой.
Поняла, сучонка белобрысая? Поняла или нет, зараза смазливая?…
Угу, похоже, поняла — да ещё как! Потому как утащила за собой Вовку и уже вместе с ним упряталась за спинку отчего-то благодушно взирающей на все эти дела маменьки. Ну, мама дело святое…
Мир стал зеленоватым и полупрозрачным. Жутко непривычным, новым и всё же понятным. На чердаке, оказывается, вылизывалась кошка, вокруг микроволновки с курочкой-гриль лениво сновали золотистые искорки, а жемчуга-брюлики в стеклянном сейфике дымчато-воздушной стены отозвались на знак внимания радостными сполохами радужных брызг. Ага, теперь понятно, отчего Принцесса не делает своей силой искусственные — против природных, да ещё и когда их коснулась рука Мастера, синтетика не катит.
Она посмотрела в глаза матери. Ух, как много между ними обеими невысказанного! Только, бывают такие понятия и слова, говорить которые нельзя. И даже думать о том не стоит — слово изречённое есть ложь. Надо просто чувствовать всё это. Чувствовать большим и… ладно уж, ла-адно — великодушным сердцем Воина.
Женька вздохнула и улыбнулась. Ухватила за шкирку с готовностью обернувшую её неимоверную Силу, жадно заглядывающую в глаза в поисках малейшего желания госпожи и уже готовую разметать в клочья эту реальность и эту вселенную. Скомкала кое-как и положила оставшееся нечто себе на ладошку. Поднесла к губам и шепнула известные каждой девчонке чародейские слова.
— Лети-лети, лепесток, через запад на восток… — и легонько дунула.
— Всё, люди — мир?
Разомлевшая от полуденного зноя, она валялась в гамаке, привязанном между деревом и трудолюбиво вбитым Вовкой в землю рельсом. Покачивалась легонько, краем глаза посматривая в истоме на физиономию обретающегося рядом Тима. Тот кормил Женьку черешнями — представьте, удалось загнать это ноющее безобразие на дерево и даже заставить собрать полведра, при этом не упав и ничего никому на голову не опрокинув! И теперь он трудолюбиво брал каждую за черенок, окунал в сгущёнку и осторожно вкладывал в девичьи губы. Терпеливо ждал, пока та вытолкнет язычком косточку. А потом убирал прочь и даже по желанию поил водой, чтобы не так приторно было.
Вот же прицепился, девчонка… стоило признать, что природа здорово подшутила, сунув этакое диво в мужское тело — а такого прирождённого лидера как Принцессу, в обольстительное, но увы слабое женское.
Самое что интересное, прекрасно всё понимает. Ну вот всё-всё! Но молчит, прямо как пресловутый Штирлиц. Умный, блин — то-то маменька в нём души не чает… но было и ещё кое-что, о чём Женька молчала тоже, и о чём не дала понять никому. Даже перед самой собой не признавалась. Прикосновения этого женственного принца, брызги его крови и даже снисходительно подаренный в награду поцелуй хоть и обжигали, но как-то не так. Терпеть вполне можно… ой, блин — а если прислушаться и притерпеться, то даже и… поручик Ржевский, молчать!
Нет, что-то такое Принцесса определённо имела в виду, когда сказала… как там — сразу отличишь, кто тебе подходит? Что-то такое наверняка знала, стервочка. Мрак… ну ладно бы, кто-то похожий на старшего брата или на того Стаса из эльфийского клуба. Воин, там можно было бы и подумать да наступить на пробу самой себе на горло. Но это недоразумение — ой, держите меня четверо! — как мысленно вопил тот генацвале… а ведь и в самом деле, неплохой бы мог получиться из грузина вояка. Жёсткий, даже чересчур — но Воину то не в укор, под железной рукой Маршала никуда не рыпнулся бы.
— Да, Владимир Петрович возможно и Маршал, — покорно согласился Тим и скормил Женьке очередную черешню.
Напоил прохладной водой, чуть сильнее качнул гамак, чтобы хоть какое-то подобие движения воздуха возникало в этом недвижном полуденном зное. И потом покорно вынес наказание за болтовню — пять отжиманий. Угу, десять его попросту убили бы — вон какая мордашка красная от натуги! А сердечко трепыхается и тарахтит, словно мешок угля поднял — Женька однажды на спор перекидала через плечо содержимое трёхтонного самосвала, что привёз на зиму уголь бабе Мане. Ничего пошло, хотя лучше таких нагрузочек избегать — динамику, быстроту и координацию отшибает напрочь.
А вот сестра говорила — что-то там ещё таки виднелось за этими девчачье-красивыми серо-голубыми глазами, но Женька хладнокровно пресекла всякие трепыхания и поползновения на корню. Теперь я тебе старшая сестра! И лупцевать буду так и до тех пор, пока что-то пристойное из хлюпика не получится.
Сестра? Хм-м… а как же — Тим непроизвольно облизал губы и так мило заалелся, что Женька в немом возмущении задрала глаза к замершей над головами листве. Неужто понравилось — это — и этому?
Упс… в ответном взгляде скользнуло такое, что теперь пришёл её черёд изо всех сил сдерживаться, чтобы не пустить на щёки румянец. Оказывается, у Тима с Джейн такое было первый раз. Обычно любая женщина, оставшись с принцем наедине, просто укладывала того на спинку и, приведя в нужное состояние да задрав свои юбки, быстренько принималась лакомиться. Только лишь родственницы такого себе не позволяли — разве что троюродная сестра, но с той по крайней мере было почти не противно.
Женька отвернула глаза и вздохнула. Божечки ж ты мой, да чем тут лакомиться? Росточку едва с её сто семьдесят два, все из себя такие манерно-изнеженные. А характер пластилиновый — ну прямо тебе розовый плюшевый зайчик, только и годный, чтобы лупоглазо украшать подушку в девчоночьей спаленке. В детском смысле, а не в альковном. Миленькая безобидная игрушечка, в общем… хотя кто их, этих баб, разберёт…
А ну-ка, десять раз качнуть пресс… а в награду, так уж и быть — Женька потянулась рукой и вылила на макушку парня ковшик ещё не нагревшейся колодезной воды. Блин, да она сама за десятую долю таких издевательств давно порвала бы хоть кого на клочки да пустила по закоулочкам. А этот ничего — обтекает да осторожно утирается. Полотенцем, представьте — а не рукавом как порядочные люди!
Вот же ж послала судьба братца…
— Не хочешь мне свидание назначить — вечерком на том же месте? — она перевернулась набок, опёршись головой на руку, и даже нашла в себе силы утянуть ещё одну черешенку — но без сгущёнки. — Но бить буду чуть сильнее.
Боялся, ещё как боялся — маменька с Принцессой пыхтели аж пар из ушей, пока приняли надлежащие меры и свели побои. В принципе, Тим и сам мог бы — да куда быстрее и лучше. Но когда в голове поселился целый выводок нахально жужжащих пчёл, а один глаз заплыл в щёлочку куда тем китаёзам, оно как-то не того. Да и матушке практика нужна, опять же… И всё-таки, Женька медлила, не спешила вынести окончательный приговор и произнести тряпка.
Что-то удерживало её от неотвратимо накатывающегося неизбежного. И когда Тим осторожно, неуверенно кивнул, она ощутимо расслабилась. Растеклась на жаре как кошка под гладящей её рукой.
— А… — в неприлично красивых глазах мелькнул вопрос — и с такой где-то в неимоверной глубине спрятанной надеждой, что Женька смежила веки и разорвала контакт.
Только сейчас она поверила, что всё же победила. Это смазливое недоразумение уже осмеливается иметь желания. Пусть один даже только выказанный намёк на них искать можно днём-с-огнём да микроскопом, однако дело всё же на милиметр сдвинулось. Попыхтеть ещё придётся изрядно, чтобы девчонка превратилась в подобие парня — хотя Воином не стать никогда — однако, как же сладостно осознавать свою победу. Пусть даже и тянуть добычу на столь непривычном крючочке своей весьма сомнительной женской привлекательности.
