Теневые игры - Чайкова Ксения (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
И кому он все это рассказывает? Я перевела тоскливый взгляд с плинтуса на лепнину, потом на книжный шкаф, потом на портрет какой-то гордой леди в платье по моде начала прошлого столетия и наконец прочно застряла глазами на пауке, деловито карабкавшемся по обтянутой тканью стене. Тьма, следящая за ним с самого начала беседы, почувствовала это чуть равнодушное внимание и бросила в меня восторженным мыслеобразом. Вонато в очередной раз удивила и восхитила наша похожесть. Ну кто еще, кроме ее хозяйки, мог бы заинтересоваться пауком, ползущим по стене в графской резиденции?!
Экселенц все вещал и вещал, воздевая вверх ложечку, укоризненно потряхивая указательным пальцем и делая большие серьезные глаза, способные устрашить даже самого отважного и сильного из членов нашей гильдии. Я рассеянно кивала и поддакивала, не особенно вслушиваясь в пространные рассуждения о профессиональной чести и личном достоинстве, долженствующем присутствовать у любой храны. Главе нашей гильдии только дай плюнуть в сторону теперешних нравов – он до вечера ругаться да разглагольствовать будет, на хорошем литературном языке изобличая пороки современного общества, распекая стоящую рядом храну и подчеркивая значимость благообразного поведения моих братьев и сестер.
Разумеется, экселенц понимал, что все это бесполезно. До него не могли не доходить слухи об одном хране, повздорившем с каким-то богатым горожанином и в качестве мести по досточкам разобравшем его дом, или о другом – арестованном за непочтительное отношение к королеве, но ухитрившемся бежать и сейчас скрывающемся на северных болотах около границы с эльфийскими землями. Или о третьем, который вышел в одиночку против десяти конников и заставил их всех своими волосами смахивать пыль с его сапог. Или о четвертом, вернее, четвертой – ухитрившейся иыскочить замуж за богатого купца, потом хладнокровно убившей его и бежавшей в Толкан со всеми деньгами своего покойного супруга. Экселенц даже не пытался их приструнить. Именно из таких сомнительных и скандальных историй и складывалась репутация нашей гильдии, поэтому на нас и смотрят как на совершенно бесстрашных, отчаянных, не боящихся ни богов, ни демонов наемников, готовых за деньги сунуться хоть во Мрак вековечный, хоть в мир надлунный.
Несомненно, экселенц был прекрасно осведомлен обо всех этих происшествиях и очень тонко чувствовал грань, за которой подобные историйки из просто скандальных и достойных всяческого внимания становились недопустимыми. Так, например, никто, кроме членов гильдии, так и не узнал о хране, который в приступе паранойи, от которой в той или иной степени страдаем мы все, прикончил своего нанимателя, а потом повесился ночью на толстой потолочной балке в "Сломанном мече".
Чуть удивленный кашель заставил меня торопливо вскинуть голову и вопросительно сощуриться. Экселенц, судя по всему, уже закончил со своими воспитательными и обличительными речами и теперь ожидал приличествующей случаю реакции единственной слушательницы.
– Да-да. Вы совершенно правы, экселенц, да будет так,- торопливо отозвалась я, на всякий случай еще раз кланяясь и дотрагиваясь рукой до груди. Вместо привычной вязки свитера пальцы ощутили мягкий ворс дорогого бархата, из которого был скроен лиф платья. А хорошо благороднорожденные живут, ничего не скажешь! Подобный наряд десятка на три золотых потянет, если не больше. А они вот так спокойно отдали его какой-то безродной наемнице, да еще и напутствовали, носи, мол, дорогуша, если испачкаешь или порвешь где – не волнуйся, другим одеянием обеспечим, еще лучше этого. Платье, кстати сказать, покупалось или шилось явно по заказу милорда Ирриона, ибо Торин, с его вкусом, вернее, полным отсутствием оного, вряд ли сумел бы оценить элегантную простоту и изящество цельнокроеного лифа и прямых, ниспадающих одна из-под другой юбок.
– Не слушала! – уличил глава гильдии. Я нристыженно кивнула.- Эх вы! Одно слово – храна. Вроде посмотришь – вояка, быка голыми руками победить может, пол-армии в одиночку разметать, а копнешь чуть поглубже – хуже ребенка оказывается.
– Наверное, это одно из главных качеств храны или храна – умение сберечь в глубине души маленький кусочек детства, который позволяет нам не бояться смерти – ведь это то, что случится с кем угодно, только не с нами,- а также безрассудно рисковать своей головой и без раздумий совать ее вслед за клиентом в самое пекло,- пожала я плечами, поняв, что ругаться и проклинать мою невоспитанность экселенц не собирается.
– Не надо меланхолии, девочка,- с готовностью ринулся в воспитательную беседу глава гильдии.- Работай себе спокойно, охраняй молодого Лорранского. В прошлый раз это у тебя отлично получилось. Я, правда, уже успел тебе заказ подыскать, но он подождет, тот клиент не столь богат и значителен, как милорды благороднорожденные. И ради богов, поменьше думай! Это у тебя тоже неплохо выходит, вот только пользы никакой не приносит, вред один. Смотри, как бы до пыточных застенков тебя твои философствования не довели.
Я покорно наклонила голову. Уж если глава гильдии считает, что от мыслей беда мне будет, то так, наверное, и есть на самом деле. И лучше бы мне и впрямь воздержаться от этого в высшей степени почтенного, но немного нерационального занятия. Чай, экселенц лучше знает, что для храны хорошо, а что плохо.
Если честно, я надеялась, что глава гильдии заберет меня из поместья Лорранских. Скажет что-нибудь вроде: "Для тебя уже есть другой заказ", – отругает за самоуправство в подборе клиентов, усадит в седло, хлестнет кобылу по крупу и запустит вслед каким-нибудь оружием, чтобы мне быстрее ехалось. Но увы. Он, разумеется, прав – Лорранские не те люди, с которыми можно было бы позволить себе роскошь рассориться. И если Торин по причине почти полного отсутствия заслуг перед короной и невеликого ума особенно навредить не может, то у его отца, милорда Ирриона, более чем обширные связи. Отказывать столь знатным, богатым и влиятельным нанимателям и в самом деле нельзя. Но мне от этого не легче.
Проводив экселенца и печально помахав вслед его соловой кобыле с крыльца, я вернулась в дом и направилась на поиски своего подопечного. Я шаталась по коридорам, залам и комнатам, с немалым интересом обозревая экспонаты богатой коллекции Лорранского-старшего, славящегося на всю Райдассу своим собранием редких произведений искусства и драгоценностей. И не уставала поражаться дикому сочетанию отличного вкуса и вульгарности, норой проскальзывающей в убранстве жилых помещений и ясно указывающей, что к ним приложил руку сам Торин. И как папочка позволяет ему в замке так бесчинствовать? Я бы на его месте костьми легла, а уродовать изысканно обставленные комнаты не дала.
Мой подопечный отыскался в столовой – очаровательной светлой комнате, оформленной с изяществом, присущим моде начала нашего века. Она не смотрелась ни старомодной, ни странной – просто немного непривычной, и я в который раз восхитилась отменному вкусу зодчих и оформителей, позволившему этому помещению стать как бы вне времени и капризной моды.
Торин, вкушающий булочки с маслом и сахаром (и не боится же свою и без того не самую стройную фигуру испортить!), глянул на меня дикими глазами человека, еще не до конца очнувшегося от ночного кошмара, но ничего не сказал, видимо надеясь, что я и в самом деле ему снюсь или мерещусь. Но тут его пришлось разочаровать.
– Доброе утро, Торин,- мягко приветствовала его я, подходя к столу, останавливаясь и многозначительно постукивая ногтями по спинке стула. Увы, невоспитанный, явно страдающий от недостатка культуры аристократеныш и не подумал галантно вскочить и отодвинуть сие седалище, помогая даме сесть. Пришлось устраиваться самой, в очередной раз напомнив себе, что кто-кто, а Торин галантен только тогда, когда это ему выгодно. Впрочем, возможно, он просто не в состоянии адекватно воспринимать меня в той роли, которую я играю в данную минуту. Просто одетая, растрепанная наемница, за спину которой нужно прятаться при малейших признаках опасности,- это одно. А разряженная в шелка и бархат храна, изображающая благородную леди – все-таки немножко другое.- Мы с тобой сегодня уже виделись, но мне показалось, что напоминание обо всей доброте и благости мира подлунного тебе не повредит.
