Ведьма носит Reebok - Первухина Надежда Валентиновна (е книги txt) 📗
– Вот этому почтенному господину.
– Вам?
Красавица в упор посмотрела на мою тетю, не забудьте, пребывавшую в мужском облике. Тетя слегка покраснела, но не отвела глаз.
– Сударь, – мягким контральто сказала красавица, – давайте познакомимся. Меня зовут Сибилла Тейт.
– А-арчибальд Шкловский, – неуверенно отрекомендовалась тетя.
С чего ей взбрело в голову присвоить себе такое жуткое имя и фамилию? Не иначе как у тети от вида красавицы тоже что-то в мозгах перемкнуло.
– Очень приятно, – сказала Сибилла Тейт и протянула руку «Арчибальду». «Арчибальд» неуверенно ее пожал.
– Вы русский? – меж тем задала новый вопрос Сибилла.
– Да, – сказал «Арчибальд».
Ну я не знаю, у кого тут быстрее едет крыша!
– Русский! Это прекрасно! Мне очень повезло! – восторженно воскликнула Сибилла.
– Простите…
– Я знаю, что русские отличаются милосердием к ближним и любовью к искусству, – затараторила Сибилла. – Вот моя визитная карточка.
«Арчибальд» взял плотную картонку с золотым обрезом. Чтоб я была в курсе, прочел ее вслух:
– «Сибилла Тейт, художник, скульптор».
– Да! Именно! – восклицала Сибилла. – Художник! Скульптор!
– Мне очень приятно, – сказал «Арчибальд», пряча карточку в карман брюк. – Но я не понимаю…
– Сейчас поймете, – отрезала Сибилла. – Я творю в стиле постмодерн, но я открыла новое направление в искусстве. Называется «душа предмета». Я беру разные предметы и создаю из них конструкции, показывающие эти предметы в новом, неожиданном свете. Последние три месяца я работаю с гвоздями. Я создаю свой новый шедевр, он называется «Полет». Это рабочее название. На его основу у меня ушло полторы тысячи гвоздей и пятьсот пробок от шампанского.
– А где вы взяли пробки от шампанского? – проявила разумную заинтересованность моя тетя.
– Один мой поклонник работает на заводе игристых вин. Но не это важно. Важно, что вчера в голову мне пришел новый замысел. И для реализации этого замысла мне нужны гвозди. Гвозди номер пять.
– Но я их уже купил, – попыталась посопротивляться моя тетя. – И даже заплатил наличными.
Лицо прекрасной художницы Сибиллы Тейт исказила гримаса горя.
– Что же мне делать? – воскликнула она, заламывая совершенные руки. – Мне так нужны эти гвозди!
– Я закажу на следующей неделе большую партию, – счел нужным встрять господин Хуан ла Барка.
– На следующей неделе! – всхлипнула Сибилла. – Когда мне нужно сейчас! Ах, у меня опять разовьется депрессия и начнется творческий кризис! Боже, что делать?! – И тут она пала перед моей тетушкой на колени. – Умоляю, уступите мне эти гвозди! Я заплачу за них двойную, нет, тройную цену!
Я залаяла. В моем лае явно слышалось возмущение тетушкиным скопидомством и восторг перед Сибиллой.
– Ах, встаньте с колен, – сказала тетушка. – Я джентльмен и не могу выносить страданий дамы, да еще такой очаровательной. Вот вам гвозди. Весь коробок. Дарю.
И она придвинула к Сибилле коробку с гвоздями.
– О мон дье, – сказала Сибилла и повисла у тетушки на шее. – Вы такой любезный мужчина, господин Шкловский!
Тетушка, покрасневшая и слегка помятая, еле выбралась из объятий Сибиллы и была награждена двумя завистливыми взглядами – моим и хозяина магазина.
– Теперь, когда все так отлично устроилось, – сказала Сибилла, пряча коробку с гвоздями в свою элегантную сумочку, – я должна вас чем-то отблагодарить. Позвольте мне пригласить вас, господин Шкловский, на чашечку кофе.
– С удовольствием, – не отказалась тетушка.
– А вашу прелестную собачку я угощу сахарной косточкой, – просюсюкала Сибилла прямо мне в морду.
Мерси.
Нет, и все равно она прекраснейшая женщина на свете!
Мы распрощались с владельцем магазина и вышли на улицу. Вечер был в самом своем прекрасном периоде – когда деловая жизнь города прекращается и начинается великолепное безделье. Я вспомнила, что так и не пообедала, а на ужин меня ждет сахарная кость. Может, удастся променять эту самую кость на парочку пирожных? Я тихо заскулила. Меня одновременно погладили по голове тетушка и Сибилла, их руки скрестились, и между руками проскочил некий флюид. Этого еще не хватало! Сибилла соблазняет мою тетушку?
Мы заняли метлотакси-лимузин и полетели домой к Сибилле. Она жила в шикарном особняке на набережной Морис. Прямо как и моя начальница!
Метлотакси домчало нас до нужного места за какие-то четверть часа. Правда, у меня за эти четверть часа успели заболеть все лапы, потому что цепляться лапами за помело – это, доложу я вам, дело гиблое. Тетя еле меня ссадила и сопроводила это замечанием насчет того, что я, мол, боюсь летать на метлах. Это я-то! Рр-р-гав!
Особняк госпожи Тейт тоже был выдержан в стиле постмодерн. Никаких тебе гаргулий на фронтонах, завитушек и узорных колонн. Все строго, стильно и очень современно.
Мы вошли в холл. Он был огромен. Похоже, его использовали не только как прихожую, но и как галерею некоторых скульптурных и живописных работ хозяйки дома. Работы эти впечатляли. Я загляделась на копию органа, созданную из разноцветных пивных банок, и пропустила появление еще одного актера на этой сценке жизни.
В холл вошел изысканно одетый худощавый мужчина в темном отглаженном костюме. Галактическую темноту его костюма разбавляло лишь белое пятнышко носового платка, уголком выглядывавшего из нагрудного кармана.
– Это мой дворецкий, – сказала Сибилла Тейт. – Его зовут Уолтер. Пожалуйста, проводи моих гостей в парадную столовую. Мы будем ужинать.
– Как скажете, госпожа, – поклонился Уолтер, а потом повернулся к нам: – Сударь, извольте следовать за мной. Надеюсь, ваша собака в должной мере воспитана.
Ррр-р!
Но это я мысленно, про себя.
Еще не хватало, чтобы про меня подумали, что я дурно воспитана. Я вам дворняжка, что ли?
Мы проследовали за Уолтером по целой сети коридоров в парадную столовую. Она была выдержана в американском стиле арт-деко, популярном в середине прошлого века. Гм, неплохо, неплохо. А что это за сооружение из баночек от сапожного крема? А, статуя Венеры Милосской. Да уж, нашей новой знакомице нельзя отказать в фантазии.
– Прошу, присаживайтесь, – предложил Уолтер, указывая на один из пристроившихся у стены ярко-оранжевых кожаных диванов. Я вас на минуту покину. Как только придет хозяйка, я буду подавать ужин. А сейчас не желает ли сударь выпить? Коньяк, бренди, виски?
– Нет, благодарю, для алкоголя слишком душно, – сказала тетя, стараясь не выйти из своего мужского образа.
– Я включу верхние вентиляторы, – пообещал Уолтер. – А теперь, с вашего позволения…
И он вышел. А через секунду мы услышали, как в двери щелкнул замок.
– Он нас запер! – приглушенно возмутилась моя тетя. – Что это значит?!
– Рр-р-ваф-ваф-ваф, – пролаяла я, давая понять, что, похоже, в этом доме нас собираются держать за пленников. Вот было у меня такое предчувствие, несмотря на то что Сибилла столь ослепительно хороша!
Вверху, под потолком, зашуршали лопасти вентиляторов. Уолтер сдержал слово. Становилось прохладней.
– Если я разозлюсь, – в пространство сказала тетя, – меня не удержат никакие замки и запоры.
– Рр-р-тяф, – утробно ворча, согласилась я.
Тетя встала с дивана и подошла к двери. Подергала ручку.
– Действительно заперто, – сказала она. – Неприятный факт.
Она уже было собиралась произнести универсальное заклятие, отпирающее всякие двери, как дверь открылась сама. В дверном проеме стояла Сибилла, переодевшаяся в платье-коктейль, а за ее спиной маячил Уолтер.
– Я прошу вас не волноваться, – сказала Сибилла. – Сейчас будем ужинать. Добро пожаловать в мой дом, ведьмы!
